Читать интересную книгу Iskatel 1979 3 - Сергей НАУМОВ

Небо свидетель — Петков мастак на выдумки. Накладки с сигаретами и шагами в ночи, в конце концов, не имели зна­чения, ибо я в полной мере оценил их лишь после того, как текст объявления попал к Искре. Лев Галкин проник на чет­вертую полосу «Вечера», и Слави Багрянов мог сколько угод­но кусать локти и посыпать пеплом седеющую голову, упре­кая себя в доверчивости и иных смертных грехах. Помнится, я так и делал, и хочу надеяться, что выглядело это доста­точно убедительно.

Объявление… Здесь Петков впервые по-крупному рискнул. Или нет? Или он и в данном случае не прогадал?

Я останавливаюсь и, припав щекой к холодной стене, устраи­ваю привал. Семнадцать тысяч шагов — примерно девять ка– лометров. Еще тысячи три, и на сегодня хватит. Сердце ку­валдой молотит в ребра, не хочет успокаиваться, и стена под щекой теплеет, начиная согреваться. Я касаюсь ее рукой и скашиваю глаза в сторону стола. Там поверх пепельницы ле­жит конверт из плотной коричневой бумаги. Моя индульгенция и подорожная в будущем. Вручая мне его вчера, Петков не изображал колебаний.

— Берите, Багрянов, — сказал он серьезно. —Проверьте: паспорт, пропуск, чек. Все на месте… Я взял конверт, полистал паспорт; все было в порядке.

—   Теперь, когда товар у вас, позвольте дать совет. Играйте по-крупному и постарайтесь разумно им распорядиться. — Он помолчал. — На вашем месте я но стал бы терять с нами дружбы. Как знать, не пригодится ли вам ДС!

—  Это совет или угроза?

—   В Болгарии, знаете ли, неспокойно. И… и не поручусь, что вас не возьмут на прицел партизаны или боевики под полья.

—   Или ваши люди? — спросил я в тон.

Петков помедлил, усмехнулся.

—   И это возможно. Сдается мне, что дирекция не проявит рвения при поисках убийц. Так вы подумайте.

—   Подумаю, — сказал я угрюмо и положил пакет на пе пельницу.

Пакет. Так он и лежит на столе, ни разу с вечера не потре­воженный. Зачем? Все было без фальши — чек, пропуск, пас­порт. В любом варианте для Петкова не имело смысла под­совывать мне «бронзу» и настораживать. Напротив. Он — если уж говорить о намерениях — не должен был дать мне повода заподозрить ДС в данайском значении даров, отнюдь но га­рантировавших Слави Багрянову свободу. В свою очередь, и я совсем не обязан был делиться с кем-либо подозрениями по части конца операции в храме… Словом, мы оба вели себя так, будто и не предвидели, что после ареста связника Цып­ленок или там Божидар в ближайшем укромном месте, впол­не возможно, прихлопнут Слави Николова Багрянова, а кон­верт со всем содержимым вернется куда положено — в сейф Петкова…

Я отвожу взгляд от конверта и заставляю себя продолжить прогулку. Осталось всего три тысячи шагов. Пустяки.

«Ладно, — говорю я себе. — Не вешай носа, Слави!..» На­дежды… Всяк волен не терять оптимизма, даже когда судь­ба готовится произнести скорбное аминь. Вот и Слави — ему совсем не улыбается сложить ручки на груди в предвиденье краха, и он готов цепляться за любую отсрочку. Если бы Искра не подыграла ему в Јвое время с объявлением, при­шлось бы поломать голову и изобрести иной способ добраться до «Вечера»… Какой?.. Ну, здесь так сразу не ответишь. Может быть, я впрямую предложил бы Петкову сделку в от­ношении Лулчева, а, может быть, нашел другой ход. Все дело в том, что Петков ничем не рискует, делая вид, будто тащится у Слави на поводу. Даже если связь Лулчева с СПС — оче­редной миф изобретательного Багрянова и объявление в газете означает не вызов на рандеву, а набат тревоги, адресованл ный кому следует, то и тогда все складывается для ДС сравнительно неплохо. «Кто дает яд, тому известно противоядие», — гласит пословица. Следуя ей, Петков превосходно соображает, что у Багрянова, помимо сигнала «беги!», должен быть в запасе другой — означающий «приходи на встречу».Кроме того, по-моему, Петков уверен, что с Лулчевым я не лгу. И не зря. Его превосходительство Любомир Лулчев действительно работает на англичан. Я установил это еще тогда, когда процветал в конторе на улице графа Игнатиева. Мои люди наткнулись на агентурщиков СИС случайно, а со временем добыли доказательства, что Лулчев ведет двойную игру. Деньги, получаемые им от британской короны, нисколь­ко не мешали верой и правдой служить немцам, и информа­ция для резидента СИС составлялась в бюро Деппуса. Этот господин, носивший в списках абвера имя Отто Вагнера и чин майора, завербовал советника еще в сороковом, и он же, на­щупав резидента Интеллидженс сервис, стал подкармливать Лондон первоклассной «бронзой».Все это я и выложил Петкову, скрыв от него, разумеется, кое-какие детали. У любой откровенности должны быть раз­умные пределы, и ДС совсем не следовало знать, кто и когда рассказал Багрянову о Лулчеве. Другое дело — технические подробности, всякие там справки о суммах, полученных совет­ником от англичан. Попроси их Петков от меня и прояви на­стойчивость, я бы, пожалуй, выложил все, что помнил, но за­меститель начальпика отделения В, очевидно, располагал какой-то своей информацией о проделках Лулчева, и дело огра­ничилось констатацией факта.…Девятнадцать тысяч двести. Десять километров с гаком. Еще совсем немного, и конец. Ничто так не помогает думать, как ходьба… Я закрываю глаза и приваливаюсь к стене.Так о чем я? Ах да, о Лулчеве и Петкове.На сей раз заместитель начальника отделения В дважды не прогадал: в отношении явки в храме и связей его превос­ходительства. И то и другое — сущая правда. Зато Петков, в свой черед, поступил в высшей степени некорректно, мороча голову бедняге Слави. Ах, Петков, Петков! Я готов держать пари, что действует он не на свой страх и риск! Да директор полиции Павел Павлов шею тебе свернет как цыпленку, дру­жище Атанас, дай лишь ему пронюхать о нашей с тобой частной договоренности… Кто стоит за тобой? Кто вручил тебе конверт для передачи мне? Кто позволил держать Багрянова столько дней на вилле, не прибегнув ни к одному из методов регистрации — фотометрической, дактилоскопической, арес­тантской? И наконец, кому перепродал ты дело Лулчева, вы­хлопотав себе вознаграждение? Павлу Павлову? Начальнику военной разведки полковнику Недеву? Министру внутренних дел?…Двадцать тысяч шагов. Все…Марко — унылый Санчо Панса — бочком протискивается в дверь и становится у порога. За его плечом молчит Бисер.

— Извольте побриться, господин, — говорит Марко тоном слуги из хорошего дома. — Господин Петков приказал вас постричь и побрить.

18…Я волнуюсь.Не за себя волнуюсь, за дело. Наверное, так чувствует се­бя командир, посылая людей в атаку — вперед, в неизвест­ность, к притихшей до поры черной линии чужих окопов. Нервничает и Петков.Мы стоим на трамвайной остановке недалеко от школы за­пасных офицеров. Идет тихий крупный снег и тут же тает; в углублениях рельсов скапливается темная подвижная вода. Снег пошел где-то с полуночи, сопровождаемый капелью. Она звенела под окнами, обваливала сосульки и с трудолюбием дятла клевала жестяные подоконники. Петков, незадолго до того прибывший на виллу, в мокром плаще сидел в углу и безостановочно, одну за другой, истреблял сигареты. Пепел, по­хожий на цилиндрики артиллерийского пороха, был рассыпан где попало — на столе, на полу, в складках брюк. Мы обгово­рили все, глаза у меня слипались, но Петкову было мало — он раз за разом возвращался к одному и тому же, не уста­вая и не повышая голоса. В конце концов, мне надоело, и я запротестовал.

—  Сколько можно? Я все понял — и о вас и о себе. Надо ли повторяться?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});