цветастое платье и поблагодарила его. Я могла бесконечно уверять себя, что надела его, потому что оно подходило к теме вечеринки, но это была бы ложь. Я надела его, потому что оно мне шло, и я знала, что Уилл тоже придёт.
На его лице появилась застенчивая улыбка. Он протянул руку и показал мне книгу в кожаном переплёте.
– Надеюсь, получилось неплохо. Конечно, это не то, чем я хочу заниматься, но всё равно было весело.
Я взяла книгу, и меня охватило восхищение. Я ожидала увидеть записную книжку с приклеенными фотографиями, но только не это. Она была тяжёлой, как настоящая книга, которую можно купить в магазине. На обложке красовалась чёрно-белая фотография Вудмура. Я перелистала несколько страниц, и моя улыбка стала ещё шире.
Я увидела фотографии, которые нам дали в историческом обществе. Дж. Б. и Аннетт перед Вудмуром после завершения строительства. Затем были снимки интерьера. Сверкающие деревянные полы, элегантная мебель… Дом был очень красив. На последних нескольких страницах была разная мешанина. Уилл использовал идеи Аннетт – список, план дома и даже слова к «Старому доброму лету» – и превратил их в коллаж, занимавший целых две страницы.
Ну и ну!
– Тебе нравится? – спросил он.
Я собиралась было ответить, но тут Лео хлопнул Уилла по спине.
– Чувак! Это потрясающе!
Это было не просто потрясающе, а продумано до мелочей. Изысканно. Идеальный способ показать, как сильно Аннетт любила Вудмур и как полюбят его жители города, если хотя бы немного попытаются.
– Это удивительно, – прошептала я. На самом деле я хотела сказать, что книга напоминала мне Уилла. Он был очень вдумчивым.
Лео выхватил книгу у меня из рук и положил её на середину стола.
В комнате раздался стук маминых каблуков. На этот раз на ней был всего один фартук, и на нём не было никакой смешной надписи. Спереди был вышит логотип папиной компании. Я почувствовала запах чего-то вкусного.
– Что это такое? – спросила я, заглядывая в большой серебряный поднос, который мама держала в руках. Она пекла несколько дней, чтобы приготовиться к этому событию. Испробовала так много разных рецептов, что я потеряла им счёт.
– Закуски! Здесь у меня образцы блюд, которые подавали на вечеринках в тридцатые годы прошлого века. – Мама принялась указывать на тарелки. – Коктейль из креветок с ананасами и имбирём. Хлеб из телятины. Фаршированные помидоры и яйца со специями. Кекс скоро будет готов.
Я попыталась схватить кусок креветки, но мама шутливо хлопнула меня по руке.
– Это для гостей. Твоих гостей. Забыла? – Она подмигнула мне и вытащила из кармана маленький пластиковый мешочек. – Я испекла печенье. Всего несколько штук для наших преданных сотрудников.
Я взяла печенье и обняла маму.
К нам подошёл папа. Теперь он больше не выглядел встревоженным. На его лице появилась надежда. Я была счастлива, потому что когда мы поделились нашей идеей с папой, он был очень удивлён.
– Вечеринка? – переспросил он и наморщил кустистые брови. – Погодите-ка секунду, я ничего не понимаю!
– Мы с Лео нашли эти заметки в моей комнате. Они принадлежали Аннетт Доттингер. Помнишь вечеринку, о которой говорил Роберт? «Старое доброе лето». Поскольку она умерла до вечеринки, мы решили устроить её сейчас.
И вот тогда это произошло. Выражение папиного лица изменилось. Внезапно он уже не выглядел смущённым, он выглядел изумлённым.
– Я знал, что даже без интернета ты во всём разберёшься.
– Ты о чём? – осторожно спросила я.
Папа вздохнул.
– Ты ведь выбрала комнату Аннетт Доттингер.
Это объясняло выражение его лица, когда я показала ему свою комнату. Возможно, папа не знал всех трагических подробностей и того, что все эти годы Аннетт не покидала Вудмур, но он знал, что у выбранной мною комнаты была история. Мрачная история.
– Ты на меня обиделась? – спросил папа. – Я должен был тебе сказать, но ты и без того была расстроена тем, что я притащил тебя сюда, и поэтому мне не хотелось отбирать у тебя красивую комнату.
– Нет, я не обиделась, – ответила я и с удивлением поняла, что это правда. Наверное, Аннетт всё равно преследовала бы нас, даже если бы я выбрала другую комнату. И хотя это казалось странным, я была рада, что мне довелось пережить это приключение. Все эти годы Аннетт видела, как люди приезжали и уезжали, но ни у кого не было времени выслушать её. – Я просто рада, что эта история хорошо закончилась. К тому же раньше у меня уже разыгрывалось воображение. Пару раз. Поэтому ты правильно сделал, что не рассказал мне про комнату Аннетт.
– Ну да, и это тоже. – Папа улыбнулся, глядя на нас с Лео. – Значит, из-за этой вечеринки вы так странно себя вели последнее время? Поставили эту пластинку во время моей встречи. Бродили по дому по ночам. И даже подружились.
– Не совсем, – возразила я, а Лео ответил: – Точно.
Мы переглянулись и начали смеяться.
– Мы случайно подслушали твой разговор с мамой. Когда ты сказал, что жители не будут возражать, если дом снесут. Это могло бы изменить их мнение, – как можно серьёзнее сказала я. По правде говоря, у меня было полно улик, чтобы доказать папе существование призрака, но я больше не хотела об этом говорить. В этом не было необходимости.
Папа положил руку мне на плечо и слегка сжал, возвращая меня к реальности.
– По-моему, это просто невероятно. Благодаря вам у нас появился шанс убедить людей, что Вудмур снова сможет стать особенным местом. Думаете, мы готовы начать?
– Почти, – ответил Лео. – Осталось только самое последнее.
Он бросился в угол комнаты, где мы поставили граммофон, включил его и умело опустил иглу, как будто долго практиковался. Зазвучала мелодия «Старое доброе лето». Мама пригасила свет.
И комната ожила.
У меня перехватило дыхание от этой красоты. Мерцающие гирлянды на потолке. Плакат с надписью «Старое доброе лето в Вудмуре». Цветы и свечи на каждом столе.
Я не знала, все ли чувствовали то же, что и я, но судя по их лицам, это было вполне возможно. По привычке я перевела взгляд в угол комнаты, с которого начинались почти все легенды о Людях-Тенях. Уилл решил превратить его в уголок для фотографий, поэтому мы поставили там деревянную скамью из сада. Спинку скамьи обвивали изящные белые цветы, рядом стоял розовый куст в горшке, и атмосфера места изменилась. Она стала безмятежной. Я уже собиралась уходить, когда что-то привлекло моё внимание.
Свет. Сначала он был не больше булавочной головки, но медленно становился ярче. Расширялся. Через несколько секунд у него появились