— Разумеется, секрет, дорогая, но вам я могу его поведать… в обмен на ответную откровенность. Что вы такое натворили?
— Не я, а женщина, очень на меня похожая, — мрачно говорю я, чувствуя, как дрожь в руках потихоньку отступает. Интересно, а мне вообще можно есть и пить? Не отказали ли пищеварительная и выделительная системы? А вдруг попавшая внутрь желудка еда начнёт попросту гнить? А вдруг там уже что-то гниёт? Правда, не ела я довольно давно, кусок в горло не лез просто, но… Предательски зачесался порез на плече, словно расплодившиеся внутри личинки и могильные черви уже бодро полезли наружу, прогрызая себе дорогу…
Трындец, звездец, нет, нет, не надо об этом думать!
— Конечно, не вы, разумеется! — понимающе, как опытный психиатр, принимающий очередного Наполеона, закивала Кларисса. — И что сделала эта… лирта?
— Украла кое-что из храма Тираты. И сбежала. А поймали меня. И потом мы с Мартом сбежали из Винзора.
— Сбежали из Винзора?! Да вы что! Невероятно! — лирта восхищенно качает головой. — Что ж, Мартен всегда был, как бы это сказать, авантюристичен. Однажды один наш довольно пожилой, очень знатный и весьма ненасытный клиент соизволил крайне не вовремя отправиться к Тирате, прямо посреди процесса ублажения его немощных телес… Подобное, к сожалению, случается не столь редко, и всегда — с весьма неприятными последствиями для принимающей стороны, хотя не можем же мы отказывать страждущим, верно? Понимать возможные последствия они должны сами!
— Вы обратились к Марту, из-за его… донума?
— Верно. Лирт ушёл от нас своими ногами, вернулся в собственный дом, где его и нашли утром, безо всякой связи с моим домом и моими девочками.
— Он такой сильный некромант?
— Не могу сказать, я не специалист в данном вопросе, дорогая. Вот любовник прекрасный, умелый, внимательный, вы однозначно не прогадали!
Трындец, звездец и всё прочее!
Я гневно поставила чашку с невыпитым травяным отваром на стол, скорее мечтая не то что бы разлить её содержимое, а запустить этой чашкой Клариссе в лоб.
Отвар не расплескался. Я опустила глаза и увидела, что в ароматная, ещё пару минут назад дымящаяся горячая жидкость в кружке покрылась корочкой льда.
* * *
Лирта Кларисса бескорыстно одолжила мне одежду, помогла заплести волосы в сложную причёску — я в своей земной жизни подобными вопросами никогда не заморачивалась, волосы мои отрастали максимум до середины спины и чувствовали себя прекрасно в виде хвостика или будучи распущенными и взъерошенными, как вороньи перья. Но теперь их нужно было скрывать.
— Неужели я с таким цветом родилась? — спросила я, чувствуя себя кошкой, растёкшейся на солнышке под рукой любимого хозяина.
— А вы разве не знаете? — Кларисса, мастерски и вдохновенно укладывавшая густые пряди, на секунду остановилась. — Март говорил, что у вас с головой беда, но чтобы так… А как может быть иначе, лирта?
— Ну… — я растерялась. — Цвет такой… странный. Ненатуральный.
— Почему?! Редкий цвет, конечно, но что в нём особенного?
Разговор без возможности сослаться на обычаи моего мира зашёл в тупик.
— Не важно, — вздохнула я. — Но волосы приметные, как-то бы их скрыть.
Насколько я уже могла убедиться, с косметической промышленностью в Магре было проблематично. Вероятно, в этом попросту не было особой необходимости: в отличие от моих соотечественников, измученных бытом, работой, тревогой о завтрашнем дне и последствиями детских психотравм так, что их лица походили на плохо пропечённые блины, лица жителей Магра отличались яркостью красок и радовали глаз свежестью кожи и здоровым румянцем. Качественная еда, море, свежий воздух и несколько иная физиология, а может быть, что-то ещё.
Вон, Луава — это солнце, а Стилус — луна, или всё-таки нет? С одной стороны, похожи. С другой, луавый… луавский… луавовый свет Луавы гораздо белее и пронзительнее. Но вдруг для здоровья полезнее?
Смешно, конечно, говорить о здоровье в моём положении. Лично мне уже, видимо, никакие хвори в принципе не грозят.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ввалился молодой, в дюпель пьяный мужчина в обнимку с одной из девиц, той, кого я за глаза называла «грушей». Парочка рухнула на пол, девушка с визгом, а парень — охая и кряхтя. От неожиданности Кларисса дёрнулась, а потом, не сказав ни слова, ткнула пальцем в сторону двери.
— Да я вам просто платок повяжу на голову, никто и не увидит ничего, — Кларисса похлопала меня по плечу. — Хорошая ты девушка, Камилла. Заходи в гости, если выпутаешься.
— А если не выпутаюсь? — я подняла и украдкой поправила впившиеся в кожу верёвочки чудовищных трусов.
— А не выпутаетесь, так хоть увидите Тирату, — почти радостно заявила эта жизнеутверждающая женщина.
…Мне бы её оптимизм и уверенность. Вот только, кажется, Тирата даже после смерти совершенно не желает со мной общаться.
Глава 34.
Нарисованная Клариссой карта с картинками была крайне толковой, хотя без устных предварительных объяснений всё равно пришлось бы тяжко. Графическая символика двух миров в чём-то совпадала, в чём-то различалась, но понять, почему храм обозначался кружком, Высшая школа — двумя переплетёнными треугольниками, целительские лавки, те, о которых вспомнила хозяйка борделя — перевёрнутой каплей со вписанной внутрь спиралью, а таверны и пивнушки знаком, до боли похожим на логотип фольксвагена — увольте, дешифровщик из меня фиговый. Надеюсь, смогу добраться.
Магриста в изображении хозяйки дома любовных утех представляла собой этакую паутину, концентрические круги улиц, разрезанные радиусами широких проспектов. Высшая школа для счастливцев, одарённых донумами, обреталась на юго-востоке, не так уж далеко от обозначенного ромашкой «Приюта Камиллы». В центре этого геометрическо-картаграфического шедевра находились королевский дворец, севернее