Богнар почти машинально откликнулся на телефон: поднял трубку, назвал себя, и сразу взгляд его стал сосредоточенным, поза изменилась. Со стороны могло показаться, будто он сжался, как тигр перед прыжком.
— Здравствуйте, дорогой Ференц Карлович, — приветствовал Наумов. — Как только Антон Аркадьевич сказал, что вы хотите меня видеть, я сразу сообщил об этом полковнику Раушу.
— Вот как?.. — вырвалось у Богнара. — Что же вы сделали еще?
— Договорился с ним посидеть перед посадкой на пароход в павильоне «Поплавок» в том же составе, что и в ресторане «Кист».
— Я просил генерала Домосоенова, чтобы он направил вас ко мне, — ответил Богнар категорическим тоном.
— …Если вы не возражаете, — продолжал Павел, не обращая внимания на недовольный тон шефа контрразведки, — мы заедем к вам вдвоем. Кстати, есть новости от генерала Перси по интересовавшему его делу. Откровенно говоря, он обеспокоен молчанием некоторых господ офицеров и готов пойти на дополнительные расходы… Я полагаю, что вы приглашаете меня именно по этому вопросу?
Спокойствие и уверенность, звучавшие в голосе Наумова, и упрек в словах вдруг изменили настроение Богнара. Ему уже не очень хотелось немедленно встретиться с ним. И вообще все, что он думал о Наумове, показалось теперь не столь уж убедительным. Но Ференц Богнар прекрасно знал, что это чувство у него возникает всякий раз, когда у преследуемого оказывается более могущественный, чем он, покровитель.
Он отлично помнит историю с газетой «Юг России». Министр внутренних дел господин Терский, узнав, что в этой газете без его разрешения опубликована информация о прибытии в Крым главы миссии Франции генерала Манжена, закрыл газету. Редактор газеты посетил французскую миссию, а на следующий день был любезно принят самим генералом Врангелем…
С тех пор дела газеты укрепились, а положение министра пошатнулось.
«Нет, с Наумовым спешить не следует, — решил Богнар. — Если у него действительно крепкие связи с Клодом Раушем и генералом Перси, то арест по подозрению, без улик ни к чему не приведет. Больше того, Врангель не станет из-за меня ссориться с английской миссией… В конце концов, вплоть до последнего гудка парохода я еще успею принять любые меры».
— Пожалуй, я соглашусь с вами, господин Наумов. Завтра ждите меня в павильоне «Поплавок».
Богнар положил трубку и долго еще сидел, не меняя позы и забыв о времени. Глухое предчувствие беды росло и не давало спокойствия. Ему показалось, что допущена грубая ошибка. «То, что делается в самый последний момент, ненадежно и уже непоправимо, — подумал он. — Надо было настоять на встрече немедленно. А в случае отказа — арестовать. Да-да, сразу же арестовать…»
У него вдруг прорвался инстинкт хищника: почуяв жертву, бросайся, хватай, терзай. Оставаться в бездействии Богнар уже не мог. Он вызвал дежурного офицера и приказал:
— Поднять по тревоге оперативную группу! Капитана Шорина немедленно ко мне!
Но пока выполнялся приказ, слепой инстинкт постепенно вытеснился здравым смыслом опытного контрразведчика. «Если полковник Наумов — красный агент, — думал Богнар, — то с его арестом оборвется след, по которому можно выйти на гнездовье большевистского подполья. Пусть едет. В Грузии он наверняка попытается по своему каналу передать в Ростов информацию о поездке в „Армию возрождения России“ и сведения о караване с оружием. Вот тогда и надо брать его. „Сухумский канал…“ Да-да, именно он выведет нас на севастопольское подполье».
В кабинет вошел руководитель оперативной группы капитан Шорин — пожилой офицер с оплывшим лицом и медлительными движениями.
— Приветствую вас, господин полковник, — спокойно сказал он, едва подняв руку.
— Завтра с Графской пристани уходит в Сухум английский пароход. Вам вместе с Журиковым надлежит сесть на него и совершить поездку в Грузию. На нем будут полковник Наумов и врач Строганова. Это объекты вашего внимания. Особенно будьте внимательны в Сухуме. Не исключено, что Наумов попытается выйти на связь с большевистской агентурой или с советским представительством в Грузии. Ваша задача установить канал агентурной связи, затем без шума, чтобы не спугнуть «птиц из насиженных гнезд», арестовать Наумова. Для этого по прибытии в порт сразу же свяжитесь с сухумской полицией. Я туда телеграфирую дополнительно.
— Поездка в Грузию — это прекрасно! — воскликнул Шорин. — Но вы забыли, что у меня…
— Я ничего не забыл, капитан, — перебил его Богнар и, открыв сейф, отделил от пачки часть купюр и бросил на стол. — Вы лучше скажите: кто у вас наблюдал за полковником Наумовым?
— Рыжий. Так это же всего три дня, когда полковник прибыл к нам.
— Важно, что он знает его в лицо. Задача: во что бы то ни стало найти Наумова и не спускать с него глаз уже сегодня.
— Вы меня обижаете, господин полковник. Считайте, что Наумов у вас в кармане.
4
Искрящаяся рослая трава и зоревая свежесть сняли усталость. Открывшийся взору водный простор бухты взбодрил настроение Врангеля. И теперь вечерний доклад о монархическом заговоре не казался таким зловещим. Что, в сущности, произошло? Группа молодых офицеров флота, не понимая политической программы и земельного закона, пыталась арестовать его, Врангеля, и генерала Шатилова. На царский престол просить великого князя Николая Николаевича, а во главе правительства поставить его пасынка герцога Сергея Георгиевича Лейхтенбергского…
«Ординарец генерала Слащова, политический сосунок, — глава правительства!.. Классического содержания болваны! — Врангель пнул попавший под ногу камень. — Двенадцать молокососов в мичманской форме. Надо отправить их куда-нибудь за границу. Они еще пригодятся. Кто за царя, тот против Советов… А Пунтус-Логвинского непременно расстрелять. Организатор заговора — убежденный враг. Надо немедленно распорядиться».
Он пошел к даче. На веранде, обращенной в сторону залива, его ждали войсковой атаман Всевеликого войска Донского генерал-лейтенант Богаевский и совсем еще молодой полковник.
Увидев главнокомандующего, атаман вытянулся, но его дебелая фигура не позволила продемонстрировать усердие. Строевой стойки не получилось. По лицу Врангеля скользнула скупая, снисходительная улыбка.
— Доброе утро, Африкан Петрович. — Главком подал руку, давая этим понять, что настроен вести разговор в неофициальной атмосфере.
— Здравия желаю, господин главнокомандующий, — ответствовал атаман, чуть склонившись и усердно пожимая руку главкома. — Разрешите представить вам полковника Назарова?