но в комнату входит Елена, в ее спутанных волосах играют первые солнечные лучи. Синяк на ее шее стал бледным, как старая фреска. Не произнеся ни слова, сестра забирается в кровать, и Клитемнестра вспоминает, как в детстве они лежали лежали бок о бок, вытянув рядом руки, и сравнивали длину своих крошечных пальцев.
– Я всегда думала, что покину это место, – говорит Елена. – Но, похоже, я обречена жить в Спарте вечно.
– Это ты должна была отправиться в Микены, а не я, – отвечает Клитемнестра.
– Всё уже решено. Я слышала, как Тиндарей говорил, что если Агамемнон будет в Микенах, а Менелай останется в Спарте, между городами сложится сильнейший союз во всей Греции.
У Клитемнестры едва не вырывается смешок.
– Спарта всегда презирала союзы.
– Союзы заключают слабаки, – кивает Елена.
– Похоже, что уже нет.
– Ты же знаешь, как пастухи приводят своих овец и коров на рынок, чтобы люди могли осмотреть их, прежде чем покупать? – спрашивает Елена. – Проверить их шерсть, копыта, зубы.
– Да. – Клитемнестра знает, к чему клонит сестра, но всё равно дает ей закончить мысль.
– Нас продали, как скот, за этот глупый союз с Атридами.
– Мы не скот.
Елена издает сдавленный звук, нечто среднее между всхлипом и смешком. Клитемнестра придвигается ближе и дотрагивается до ее щеки. Она хочет что-то сказать, но боится, что заплачет, а она уже пролила достаточно слез.
Мы скоро увидимся. Сейчас наши жизни будут разделены, но мы найдем дорогу обратно друг к другу, так же как вода всегда находит способ обогнуть камень.
Через несколько часов она покидает дом. Сестры провожают ее до дворцовых ворот, где уже ждет Агамемнон и несколько его мужей, готовых ее сопровождать. Дыхание ветра колышет деревья, долетает запах оливок и смокв.
Тиндарей и Менелай стоят рядом, сзади над ними нависает громада дворца. В нескольких шагах от них – жрица, она не сводит глаз с Клитемнестры и мнет в руках ткань своего тонкого платья. Клитемнестра пытается прочесть выражение ее лица. В голове, словно в глубинах темной пещеры, эхом отдается пророчество. Дочери Леды выйдут замуж дважды и трижды. И все покинут своих законных супругов. Эти слова дарят ей облегчение, как холодная вода – обожженной коже. Дважды и трижды. Она смотрит, как седлает коня Агамемнон, и представляет, как пронзает его череп, как его мозг превращается в месиво. Да. Никому не дозволено безнаказанно прикасаться к тому, что ему не принадлежит. Ты будешь взбираться всё выше, топча всех и вся, но рано или поздно ты оступишься. И тебе придет конец.
Она чувствует, как ее рук касаются Феба и Филоноя. Они пришли обнять ее, по их щекам бегут слезы.
– Мы сможем скоро приехать, чтобы посмотреть на великий микенский город? – спрашивают они. Их личики свежи, как капли воды.
Клитемнестра по очереди целует каждую в лоб.
– Вы приедете, как только мама позволит.
Филоноя улыбается, а Феба серьезно кивает. Леда уводит девочек назад, к их месту подле отца. Клитемнестра молча ждет прощания с матерью.
– Сейчас ты сломлена, – говорит Леда, убирая прядь волос с лица дочери, – но боль уйдет. Я обещаю. Боги милостивы к тем, кто этого заслуживает. – Ее лицо исполнено горести, печальные зеленые глаза пристально смотрят куда-то вдаль.
Клитемнестра не говорит ей, что боль уже проникла так глубоко, что засела у нее в костях, пропитала каждый ее вздох. Она поворачивается к сестрам. Елена и Тимандра выходят вперед, их руки сплетены, сердца бьются как одно. Они втроем жмутся друг к дружке, пока Агамемнон не хватает Клитемнестру за руку и не оттаскивает в сторону.
– Пора отправляться, – объявляет он. – Мы же не хотим ехать в ночи.
– Вот, возьми, – говорит Леда. Ее глаза светятся, как падающие звезды. В руках она держит небольшой нож с украшенной камнями рукоятью. – Он принадлежал твоей бабушке. – Клитемнестра дотрагивается до лезвия, и на кончике пальца тут же выступает капелька крови. – Он очень острый, но об этом никто не подозревает. Все смотрят на его красоту.
Леда одаривает дочь последним многозначительным взглядом и отворачивается. Клитемнестра смотрит, как иссиня-черные волосы матери подпрыгивают у нее на плечах, когда она уходит. Воины подстегивают своих лошадей. Последнее, что она успевает увидеть, это голубые глаза Елены, проливающие слезы, похожие на летний дождь.
Когда они отдаляются от дворца и выезжают на равнину, сквозь дымку пробивается солнце и ослепляет ее. Вон она я, – думает Клитемнестра. – Я была дочерью спартанского царя и царицей Меонии… А теперь я замужем за человеком, который убил мою семью.
Они прибывают в Микены на исходе дня, вершины холмов окрашены фиолетовым и пурпурным. По земле на многие мили вокруг разбросаны валуны и кустарники, а на скалистом отроге возвышается громадный акрополь. Его внешние стены, сложенные из блоков известняка – каждый размером с быка, – белеют на фоне темных гор. К акрополю ведет крутая открытая дорога, и каждый путник вынужден полагаться на милость стражников, расставленных на стенах. Клитемнестра задается вопросом, как Агамемнону и Менелаю удалось отвоевать город. Он выглядит совершенно неприступным.
Окрестности расползаются по сторонам, как паутина; торговцы и работники заканчивают свои дневные дела. Когда Агамемнон и Клитемнестра проезжают мимо, люди останавливаются и преклоняют колени. Они выглядят грязными и необычайно тощими, точно илоты. Клитемнестра сразу видит, что это не воины. Ее лошадь ступает по разбросанным на камнях хлебным коркам, стражники едут рядом по обеим сторонам – возможно, чтобы оградить ее от людей.
У ворот их встречают два воина с ярким знаменем – золотой лев на пурпурном фоне. Знамя развевается на ветру, и Клитемнестра, раскачиваясь, вторит его движениям. Позади стражников – ворота, не похожие ни на что из того, что ей доводилось видеть. На фронтоне над аркой вырезаны два льва: они стоят на задних лапах, а передними опираются на жертвенники, которые поддерживают колонну. Их головы повернуты прямо к ней. Безмолвные и бдительные, львы купаются в последних лучах света.
Стражники пропускают их внутрь. За стенами акрополя они едут по улочкам, которые, приближаясь к дворцу, становятся всё теснее и у`же. На вершине акрополя она замечает небольшой храм. Один из стражников тихо обращается к Клитемнестре: «Там, справа, могильный круг [5], – говорит он, когда они проезжают внушительное каменное сооружение, охраняемое двумя другими стражниками. – А вон там дома воинов». – Высокие здания тянутся вдоль мощеной тропы. За ними амбар. Кузница. Мимо проходят пекари с хлебом. Рабы несут фрукты и мясо для своих хозяев. Из лавки, выкрашенной оранжевой краской, долетает запах меда и