почти что во главе стола, в окружении мужей самых разных возрастов. Присутствует и несколько женщин, в их волосах поблескивают золотые венцы. Рядом с Тимандрой сидит молодой муж с крепкими руками и оливковой кожей. Завидев Клитемнестру, он поднимается и разводит руки в театральном жесте.
– Добро пожаловать, царица Микен, – произносит он. – Я слышал о вас много прекрасных слов. – У него приятный, сладкий, но как будто липкий голос, похожий на разлитый по полу мед. Эхем указывает на скамью, и Клитемнестра занимает место недалеко от сестры, рядом с черноволосой кудрявой женщиной. В свете ламп снуют слуги, разнося мясо, вино, сыр с травами и сушеные фрукты.
– Я был опечален известием о смерти вашего отца, – говорит Эхем, когда в комнате начинает нарастать гул беседы. – Моя жена говорила мне, что вы были его любимицей.
Из его уст слова «моя жена» звучат смешно. Можно подумать, он решил, что нужно прояснить для всех статус Тимандры.
– Была когда-то, – честно признается Клитемнестра.
– Гонцы донесли, что царь Менелай организовал такие пышные похороны, каких в наших землях еще не видели.
– Очень на него похоже, – замечает Тимандра.
Эхем оставляет ее слова без внимания.
– Вы поскачете туда завтра? Разве вы не устали?
– Мы отправимся с рассветом, – отвечает Клитемнестра, глядя на Тимандру. – Он умер четыре дня назад, церемонию нельзя откладывать.
Внезапно помрачнев, Эхем кивает, а Тимандра поворачивается направо и улыбается кудрявой женщине. Проследив за взглядом сестры, Клитемнестра замирает. Глаза чистые, как весенний ручей, волосы черные, как обсидиан… Тимандра оказывается быстрее: прежде чем Клитемнестра успевает открыть рот, на лице сестры появляется натянутая улыбка.
– Сестра, ты ведь помнишь Хризанту?
Хризанта улыбается, заливаясь краской. Клитемнестра вспоминает, как краснела эта девочка, когда она застукала их целующимися на террасе в Спарте.
– Как же я могу забыть, – отвечает Клитемнестра.
Эхем откашливается. Выпрямив спину, он дотрагивается до руки Тимандры. Она глядит так, будто ей на руку упал червяк, но ничего не предпринимает.
– Моя жена привезла Хризанту из Спарты в качестве наперсницы, – говорит Эхем. – Она ведь выросла в большой семье, и здесь ей часто бывает одиноко.
Он говорит так, будто Клитемнестра не знакома с Тимандрой, будто в Спарте они не проводили вместе каждый день.
– Тебе повезло, что Хризанта составляет тебе компанию, – замечает Клитемнестра.
– Это мне повезло, – вмешивается Хризанта. – Так я могу каждый день служить моей царице.
Тимандра улыбается и отрывает от кости кусочек мяса. Она ничего не говорит, в том нет нужды. Клитемнестра и так видит, что здесь правит ее сестра. Она отпивает вино и улыбается со всей возможной искренностью.
– Я уверена, что ты в состоянии справиться с одиночеством, Тимандра.
Тимандра вскидывает бровь, но беседу подхватывает Эхем:
– Моя жена очень активная, всегда в поиске новых занятий. Приручить ее не так-то просто. – Он рассуждает о ней, как о лошади.
– Я бы сказала – невозможно, – добавляет Клитемнестра.
Тимандра хохочет, ее смех отскакивает от стен зала, как эхо.
– Следую по твоим стопам.
Входят несколько мужей с флейтами и лирами. Когда Эхем показывает, что заметил их присутствие, они начинают играть – их музыка сладка, как спелый фрукт. Перед Клитемнестрой появляется еще одна амфора с вином, и она обращает внимание на роспись: два воина в изящных доспехах сражаются на копьях.
– Микены теперь называют самым могущественным городом, – говорит Эхем, явно желая завязать разговор. – Даже более могущественным, чем Троя.
– Его называют золотым городом, – добавляет Хризанта.
– Да, – отвечает Клитемнестра. – Но Крит и Вавилон не уступают Микенам.
– Крит уже не так богат, каким был когда-то, – пренебрежительно отзывается Эхем. – Царь Минос умер, его безумная жена где-то сгинула. Там не осталось ничего, достойного внимания.
– Крит по-прежнему важный центр торговли, – говорит Клитемнестра. – У них есть корабли и золото. Они торгуют с финикийцами, египтянами и эфиопами.
Эхем похож на мальчишку, которого отчитали за невыученный урок. Он закусывает губу и предпринимает еще одну попытку, как будто желая ей угодить:
– А вы знали, что этот дворец построил мой дед, царь Элей?
Клитемнестра бросает взгляд на Тимандру, но та безучастно попивает вино. Краем глаза Клитемнестра замечает, как Тимандра трется коленом о колено Хризанты.
– Разумеется. Все слышали про вашего деда. Наверняка он был великим мужем, – отвечает она, решив не упоминать, что он известен тем, что избавился от собственной дочери, когда ее обрюхатил Геракл.
Эхем улыбается.
– Так и есть. Благодаря ему мы поклоняемся богине Элее, – он пускается рассказывать о богине и о том, сколько жертв требуется приносить в ее честь, но Клитемнестра не слушает. Она чувствует, как Хризанта пронзает ее взглядом, холодным и острым, как ледышка. Ей кажется, что эта женщина по какой-то причине ищет ее одобрения. Клитемнестра смотрит на нее в ответ, ее конечности напряжены, как у бойца перед сражением. Она не может сказать Хризанте, что не одобряет ее. Не может посоветовать ей быть осторожнее, не радоваться слишком сильно, иначе можно накликать гнев богов. Рано или поздно даже везучим изменяет удача.
Они возвращаются в комнату Клитемнестры вместе: Тимандра что-то насвистывает, а Хризанта наблюдает за ее легкой, беззаботной походкой. Проходя мимо больших окон, они видят сверкающую луну и чувствуют летний ночной ветерок. Прямо перед поворотом в коридор, ведущий в гостевые покои, Тимандра берет сестру за руку и уводит в противоположном направлении, в кладовую, заставленную амфорами с маслом и вином. В комнате единственное узенькое окошко, и глаза Клитемнестры не сразу привыкают к темноте. Перед ней возникает силуэт Тимандры, она кажется взбудораженной.
– Хризанта поедет в Спарту вместе с нами, – шепчет она.
– Я так и подумала, – отвечает Клитемнестра, хотя это неправда. Она не предполагала, что сестра поведет себя так безрассудно.
Тимандра внимательно всматривается в ее лицо.
– В чем дело?
Клитемнестра смотрит в окно, а затем снова поворачивается к сестре:
– Ей не следует ехать.
– Почему?
– Ты сама знаешь, почему.
– Ведь это ты помогла мне остаться с ней, ты защищала нас в Спарте. Ты говорила, что в этом нет ничего неправильного. – Ее слова звучат почти как обвинение.
Клитемнестра тяжело вздыхает.
– Я говорила это, когда ты была ребенком. А сейчас ты замужняя женщина.
– Ты хочешь сказать, что ты верна своему любимому мужу? Тому, кто убил твое первое дитя?
Клитемнестра дает ей пощечину. Когда Тимандра снова поворачивает лицо к сестре, на щеке багровеет след от ладони, а из носа течет кровь. Она утирает ее рукавом.
– То, что делаю я, тебя не касается, – говорит Клитемнестра.
– Но мои дела касаются тебя?
– Пока ты выставляешь Хризанту напоказ – да, касаются.
– Хочешь