Дробящий позвонки удар отозвался стоном оседающего человека.
Айяр еще падал, когда Тарег освободил его от сабли. Оружие вынулось из ножен неожиданно легко - видно, за ним хорошо ухаживали. Вот только после первого же удара по лезвию потекло, и рукоять заскользила во влажной ладони.
Обмотать ладонь заранее он - как истинный дурень - не догадался.
Вот почему - р-раз! - все происходило медленнее! Медленнее, чем хотелось!
Люди бежали сразу во все стороны. Извиваясь, как змеи, салуги рвали горло тем, до кого не получилось дотянуться саблей.
Чалмоносный, залепив лицо ладонями, тоненько визжал. Видимо, он думал, что ему это снится.
Конный главарь уже справился со свечащей конягой. И отчаянно лупил ее босыми пятками по бокам, пытаясь послать вперед. Лошадь ржала, дробно пятясь. Капая с зубов, гончие зазмеились к пляшущим под айярами коням. Один не справился, и его кобыла рванула с места, закусив мундштук. На открывшуюся спину мгновенно сиганула длинная рычащая тень. Человек грохнулся вместе с лошадью, давя кого-то длинным боком. Второй, еще в седле, со стеклянными неверящими глазами, быстро махал перед носом псины острием копья. Салуга лаяла, припадая к земле, скалилась и скреблась лапами.
Вороная туша затопотала наконец-то вперед. Айяр поднял копье, хорошо целясь прямо в горло.
Тех, кто воевал с нерегилями на далеком западе, учили: никогда не пытаться проткнуть пешего альва копьем с седла. Бросать надо копье - быстро. Потому что альв либо ухватится за древко и сдернет с седла, обзаведясь еще и копьем. Либо вспрыгнет - высоко, как альвы умеют. И наподдаст ногой в морду, выбивая из стремян. И тогда результат будет тот же - копье у альва, а лошадь с тобой - на земле.
Тарег прыгнул. Грохнулись. Покатившись в сплошной пыли, чуть не пропустил копейный удар - чей? Этот кто-то быстро уступил свое место в седле. И копье тоже уступил. Вот с копьем у Тарега было сильно лучше.
Впрочем, пятачок перед шатром шейха уже опустел. Отвизжавшийся чалмоносец улепетнул. Недалеко - среди шатров слышались его тоненькие крики и мерный лай идущей по следу собаки.
Пятерых у костра тоже сдуло. Слитный топот копыт удалялся в сторону южных скал - за их лунными гребнями скрывался Хайбар. Столкнувшись с сопротивлением, айяры, понятное дело, улепетнули.
Бедуины разбежались тоже. Стойбище странно притихло.
Хрустя камешками, на пятачок острожно въезжал шейх со своим отрядом. Разметанные, тлеющие кострища дымили, люди разгоняли едкие полотнища дыма ладонями, отфыркивались.
Разворачивая кохейлана боком, Тарег подъехал к шейху мутайр и молча протянул голову предводителя айяров. Сопя и повизгивая, под капающим кровью срезом шеи подпрыгивали псины.
- Аф-аф-аф-ууууу... - они бы еще на задние лапы встали.
- Отсеки голову - и тело упадет, - ободряюще сказал Тарег.
- Это кто ж тебе такое мудрое слово сказал? - мрачно отозвался человек, протягивая руку и принимая тяжелый подарок.
- Это трактат по военной стратегии, - пожал плечами Тарег.
Горячка боя отпускала, и сломанное ребро напомнило о себе саднящей болью.
Шейх мутайр, брезгливо хмурясь, заглянул в оскаленное лицо главаря.
Гончие присели и заскулили, толкаясь задами и задирая морды.
Откуда-то издалека донесся тоненький, совсем уже нечеловеческий вопль. Мерный лай оборвался. Рычание слилось с поросячьим визгом.
- Если вы не хотите, чтобы такие самозванцы приходили к вам по четыре раза в год, вам нужно выяснить, кто их посылает. И подать жалобу властям.
Салман ибн Самир со вздохом отбросил голову. С тупым стуком она ударилась о землю и несколько раз перекатилась по песку. Взвизгнув, псины кинулись к ней и заработали челюстями, размахивая тонкими длинными хвостами.
- Жалобу? Властям?.. Каким властям, окстись, сын шайтана...
Сопя и порыкивая, гончие с хрустом чего-то жрали. Прислушиваясь к звукам и недовольно морщась, шейх мутайр наконец-то решил:
- Едем к кальб. У них эти мошенники побывали раньше. Если уж ехать в ихнее гнездо в Хайбаре, то большой силой.
Парусящий под ветром полог рвануло - и шесты опасно накренились.
- Шатер падает, о сыны праха! - заорало сразу несколько глоток.
Через мгновение затоптанный и забрызганный кровью пятачок заполонила гомонящая толпа. Давая тысячу советов и толкаясь, мутайр принялись заново прилаживать сорванные занавесы и растаскивать мусор и падаль.
Стоянка племени кальб, юго-восточный Неджд, несколько дней спустя
Мрачно кусая соленую до слез косичку сыра, Тарег неспешно брел сквозь густеющую темень - куда глаза глядят.
Гончие Манат не показывались - с той ночи, как они нажрались падали и сыто уплелись в темноту за лагерем, Тарег их больше вообще не видел. И не то чтобы сильно скучал по их присутствию.
У шатров, разделенных длинными гребнями выветренного камня, лениво бродили люди. Стойбище кальб затихало, готовясь отойти ко сну. Это становище ничем не отличалось от других - только маски-бирга у женщин расшиты были красными и желтыми нитями, и монет на них болталось побольше, чем у благородных дам бану суаль. А в остальном все то же самое - даже сыр-джибне такой же соленый и вонючий. Пожалуй, только к вкусу джибне и йогурта из молока верлюдицы у него не получилось привыкнуть - от йогурта выворачивало, даже от одного запаха, а сыр - ну что сыр... Правда, получилось притерпеться к обилию соли - жажда уже не мучила, как раньше, когда хотелось запить еду целым кувшином.
Шейх Салман строго велел в драки не ввязываться, рылом не целиться, морды не бить, на ссоры не нарываться - иначе, сказал, обратно поедешь связанным. По правде говоря, Мутазз, обиженный на давешний побег по приезду в становище, предлагал связать от греха подальше прямо сейчас - а лучше и вовсе не брать сумеречника с собой. Но шейх уперся и повез Тарега к кальб - зачем, не сказал, но по обрывкам мыслей в общей беспорядочной белиберде в голове бедуина можно было догадаться, что Салман ибн Самир надеется сумеречника продать. Шейх мутайр вернулся к первоначальному плану и решил, что лучшая защита - это серебряные дирхемы, побеждающие всякое зло.
- Иди гуляй, - строго смерив Тарега взглядом, сказал бедуин. - Пока. Нужен будешь - позовем.
И полез под полог сытно ужинать и беседовать с шейхом кальб.
Так что пока оставалась куча времени побродить и осмотреться - стеречь сумеречника никому в голову не пришло: осенняя пустыня (впрочем, как и зимняя, летняя и весенняя) непроходима для одиночки без достаточного запаса провизии, воды и фуража для верхового животного. Даже если этот одиночка знает караванные тропы и хорошо ориентируется по звездам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});