— Мои сестры придут сами.
И они действительно пришли, словно выпрыгнули из воды три женские фигуры в зеленых платьях и янтарных диадемах и поясах.
Так вот кто создал фонтан жизни, или был его полноправным соавтором, запоздало догадалась Илли, оглядывая толпу снявших балахоны людей. Многие ей были знакомы, отец, король, принцы, маги, Ингирд, Зарон и Седрик. Ну, про Апраксию и говорить не нужно, вторая мать сразу оказалась рядом и ободряюще подмигнула. А вот эту молодую нежную красавицу она никогда не видела вживую, но зато встречала на портретах, принцесса Гранильена, жена наследника. Ну а та, скромно розовеющая скулами блондинка, определенно Найвина. Бенгальд, твердо взявший незнакомку под руку, подтвердил своим поступком догадку дриады, и она перевела взгляд на самую таинственную из женщин. Ту, что уже пять лет считалась официальной фавориткой Рантильда, но ни разу не показалась ни на балах, ни на приемах.
Ходили осторожные слухи, что второй принц совершенно случайно купил ее на рынке рабов, когда ездил по приглашению шейха Этсара в его летнюю резиденцию. Но точнее никто ничего рассказать не мог. Слуг, не умеющих хранить чужих тайн, Рантильд не держал, гости, попадающие в его дворец, очень быстро убеждались, что приглашение распространялось только на парадную половину дворца, а в ту часть, где находились покои самого принца, вели постоянно запертые и отлично охраняющиеся двери.
Одного взгляда Илли хватило, чтоб понять, почему фаворитка Рантильда никогда не показывается в свете. Вернее он ее не показывает, чтоб никто не доставил сеньоре боли бестактными вопросами или сочувствующими взглядами. На ее чуть смугловатом личике под пушистыми опущенными ресницами загадочно мерцали в удлиненных разрезах черные сливины прекрасных глаз. Но только дриада смогла понять сразу, что живой из них лишь один. Место второго занимала созданная искусным мастером драгоценная обманка. И то, с каким неприступным лицом держал под руку эту сеньору королевский финансист, вмиг расположило к нему будущую родственницу. Теперь ей было понятно многое из того, о чем ни разу не проговорился ни один из принцев и ни в одном разговоре не упомянула ее величество.
— Идем, — позвала она взглядом Канда, и они вновь направились наверх по плетеному трапу.
Лиру, шевельнувшуюся чтоб идти следом, ловко поймала за локоть Апраксия, указывая глазами на невысокую скамейку в первом ряду, освобожденную для гостей зрителями. Пока гости устраивались, обрученные успели добраться до середины трапа и зрители снова затаили дыхание, витая из лозы тропа с каждым шагом становилась все уже.
Кандирд, заметив эту досадную помеху на пути к счастью, не стал долго раздумывать, легко подхватил любимую на руки и продолжал путь, все ускоряя шаг.
Но трап таял еще быстрее, и последние метры он шагал по стежке едва ли шире бревна, но даже на миг не приостановился и не засомневался. И только когда до помоста осталось всего три шага а под подошвой он ощутил стежку не шире ладони, Кандирд встревожился. Сам он ничуть не опасался упасть в ручей, и не с такой высоты падать приходилось. Но уронить Илли и оказаться посмешищем в глазах всех этих высокомерных блондинов было для его самолюбия и гордости совершенно недопустимо.
— Канд… — руки невесты крепче обняли его шею, а ее губы скользнули по щеке принца так нежно и близко, что не коснуться их в ответ он просто не смог.
И в тот же миг неведомая сила подхватила со всех сторон, внесла на середину помоста, овеяла волной изысканных ароматов.
Лишь через несколько минут принц вспомнил, что на них смотрят тысячи зрителей, родственники, маги и верховный анлер, и нехотя оторвался от сладостных губ любимой. Счастливо и чуть виновато заглянул в зелень ее глаз и только теперь осознал, что действительно может в них утонуть. Там сияла нежность и отражались первые бледные звездочки, робко проявившиеся на темнеющем небосклоне, плыли розовые закатные облака и безудержно цвело счастье.
Дружный взрыв изумленных восклицаний заставил новобрачных оторваться друг от друга и осмотреться.
— Вот теперь я понимаю, почему… — Кандирд не договорил, потрясенно взирая на окрестности.
За эти несколько секунд волна расцветающих растений, выбросившая их на подиум, буйно разлилась широким кругом, захлестнула оба склона так пышно, что зрители оказались сидящими в роскошных букетах почти по плечи.
А жалкие сухие колючки в руках мага превратились в покрытые молодыми листочками и жемчужными бутонами изящные венки, которые он поторопился возложить на головы жениха и невесты.
— Надеюсь, больше ни у кого не осталось сомнения в их любви?! — Веско спросил сородичей верховный анлер, и, выждав минуту полнейшей тишины, повернулся в застывшим в ожидании новобрачным, — пресветлый лес признает ваши судьбы связанными. Лера Лиллирель, можете надеть своему мужу браслет в знак того, что и у людей вы будете считаться супругами.
Кандирд с замиранием сердца подал любимой браслет, до сих пор не веря, что она теперь его законная жена, и никто больше не сможет попытаться их разлучить. Илли взяла парный браслет, серьезно и сосредоточенно застегнула на руке молодого мужа, и прикоснулась к нему своим браслетом. Раздался легкий звон, оба браслета закрылись окончательно, вспыхнули на миг пронизанные магией камни.
В этот же момент венки на головах молодоженов распушились сотнями расцветающих цветочков, выпустили пучки новых покрытых бутонами побегов, упавших им на плечи, затем скользнувших ниже, до пола. Побеги росли и множились сплетаясь между собой и оплетая новую семью душистым коконом и когда Кандирд уже начал волноваться, не задушит ли их эта зелень, вдруг пышно расцвели, укрыв новобрачных белоснежным душистым одеянием.
А в следующую секунду превратились в бабочек и стаей поднялись в воздух, разлетаясь во все стороны, чтоб просыпаться на восхищенно рукоплещущую публику душистым дождем.
Провожая их взглядом, Кандирд вдруг ощутил, что ничто больше его не оплетает, взглянул на Илли и на себя и обнаружил, что и венки и коконы исчезли как туман, оставив лишь на волосах и одежде упоительный аромат.
— Идем, — потянула его к краю помоста Илли, — не волнуйся.
И решительно прыгнула вниз, в ручей, увлекая ни на миг не засомневавшегося супруга за собой.
Он уже приготовился к встрече с водой, даже дыханье привычно задержал, и потому не сразу понял, что никакой воды нет и в помине. А они стоят на невзрачной травке в самом начале тропки, упирающейся в связанный из сухих жердей и веток просторный шалаш.
— Где это мы? — Крепче прижав к себе жену, нахмурясь, осведомился Кандирд, оглядывая окружающие неказистое строение буреломы и мрачные, полузасохшие деревья.