и шорты, подтянул трусы и вышел в подъезд. По лестнице поднялся с большим трудом, хорошенько облился холодным душем, оделся, натягивая на голову капюшон толстовки, сунул в карманы телефон и бумажник и выглянул в окно. Зорьян смотрел на кипящую кастрюлю со свеклой, грызя леденец на палочке.
– Можно пожить в твоем доме в деревне?
– Можно. А почему ты вдруг?..
– Скинь сообщением точный адрес, – попросил Мохито. – Я еду в отпуск. Там лес есть?
– Да. Не прямо возле деревни, через четыре поля. Бурелом. Грибная чаща.
– Дашь ключи?
– Там не заперто. И бардак. Вероника мне завтрак готовила.
– Я уберу, – пообещал Мохито, и, стиснув зубы, пошел к автомобилю.
Кто его охранил от аварии – Камул, Феофан или Хлебодарная – неведомо. Тормозил в последний момент, пост на выезде миновал, приготовившись отмазываться удостоверением – машина все время норовила выехать на встречку. Полегчало где-то через час, когда он изрядно удалился от города, а ветер, врывавшийся в окно, вымел запах Вартуши. Мозги еще не включились, только марево перед глазами развеялось. Подступал, драл когтями душу стыд: скатился до насилия. Телефон подмигивал, сигнализируя о полученных сообщениях. Мохито съехал на обочину и начал читать, проговаривая слова вслух – чтобы правильно понять. В первом сообщении от Зорьяна прилетел адрес деревенского дома. Во втором – вопрос: «Ты в порядке? Ватрушка очень волнуется». В третьем – еще один вопрос: «Что случилось, медведь? Она рыдает и требует тебя найти».
Мохито написал: «Я ей позвоню» и поехал вперед, чтобы не было соблазна развернуться и вернуться в Ключевые Воды. Он позвонил, когда солнце начало клониться к закату. Извинился, сказал, что хочет провести отпуск в уединенном месте в медвежьей шкуре. Еще раз извинился. Напомнил, что Вартуша может подать жалобу Светозару или в военную полицию и получил в ответ короткие гудки отбоя. На второй звонок Вартуша не ответила. Мохито безуспешно позвонил еще три раза и двинулся на ближайшую заправку – перекусить, залить бак бензином, и купить карту, чтобы разобраться, в какую сторону надо ехать, чтобы попасть в родную деревню Зорьяна.
До цели он добрался через два дня. Вартуша не писала и не звонила. От Зорьяна пришло одно сообщение: «Вероника сказала, что там все убрали, ключ под крыльцом». Ключ нашелся не сразу – дырок в крыльце было много. Мохито долго шарил под досками, распугивая полевых мышей, возмущенных вторжением в их родовое гнездо, но все-таки нащупал заветную железяку.
Он включил холодильник, сложил в него купленные по пути продукты. Вышел, поздоровался с хмурыми соседями, объяснил, что он сослуживец Зорьяна и приехал в отпуск. Лисы и волк не пожелали разговаривать, отделавшись скупыми кивками. Мохито этому порадовался. Вернулся в дом, разделся, а превратился уже во дворе – дверной проем был узковат для массивного гролара.
Зверь встряхнулся и заглянул в сарай – там волновалось, подпрыгивало и пищало мышиное царство. Можно было распугать грызунов, переворошив слежавшееся сено, но медведь побрезговал возиться с мелочью. Он пошел вперед, разминая лапы, с удовольствием ощущая подушечками комья земли, а не асфальт. Поля манили разнообразием запахов – где-то рядом росли помидоры, от лесополосы тянуло прелыми желудями. И везде, куда ни повернись, мышиные следы.
Медвежьи мысли были медленными и ленивыми, утихомиривавшими стыд и смятение. Зверь не сомневался в том, что медведица придет – они же пара – и использовал свободное время для знакомства с окрестностями. Мохито пропитывался уверенностью: «Это малинник для нее. Я ее сюда приведу», радовался находке большого муравейника, переворачивал бревна, придирчиво рассматривал жуков и червяков – попадались только невкусные.
Он переночевал в лесу. На рассвете искупался в ручье, еле-еле поместившись в омут. Долго сох на лугу, на солнышке, потом отправился ловить рыбу. Улеглось волнение, забылись инструкции к технике для разминирования: был лес, был медведь, обдирающий кору со стволов – достойное занятие для зрелого гролара, помечающего облюбованную территорию.
Безмятежное существование прервал хорошо знакомый звук. Небо расчертил вертолет, спустившийся на землю возле деревни. Медведь рыкнул, безошибочно выбрал короткий путь и побежал к волчьему дому. Как ни торопился – опоздал. Стальная стрекоза улетела.
Медведь добежал до места посадки, обнюхал землю и довольно заворчал. Стрекоза принесла медведицу. Хорошо. Правильно. Он уже заждался.
След привел к волчьему дому. Медведь осторожно приоткрыл дверь мордой, кряхтя, протиснулся в проем – на косяке остались клочья шерсти. Половицы скрипели, прогибаясь под весом мохнатой туши. Медведь заглянул в комнату с телевизором и замер.
Вартуша лежала на кровати. В белых шортах, тонкой майке цвета топленого молока и одном белом босоножке. Второй валялся на полу, на плетеном коврике. На столе лежали какие-то бумаги, возле стены стояли две набитые сумки. Мохито превратился, своротив комод и уронив табуретку. Вартуша приподнялась на локтях, спросила: «Это ты?». Убедилась и легла обратно.
Мохито хотел еще раз извиниться за свое поведение перед побегом, но медвежья воля подтолкнула подползти к кровати и распутать ремешки второго босоножка. Он стянул со своей медведицы обувь, легонько укусил за щиколотку, сунулся носом под колено.
– Нет, – твердо сказала Вартуша. – Сначала прочитай письмо. Оно на столе.
Мохито заворчал, но Вартуша повторила:
– Нет.
Пришлось вставать на ноги и брать незапечатанный конверт. На стол упала визитка Вероники. Мохито повертел ее в руке, посмотрел на четкие печатные буквы на обороте: «Мохнатый увалень, будь осторожен, срывая эту розу. Иначе Зорька отстрелит тебе яйца». Висице надо было надавать по ушам, чтоб меньше лезла не в свое дело, но медведь помнил, что от нее иногда бывает польза, и решил не трогать – слишком мелкая, можно случайно искалечить.
Тетрадный лист в клеточку был исписан аккуратным школьным почерком. Мохито пробежал глазами строчки: «Хутор… Наиля… Тиша», убедился, что Ватрушка не собирается отдавать их медвежонка чужим оборотням, и вернулся к кровати.
– Ты прочитал? – строго спросила Вартуша.
– Да.
– Что-нибудь понял?
– Да, – послушно повторил Мохито и попытался расстегнуть молнию на белых шортах.
– Что ты понял?
– Я усыновлю Тишу и постараюсь уберечь свои яйца.
– А твои яйца тут причем? – нахмурилась Вартуша.
Мохито решил, что они слишком много разговаривают, и совместил борьбу с молнией и поцелуй. Это сработало: Вартуша замолчала, прикусила его губу, когда ладонь проникла в шорты, а, отдышавшись, сказала:
– Щетина еще сильнее отросла. Ты теперь дикобраз, а не ежик.
Глава 11. Вартуша
Зорьян от извинений отмахивался – «перестань, в жизни чего только не бывает» – но Тишу вернул с явным облегчением. Вартуша оттерла ребенка от свекольных пятен, покормила манной кашей и творогом, и усадила перед телевизором. Режим был сбит, вместо дневного сна медвежонок бегал за волком – Зорьян сначала игрался с уточками, потом слепил Тише трех червяков, а когда зашел в тупик, перекинулся и развлекал ловлей мух, слетевшихся на кроличью капусту. Вартуша успокоилась еще на