На тебя пялилась как дурочка, вот что!
...и не только пялилась.
— Ничего, — с вызовом отрезала я. — Просто лежала. Проснулась. Сон приснился странный.
— И снова сон… — пробормотал Солнышко себе под нос. — Скажи, а до этого ты сегодня больше ничего странного не ощущала? На гулянке например?
Я отрицательно помотала головой.
— Совсем совсем ничего странного? Любопытного? Интересного? — продолжал допытываться Камень и, получив повторный отрицательно ответ, прищурился: — Тогда что ты там так долго еще делала, после того, как я ушел?
Вопрос был настолько внезапным, что я даже растерялась, но быстро “нашлась” и, задрав подбородок, выпалила:
— А твое какое дело?
— Такое… — лежащая на моей спине рука, медленно сползла вниз, со вкусом обхватила и сжала ягодицу. Помнится, Дейреку за подобное прилетело по самое не горюй… — Ты имей в виду, что он в том числе и поэтому “рыскач”.
— Тебя не спросила! — фыркнула я, не скидывая тем не менее руку. Хорошо же лежит! — Как там у Навары дела?
Солнышко сложил брови домиком.
— Навары? При чем тут?.. — задумался. И неожиданно заулыбался.
Я таки сбросила наглую ладонь и попыталась удрать на свою кровать.
Была перехвачена поперек живота и возвращена на место. Теплое, хорошее, пригретое место под одеялом и Солнышком.
— У меня ничего нет с Наварой, — произнес он мне на ухо.
Я сделала вид, что сплю.
А утром после тренировки Рысчкач каким-то мистическим образом снова оказался рядом, плескался и всячески играл мускулами. Я посмотрела на него задумчиво и негромко, но четко сказала:
— Дейрек. Нет — значит нет.
Цербер окончательно все осознал, проникся, дружески хлопнул меня по плечу и свалил — на нет и суда нет.
А мне очень хотелось треснуть полотенцем поперек кое чьей спины. Уж больно самодовольной она выглядела.
Глава 15
Крепкое осеннее яблоко звонко хрупало на зубах, заполняя рот соком, заставляя Коряжку пофыркивать и вздыхать об участи бедного, голодного, нелюбимого злой хозяйкой верхового животного.
Камень и Гранит смотрели на нас с совершенно одинаковым неодобрением на одинаково породистых мордах: идеально выезженный тильзирец никогда бы себе такого не позволил. А потому гнедой с золотистым единогласно считали, что и я своему коню подобного позволять не должна.
Но меня их соображения интересовали мало. Больше, чем на них, я смотрела на уши Коряжки: две минуты назад рыжая скотина поддала задом на ровном шагу, надеясь, что я от такого финта уроню яблоко, и я не сомневалась: стоит мне только отвлечься — он тут же проделает это снова.
Мы просидели в акрополе больше недели и я чувствовала теперь себя разбалованной, разнеженной девицей. Из малых дозоров мы вынесли только тушку непонятно как загулявшего в эти края трясинника, да уничтожили гнездо могильных шершней. Оно и понятно, что именно для таких дел дозоры и нужны, но душа тосковала по подвигам.
А потому, когда Солнышко заявился со словами “у нас задание”, я сорвалась с места стрелой, не уточнив даже, какое.
Как потом выяснилось — зря, зря…
В Кремос пришло письмо из Логова. Никто из тех, кто рыскал в замке графов Бирнских после таинственного происшествия с потерявшим память виконтом, книгу не видел. И это было весьма подозрительно, потому что я была права, а Солнышко — нет. Если бы увидели, обязательно бы сделали список для орденской библиотеки. А потому теперь Илиана, меня и книгу приглашали в Логово. Ну, и раз уж мы все равно туда поедем, то по пути…
По пути означало четыре дня только на крюк. Но для бешеной собаки, как говорится…
Яблоко закончилось, Коряжка успокоился, и теперь можно было отвлекаться на происходящее, не боясь вылететь из седла или остаться без пальцев. Не то, чтобы мне на самом деле это грозило, но ради лошадиного самолюбия я готовы была сделать вид, что иногда боюсь-боюсь.
Я уже готова была задать вопросы насчет задания, но Илиан заговорил первым.
— Танис, давай после этой поездки ты откажешься работать со мной в паре?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
От неожиданности я поперхнулась воздухом.
Последние дни, после той самой пьянки, Солнышко был натуральным солнышком. В меру язвителен, в меру мил. Днем гонял меня в хвост и в гриву, а ночью… скажем, если наблюдатель и приходил, я была либо слишком занята, либо слишком хорошо после занятости спала, чтобы заметить его присутствие!
С ярмарки серьги мне привез жемчужные, красивые такие…
И нате.
Как удар под дых.
Я сощурилась, окинув Камня ледяным взглядом, ясно дающим понять, где я видела эту тему, и пришпорила Коряжку, планируя уйти (ускакать!) от этого бессмысленного и немного… (ладно, много!) обидного разговора.
— Танис! — прилетело мне в спину, и Гранит тоже ускорился. К сожалению, с племенным жеребцом благородных кровей Коряжке было не тягаться, ну ничего, я за него потягаюсь со своим племенным! — Послушай меня. Ты прекрасное Око.
Скажи мне что-нибудь, что я не знаю, Камушек!
— Но работать со мной — небезопасно.
— Не переживай, ты прекрасный Клык, Илиан, — язвительно скопировала я его интонацию.
— Да постой же ты!
Я рывком натянула поводья, Коряжка замер как вкопанный, будто не лошадь, а кусок льда, меня даже качнуло, хотя я к этому была готова. А вот тильзирец с наездником проскочили мимо.
Солнышко досадливо поджал губы на мою мелочность.
— Я просто не хочу, чтобы ты пострадала.
Это прозвучало удивительно искренне. Щемяще так, аж в груди что-то заскреблось. А потому на этот раз я не стала острить, а возразила спокойно и взвешенно.
— Но я пострадаю, Илиан. Не с тобой, так с кем-то другим. Даже если не погибну, то буду ранена. Однажды это случится, никакая удача не длится вечно, никакое умение не спасет в любой ситуации. Наша работа — это риск. Я не знаю, почему ты оказался в ордене, но я-то этот путь выбрала. Мне жаль, что твой напарник погиб, но такое случается.
Илиан досадливо мотнул головой.
— Не в этом дело.
А вот это, признаться, новость…
Серые глаза напарника смотрели на меня так прямо, будто хотели пронзить насквозь, как стрела.
— Я тебе скажу, почему я оказался в ордене. Потому что никто так и не смог понять, что именно со мной случилось. И почему примерно в то же время, как я пропал, из Закатного леса исчезла почти вся нечисть. Но и поводов меня зачистить на всякий случай тоже было недостаточно. А потому орден забрал меня, чтобы держать под присмотром. На всякий случай. Потому что я могу быть опасен.
Логично.
Можешь.
Все по уставу. Обычно, правда, людей, которые подверглись различным воздействиям и могут со временем начать представлять опасность, просто держат под боком у ордена, но и правда, чего уникальный дар разбазаривать…
Мне почему-то стало его отчаянно жалко.
Потерять память, семью, попасть на службу, которой не желал…
И жить в ожидании, когда что-то с тобой пойдет не так.
Или уже пошло?..
— И что, у тебя были поводы думать, что они правы в своих опасениях? — задала я вопрос прямо в лоб.
Илиан даже бровью не дернул.
— Нет, но…
— Тогда вопрос закрыт, — я тронула поводья, и Коряжка снова перешел на ленивую трусцу.
— Коза ты, а не Коса, — в сердцах прилетело мне в спину.
Весь оставшийся огрызок пути до места ночлега я на него дулась. За то, что испортил настроение до того, как рассказал про задание, а мне теперь умирай тут от любопытства!
Однако все прояснилось быстрее, чем я ожидала. В деревенском трактире на развилке дорог — одна к Логову, а другая — к Лагосу, куда мы и держали путь — Камень, спешившись, объявил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лошадей оставим здесь. Их до Логова доставят, завтра отсюда как раз уходит обоз в том направлении.
— Как — оставим? — обалдела я, вцепившись в поводья. Коряжка посмотрел на Солнышко с сочувствием, как на убогонького.
— Они нас выдадут. И да, Танис. Тебе все же придется сменить работу…