40
ЭТО УЛЕЙ…
Слова эти прокатились по комнате, отразились от бетонных стен и, вернувшись, ударили меня, как молотом.
ЭТО УЛЕЙ.
— Он в главном бункере. — Микаэла поежилась, не выдержав пристального взгляда чудовища.
— Господи, Феникс живет рядом с ним. Почему?
Она с отвращением покачала головой и вернулась к компьютеру.
— Попробую что-нибудь еще. — Я заметил, что ее лицо покрыто потом. — Следи за экраном, Грег. Хочу узнать, чем он занимается, пока есть возможность.
Экран по-прежнему показывал мерзкую, плавающую в розовом желе голову с обращенными к камере поросячьими глазами. Да, смотрела она в камеру, но мне казалось, что она смотрит на нас, с ненавистью и злобой, словно знает, что мы здесь.
Микаэла продолжала работать, но теперь «картинки» с других камер не занимали весь экран, а располагались по его периметру.
Нам нужно полное представление о происходящем, — объяснила она, — поэтому я и вывожу на экран как можно больше камер.
Если только Феникс не станет возражать. — Я бросил взгляд на заднюю дверь. — Может, он уже идет по переходу с винтовкой.
Микаэла покачала головой.
— Нет, Феникс боится заражения… боится по-настоящему. Не забывай, он заставил нас пройти процедуру дезинфекции.
— Да, но ведь это не мешает ему жить в одном бункере с ульем, так что риск инфекции присутствует постоянно.
— Думаю, ему трясучка не грозит.
— Почему.
— Он охраняет улей.
— Посмотри, ты снова попала в коммуникационный центр. Видишь, в самом углу. — Феникс не отрывался от компьютера, колотя по клавиатуре с упорством сумасшедшего, — то ли программа оказалась слишком сложной, то ли он разбирался в операционных системах ненамного лучше нас.
Из динамиков неслось:
— Вы еще пожалеете… пожалеете… все, ребята, считайте, вам конец… дерьмо… чертово дерьмо…
— Посмотри, Грег, — окликнула меня Микаэла. — Теперь понятно. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, как будто прикоснулась ими к чему-то отвратительно липкому.
— Черт, вот ублюдок… грязный, мерзкий ублюдок.
Камера скорее всего висела где-то рядом с гнусной головой. Мы видели злобные, немигающие глаза и колыхающиеся космы. Мы видели черный язык, похотливо облизывающий покрытые тошнотворными язвами губы. Но сейчас мое внимание привлекло нечто другое. Это была широко распахнутая двойная дверь, находившаяся позади пульсирующей стены розоватого желе, точно такой, какую я видел в Льюисе. И к этой вот стене были приклеены какие-то предметы. Нет, называть людей предметами жестоко. Пусть даже эти люди мало походили на людей. Проклятый улей захватил их и использовал по своему назначению. Я видел съежившиеся, практически досуха высосанные тела, обтянутые кожей скелеты, сморщенные останки.
— Вот почему Феникс был такой гостеприимный, — прошептала Микаэла.
Я сглотнул подступивший к горлу тошнотворный комок.
— Мерзавец, он скармливал своих гостей этой твари.
На некоторых еще сохранилась одежда. Я узнал знакомые зеленые джемпер и брюки. На ногах мальчика с дырками вместо глаз были такие же, как у нас, дурацкие белые сандалии. Выйдя в них на улицу — и тебя примут за клоуна.
Жалкое и жестокое зрелище.
Феникс заманил их туда. Я представил, как это могло случиться. Он обливал гостей дезинфектантом, опаивал каким-нибудь наркотиком, а потом бросал на пульсирующую стену. А что было потом? Может быть, эта тварь выпускала какие-то червеобразные присоски или трубки, которые проникали под кожу жертвы. Монстр пожирал их, высасывая кровь, как вампир.
— Я вас предупреждал, — заорал Феникс. — Но вы сами хотели… вам надо все знать… все секреты… мои секреты. — Его голос дрожал от гнева. — Что ж, ребята, пришло время расплаты. Теперь-то мы сочтемся!
— Ты чудовище! — крикнул я. — Да, ты, ты чудовище. Не эта тварь, а ты! Ты скармливал ей детей. Ты…
Феникс повернулся и помахал рукой.
— Прощай, Мистер Неудачник!
Он привычно пригладил своей клешней черные волосы и показал нам средний палец. Потом ткнул этим же пальцем в какую-то клавишу. В то же мгновение большой экран погас. Я оглянулся — все компьютеры отключились.
— Ну вот. — Микаэла всплеснула руками и откинулась на спинку стула. — Он все-таки до нас добрался.
— Пора уходить. Кто знает, что еще на уме у этого подонка.
— Не буду спорить.
Она поднялась, и в этот же миг в динамиках громко щелкнуло. Над нашими головами громыхнул гром.
«Взрыв», — подумал я. Этот безмозглый маньяк взорвал бомбу. Микаэла отшатнулась к стене, заткнув уши. И тут комнату наполнил усиленный черт знает до каких децибел голос Феникса.
— Прочь! Прочь отсюда! На выход! — Понимая, что Микаэла не услышит меня, я медленно повторил то же самое, выразительно шевеля губами. Девушка кивнула и бросилась к выходу я выбежал вслед за ней, с силой захлопнул тяжелую стальную дверь. Но голос Феникса грохотал и в коридоре.
Боже, как он орал.
— ТУПИЦЫ! ВОТ ВАМ. БЕГИТЕ. БЕГИТЕ! КУДА ХОТИТЕ. НО БЕЖАТЬ НЕКУДА! И СПРЯТАТЬСЯ НЕГДЕ! ВЫ В БЕТОННОЙ КОРОБКЕ. ЗДЕСЬ НЕТ ОКОН. Я СКОРМЛЮ ВАС ЗАЖИВО. — Он причмокнул, словно предвкушая роскошное пиршество. — В ВАШИХ ВЕНАХ СЛАДКАЯ КРАСНАЯ КРОВЬ. В НЕЙ ПОЛНО ВИТАМИНОВ. ОНА ТАКАЯ ПОЛЕЗНАЯ И СЫТНАЯ. — Он рассмеялся. — ВОТ ТАК. ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ. В ГОСТИНУЮ. ВЫ МЕНЯ НЕ ВИДИТЕ, НО ЗАТО ХОРОШО СЛЫШИТЕ, НЕ ТАК ЛИ?
Я думал, что Феникс уже включил звук на полную мощность, но он добавил еще. Мы бежали, прижав ладони к ушам, но проклятый грохот все равно проникал, казалось, прямо в мозг.
Куда мы бежали? Я не знаю. Мы просто спасались от гремящего, раскалывающего голову голоса. Словно какой-то безумец вколачивал нам в уши раскаленные гвозди. Я взглянул на Микаэлу — у нее даже слезы выступили на глазах.
— НЕВЕЖЕСТВЕННЫЕ ИДИОТЫ! — со снисходительной жалостью говорил Феникс, обращаясь к нам, как к неразумным детишкам, сунувшим пальцы в розетку. — РАЗВЕ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО Я ЗДЕСЬ ДЕЛАЮ? Я ВЫХАЖИВАЮ ОРГАНИЗМ, КОТОРЫЙ ВЫ НАЗЫВАЕТЕ УЛЬЕМ. КАК ГРУБО. ЭТО НЕ УЛЕЙ. ЭТО ВЕРШИНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ. НОВАЯ ЖИЗНЬ НА СТАДИИ ЛИЧИНКИ. ОНА ВЫРАСТЕТ И ПРЕВРАТИТСЯ В НЕЧТО ПРЕКРАСНОЕ. ПОСЛЕДНЯЯ СТАДИЯ МЕТАМОРФОЗЫ — ИМАГО. НО ВЕДЬ ВАМ НЕИЗВЕСТНО ТАКОЕ СЛОВО, ДА? БАБОЧКА — ИМАГО УРОДЛИВОЙ ЛИЧИНКИ, ПОЖИРАЮЩЕЙ ЛИСТЬЯ.
Мы бежали из одной комнаты в другую. Теперь я искал выход. Не надо быть гением, чтобы понять — у Феникса есть в отношении нас некий план. И цель этого плана заключается в том, чтобы скормить нас чудовищу в ванной.
— ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ В ТОМ ВИДЕ, КАКИМ МЫ ЕГО ЗНАЕМ, ПРИШЕЛ КОНЕЦ. РАЗВЕ ЭТО НЕ ПРЕКРАСНО? ЛЮДИ — МОНСТРЫ. ДА, МОНСТРЫ. ВСЕ ЭТИ ВОЙНЫ. ВСЕ ЭТО БЕСЧЕЛОВЕЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ ДРУГ К ДРУГУ. А ОТКУДА ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ? Я ВАМ СКАЖУ: ЭТО НАЧИНАЕТСЯ В ШКОЛЕ, ГДЕ ОДНИ ДЕТИ, С ДЕРЬМОМ ВМЕСТО МОЗГОВ, НЕ ДАЮТ ПРОХОДУ ПРИЛИЧНЫМ РЕБЯТАМ. КОГДА ТЕБЯ ШПЫНЯЮТ ТОЛЬКО ЗА ТО, ЧТО ТЫ НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ. КОГДА ТЕБЯ ГОНЯЮТ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ ИНАЧЕ, ЧЕМ ДРУГИЕ, ИЛИ ИНТЕРЕСУЕШЬСЯ НЕ ТЕМ, ЧЕМ ИНТЕРЕСУЕТСЯ ИХ ЖАЛКИЙ, УБОГИЙ МИРОК. ВАМ ЭТО ЗНАКОМО, РЕБЯТА? ВЫ БЫЛИ ДРУГИМИ? ВАС ТОЛКАЛИ В СТОЛОВОЙ ТАК, ЧТО ПОДНОС С ЛАНЧЕМ ЛЕТЕЛ НА ПОЛ? ВАМ ЗАЛАМЫВАЛИ РУКУ, ПЛЕВАЛИ В ГЛАЗА И СМЕЯЛИСЬ ПРИ ЭТОМ В ЛИЦО? БЫЛО ТАКОЕ, А, РЕБЯТА?
Я вбежал в кухню. Но голос не отставал.
— ПОСЛУШАЙТЕ! — взревел Феникс, и на полке задрожали тарелки. А на столе лопнуло стекло.
Схватив за плечи Микаэлу, я развернул ее и прижал к себе, защищая от разлетающихся осколков. Что-то ужалило меня в щеку. Я потрогал лицо и увидел на пальцах кровь.
— ПОСЛУШАЙТЕ! — громыхнул голос. — ВАМ КОНЕЦ, ВАРВАРЫ. НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК ГРЯДЕТ. ЧЕЛОВЕК, КОТОРОМУ ВЫ НЕДОСТОЙНЫ ЛИЗАТЬ НОГИ. ДА! БЕГИТЕ! БЕГИТЕ! НО ОТСЮДА ВАМ НЕ УЙТИ!
Я ударил ногой по двери раздевалки. Оттуда можно попасть в коридор, ведущий к наружной двери. Но ведь двери пневматические. Без ручек. Там даже зацепиться не за что. И они под контролем Феникса.
— ОТЛИЧНО, РЕБЯТА. ВЫ ПОВЕСЕЛИЛИСЬ. ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ.
Я остановился. Микаэла схватила меня за руку. Лицо ее было белым от страха. Феникс собирался сыграть с нами какую-то свою, садистскую игру. Из динамика доносилось его тяжелое дыхание, напоминающее порывы штормового ветра. Вдох… выдох… вдох… Я ощущал его возбуждение и даже слышал глубокий низкийй гул его бьющегося сердца. Гулкий ритм наполнял выложенную плитками комнату, смешиваясь с влажным причмокиванием.
В ушах у меня звенело, но я все же чувствовал: звук стал другим.
Первой догадалась Микаэла.
— Кондиционер. Я его не слышу.
Я протянул руку к вентиляционной решетке. Ничего.
— Черт… Он отключил подачу воздуха, хочет нас задушить.
— Но воздуха здесь хватит на несколько дней, — возразила она. — Какой смысл…
— Я ЧЕЛОВЕК ТЕРПЕЛИВЫЙ, ГРЕГ. БУДУ СИДЕТЬ ХОТЬ МЕСЯЦ. СИДЕТЬ И СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ И ТВОЯ СУЧКА БУДЕТЕ ПоДЫХАТЬ ОТ УДУШЬЯ, КАК ВЫ НАЧНЕТЕ ХРИПЕТЬ, КАК У ВАС ГЛАЗА ПОЛЕЗУТ НА ЛОБ. ВЫ БУДЕТЕ УМИРАТЬ МЕДЛЕННО… ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО.