Читать интересную книгу Бетховен - Роберт Тайн

Дважды за последние шесть месяцев на обучение поступали щенки, которые, как отлично знал Варник, стоили больших денег. Глухой ночью, когда полковник Хаппер мирно спал в своей постели, Варник похищал щенков из загонов и отвозил вниз, в долину. Там он продавал краденых животных владельцам зоомагазинов, которых знал еще по прежним временам. Владельцы не задавали вопросов относительно происхождения щенков и, что еще лучше, платили всегда наличными. А полковнику приходилось объяснять разгневанным хозяевам, что их любимцы ухитрились сбежать из лагеря. Чтобы замять скандал, Хаппер вынужден был всякий раз выплачивать денежную компенсацию.

Заперев щенков в сарае и вернувшись в свой кабинет, полковник Хаппер обнаружил там Варника. Тот сидел в кресле, пил кофе и просматривал старый номер «Мира собак».

Когда полковник вошел в кабинет, Варник даже не оторвал глаз от журнала. Хотя Хаппер считался начальником и владельцем «Тренировочного лагеря для щенков», Варник относился к нему так, словно тот был лишь мелким наемным работником.

— Ну, что у тебя? — спросил Варник.

— Четыре чистопородных щенка сенбернара, — ответил Хаппер. — Очень симпатичные. Очень буйные, но этого и следовало ожидать.

— Сенбернары, — пробормотал Варник, выпрямившись в кресле. — Не люблю сенбернаров. У меня с ними была куча неприятностей.

— Вот как? — удивился Хаппер. — А я всегда считал, что с ними довольно легко работать. И какие у тебя с ними были неприятности?

— Не хочу говорить об этом, — мрачно пробурчал Варник. Менее всего он желал распространяться о своей неудачной стычке с Бетховеном. Если бы не этот сенбернар, Варник не попал бы в тюрьму и по-прежнему работал бы ветеринаром.

— Ну что ж, — сказал Хаппер, — завтра нужно встать пораньше и сразу браться за дело. Я обещал хозяевам, что когда они вернутся за щенками через месяц, те будут выдрессированы просто на ура.

— К чему такая спешка? — хмыкнул Варник, возвращаясь к чтению журнала.

— Смит! — гаркнул полковник. — Я не потерплю бездельников у себя на службе! Ясно?

Варник-Смит тяжело вздохнул и застонал. Но ему не так-то легко было бы найти работу в другом месте, поэтому приходилось подчиняться, чтобы не протянуть ноги с голоду.

— Четыре сенбернара, верно, полковник? — переспросил он.

— Верно. Завтра с утра мы первым делом отведем их на тренировочную площадку. Понятно?

— Да… я понял. — Варник медленно поднялся на ноги. — Я пойду взгляну на них прямо сейчас.

— Отлично. Мне нравится, когда солдаты проявляют умеренную инициативу.

— Ага. Ладно.

Варник прошествовал к сараю. Несмотря на свое отвращение к сенбернарам, он знал, что многие люди — ах, эти сумасшедшие идиоты! — любят их. И ему было известно, что за хорошего щенка такие люди готовы заплатить немалую сумму. Варник полагал, что следует на некоторое время смирить свою нелюбовь к сенбернарам, чтобы потом положить к себе в карман хорошие денежки…

Всю дорогу домой Ньютоны молчали. Дети уже тосковали по щенкам, так же как Мисси и Бетховен. Элис Ньютон погрузилась в беспокойные раздумья относительно «Тренировочного лагеря для щенков» — ей не понравилось это место. Оно выглядело таким пустынным и заброшенным! Полковник Хаппер, конечно, был чудаковат, однако выглядел достаточно безвредным. И все же что-то настораживало миссис Ньютон…

С другой стороны, Джордж Ньютон был доволен и молча наслаждался своей победой. Ему на целых четыре недели удалось избавиться от щенков. А когда эти четыре недели закончатся и щенки будут отлично вышколены, он, может быть — всего лишь может быть — сумеет убедить детей в том, что маленьких сенбернаров необходимо продать. Это же целых четыре тысячи долларов… Джордж полагал, что он заслужил такую награду после всего, через что ему пришлось пройти.

Эмили, сидевшая на заднем сидении, воззвала к отцу:

— Папочка, я скучаю по щенкам… я так по ним скучаю!

Джордж Ньютон вздохнул. Щенки, без конца эти щенки…

— Я понимаю, доченька. Но скоро они вернутся к нам и будут совсем-совсем хорошими.

— Но я боюсь, что без нас им будет одиноко…

— Это глупо — так говорить, Эмили, — успокаивающим тоном произнесла миссис Ньютон. — Им очень понравится жить в горах. Ты же знаешь, что сенбернары — горные собаки. Щенкам очень повезло, что они оказались в естественной для них обстановке.

— Повезло? — переспросила Эмили. — А может быть, нам переехать в горы, чтобы они всегда жили в такой обстановке?

— А где же папа будет работать в горах? — спросил Тэд.

— Он может остаться в городе и приезжать домой на выходные, — не сдавалась Эмили. Похоже было, что она уже все продумала.

— Большое спасибо, — иронично бросил Джордж Ньютон.

— Ну, тогда ты не будешь все время натыкаться на щенков, — возразила Эмили. — Ведь ты бы этого хотел, правда?

Конечно, мистер Ньютон желал бы этого больше всего на свете, однако он знал, что не должен признаваться в этом дочери.

— Нет, это неправда, милая моя.

— Разве?

— Конечно, неправда.

— Ты любишь щенков?

— Ты же знаешь, что я их люблю.

— А может быть, мы заведем еще нескольких?

— Да, Джордж, — насмешливо произнесла миссис Ньютон. — Почему бы нам не завести еще нескольких щенков?

— Не думаю, что это хорошая идея, — отозвался мистер Ньютон. — Но могу держать пари, что сейчас наши щенки вполне довольны тем, что оказались на природе…

Глава седьмая

В ту ночь первым из щенков проснулся Мо. Только что он спал и видел чудесный сон — целые горы замечательной, нежной пластмассы… а потом проснулся и осознал, что находится в незнакомом темном помещении и понятия не имеет, где он. Вскочив на ноги, Мо принялся принюхиваться, ища в темноте знакомые запахи. Он успокоился и даже несколько обрадовался, учуяв рядом с собой брата и сестер, однако ему не удалось обнаружить ни следа Бетховена и Мисси. Не пахло здесь и Ньютонами. Зато присутствовало множество неизвестных, странных запахов, которые испугали Мо. Щенок стоял в темноте, боясь сдвинуться с места и тихо скулил от страха.

Этот отчаянный скулеж разбудил остальных щенят. Они тоже не могли понять, где находятся — и куда подевались их любимые люди? Вскоре все четверо сбились в кучу, изливая друг другу свой страх и тревогу и стараясь найти хоть какое-то утешение в теплых прикосновениях братского бока.

Постепенно щенки вспомнили, что произошло с ними в минувший день: долгая поездка в пикапе, неожиданное появление высокого шумного человека и — самое страшное — зрелище пикапа, уезжающего прочь и исчезающего за поворотом горной дороги.

«Они бросили нас насовсем?» — предположила Чубби.

«Разве они могли так поступить? Как так можно?» — спрашивала Долли.

«Они не могли этого сделать! — возразил Чайковский. — Они бы так никогда не сделали. Вот увидите, они нас по-прежнему любят!»

«Нас наказали, — твердо заявил Мо. — Вот в чем дело! Нас заперли здесь на ночь — а потом выпустят и все нам простят.»

Как бы то ни было, щенки были напуганы — напуганы сильнее, чем когда-либо за всю свою короткую жизнь.

«Что нам делать?» — спросила Долли.

«Сохранять спокойствие, — предложил Мо. — Просто ждать. Будем спокойно ждать, а потом настанет утро, и все будет уже позади.»

«Ты уверен?» — переспросил Чайковский.

«Да!» — твердо ответил Мо. Он не мог поверить, что Мисси, Бетховен и Ньютоны могли бросить их в этом ужасном месте.

«Но это не наш дом, — сказала Долли. — Мы видели, как они уезжают. Мы никогда не увидим их снова.» — Высказав это страшное предположение, Долли, которая всегда была паникершей, принялась жалобно хныкать. Ее плач немедленно подхватил Чайковский.

«Прекратите! — приказал Мо. — Прекратите сейчас же!»

«Я не могу-у-у! — завывала Долли. — Ты же знаешь, так трудно остановиться, когда уже пла-а-ачешь! Прости-и-ите…»

«Ты расстраиваешь всех!» — прикрикнула на нее Чубби. Известно, что любой пес, слыша вой другой собаки, с трудом может удержаться от того, чтобы завыть самому. Чубби с трудом сопротивлялась желанию сесть и присоединиться к плачу.

«Чайковский! Прекрати хныкать!»

«Я тоже ничего не могу с этим поделать! — провыл Чайковский. — Я знаю, что это бесполезно, но от этого мне почему-то становится легче!»

Слушая завывания брата и сестры, Чубби ощущала, как слабеет ее сопротивление. Наконец она сдалась, открыла пасть и издала громкий вой, перекрывший жалобное хныканье остальных.

Мо с отвращением смотрел на остальных щенков. Но потом он решил, что если не может заставить их замолчать, то может, по крайней мере, поддержать их. Его завывание было таким громким, что почти заглушило стенания, испускаемый прочей троицей.