Внутри все взвыло. Я подорвалась с места стрелой, и зачастивший пульс напарника поймала уже на бегу.
Успеть, успеть, успеть!
Твой план сработал, Солнышко, но какого Ведающего тропы ты ушел от меня так далеко?!
По дороге было бы проще, но это крюк, и я летела по прямой, виляя между домами, между посадками, перемахивая через изгороди.
Внутри жгло огнем, слишком много внимания нужно удерживать — отслеживать монстра, отслеживать Солнышко, отслеживать путь, чтобы не упасть… мне никак нельзя упасть!
И…
Я все равно не успела.
Я вылетела на место именно в тот момент, когда полностью утративший в бою человеческий облик вампир — чудовищная груда мышц и когтей — с невозможной легкостью увернувшись от удара, полоснула Илиана по животу.
Три белесых когтя, каждый — толщиной с два пальца.
Камень упал на колени.
Я заорала, и, не замедляя бега, выхватив Плясунью из ножен, ринулась на чудовище.
Металл ударил о когти с отвратительным скрежетом.
Этот первый звук удивительно четко отложился в сознании, а дальше уже все понеслось, закрутилось, смешалось.
Крылья за моей спиной на этот раз были черными.
Ярость. Бешенство.
Сила пела в груди, сталь пела в руках — больше ничего не имело значения.
Злое вдохновение несло меня на своих крыльях, и мне было плевать, что противник сильнее, ловчее. Плевать, что я одна.
Он сильнее — я умелее, он ловчее — я опытнее.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что вампира приказано брать живым.
Мелькнула — и пропала.
Эту тварь я прикончу.
И вампир сдавался, теснился в угол, метался в поисках пути к отступлению, почти напарывался всякий раз на мой меч, снова отступал…
От его резкого рывка вперед меня спасли только годы тренировок. Тело среагировало до того, как я успела подумать.
И обманный маневр удался на славу. Зацепившись за что-то пяткой и одновременно отклоняясь назад, я не удержала равновесия, рухнула на спину, и едва успела перекатиться — когти взрыли укатанную сельскую дорогу.
Лязг!
От нового удара отмахнулась.
Бам — пнула тварь, метя в колено.
Шмяк — грузное тело, как-то мгновенно лишенное всей хищной грации слепо пошатнулось и рухнуло рядом со мной.
Возвышающийся над нами обоими Солнышко, тряхнул кистью, сбрасывая с нее остаточные искры скопленной силы.
Я на мгновение, долю мгновения, обмякла на земле всем телом — победа! — и тут же взвилась на ноги.
— Как ты? — метнулась к Камню, пытаясь задрать на нем рубашку.
Ведающий тропы свидетель, такой страсти он от меня в постели не видел.
— Танис, там царапина! — знамо дело, Солнышко шарахнулся.
Но я уже выдернула лохмотья, окончательно их дорвав, собрала вверх.
И с легким изумлением уставилась на три тонкие, слабо сочащиеся кровью полоски.
— Я же говорил, — почему-то поморщился Илиан, совершенно не тронутый моей заботой. — Повезло. Еле задел.
— А чего ты тогда упал?! — возмутилась я.
— Уходил из под удара.
— А потом не вмешался?
— Ты справлялась, — Камень пожал плечами.
И дернул остатки рубахи вниз. А потом вдруг обхватил мое лицо обеими ладонями, крепко, глубоко поцеловал, и пока я обалдело этот поцелуй принимала, сполз руками с лица на плечи, стиснул и развернул к вампиру:
— Работаем, Коса.
Ну, конечно, поднятый нами тарарам не мог остаться без внимания: на шум уже бежали люди. Я узнала среди них трактирщика Никона, а он узнал свою новенькую подавальщицу, буйного постояльца-выпивоху — а еще опознал куль, валяющийся на земле, как своего троюродного племянника…
Я предупреждающе качнула Плясуньей: не надо. Илиан, трезвый, но в кровище и драном тряпье, демонстративно зажег на ладони светляка, подбросил его в воздух — и тратирщик запнулся, растерянно переводя взгляд с нас на бессознательного племянника, стянутого чарами, как веревками.
Люди гомонили, сзади спрашивали у тех, кто стоял впереди, что случилось: то что баба с мечом и мужик с магией — это к ордену Цербера, и примета это верная, народ сошелся единогласно, а вот подробности в потьмах, несмотря на светляк, рассмотреть не удавалось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Почтенный Никон человеком был не робкого десятка, да и то сказать — трус бы местечко вроде его трактира в узде бы не удержал, а потому острастки ему надолго не хватило, и справившись с первой оторопью, он пошел с другой стороны:
— Вы, господа хорошие, либо объясните, что здесь происходит, либо племянника моего отпустите-то!
Вампир перекатился со спины на бок, извиваясь как гусеница, попытался сесть. Раз, другой — на третий ему все же удалось.
Я смотрела на его мучения равнодушно, не испытывая ни сочувствия, ни радости: перегорела, как всегда после вспышек моего крылатого вдохновения, и теперь просто выполняла свою работу: следила за опасной тварью
Он потряс головой, обвел собравшуюся толпу мутным взглядом...
— Как же я вас всех ненавижу!
Охнул кто-то в толпе женским голосом, и я не узнала, а скорее догадалась: Ксин.
Жалко девку. Не пожелаешь никому оказаться на ее месте и такое про сердечного друга узнать.
“Сердечный друг” теперь пытался сжечь взглядом нас, меня и Солнышко.
— И вас ненавижу! Это из-за вас! Из-за вас всё! Это ваш орден!..
И закашлялся, поперхнулся, то ли ненавистью, то ли отбитыми потрохами — досталось ему от нас все же неплохо.
— Что — наш орден? — равнодушно уточнил Илиан, внимательно изучая нашу добычу.
Тщедушный, чернявый парень-конюх ни в ком не вызвал бы подозрений: ну какой из него вампир, полно вам!.
— Думаете, я по своей воле таким стал? Думаете, я хотел? Это ваш орден во всем виноват! Не пошел бы к вам работником — все бы нормально со мной было!
Илиан чуть повернулся к собравшимся местным:
— Он что, в Лагосе прислуживал?
— Так у нас, господин хороший, почитай все мальчишки там прислуживают, — разведя руками, на вопрос, заданный сразу всей толпе, ответил почтенный трактирщик.
— Все, все! — рассмеялась тварь. — И мы с дружками — я, Пит и Джонас — тоже прислуживали… Из-за них всё вышло!
Угу. Из-за ордена, из-за неизвестных мне Пита и Джонаса — из-за кого угодно. Только не из него, Леона.
Он застонал — и сменил положение.
— Это они придумали — на спор к орденскому алхимику влезть. Зачем я их послушал, дурень?! — он зло дернулся, и магические путы засветились ярче. — Очень уж хотелось дружкам лихость доказать… Доказал!
Он сплюнул, не пытаясь больше скрывать клыки, и я тут же метнула “драконий плевок”, выжигая им плевок вампирский — нечего! Слюной, конечно, человека в тварь не обратить, но всё равно — мало ли, кому какая дурь в голову придет…
Наградой мне стал одобрительный взгляд Солнышка — и истеричный хохот вампира.
— Вот-вот! Из-за этого всё и случилось! Из-за вашей вампирской жадности! Вам же не людей от твари спасти нужно — а чего бы ценного с нее надрать! Про то, что церберы Лагоса вампиршу добыли, весь акрополь накануне говорил. Вот она у алхимика на столе и лежала. Справная такая девка, молодая, красивая! Только в кровище вся... Я подумал — дохлая. Посмотреть подошел, наклонился поближе — ночь же, темно, а у меня с собой только потайной огонек был... Ну кому бы, кому на моем месте в голову пришло, что тварь живая может быть?! А руку я еще днем свез, когда дрова с подводы на кухню разгружали. Мелочь, безделица, ссадина на ладони! Только вампирша, видать, к тому моменту и так обезумела, а как живую кровь учуяла — совсем взбесилась, забилась в ремнях! Я с перепугу шарахнулся, на зад упал, да так под самую стенку и отполз. Как понял, что она привязана надежно, от облегчения чуть вслух не рассмеялся! Потом только увидел, что ладонь у меня вся в ее крови, а ссадина, что там была — ссадина на глазах затягивается!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})