Читать интересную книгу Современная индийская новелла - Амритрай

Рангасами даже рассердился на Муругайана — ведь это по его милости он потерял столько времени. Теперь ему и часа не удастся посидеть с Ажахаммаль под манговым деревом. «Пора идти, — скажет она ему. — Как, вы недовольны? Можете остаться, если хотите. А я еще не жена вам. Хватит целоваться — ведь в деревне скоро зажгут фонари». Оглянуться не успеешь, а ее уже и след простыл.

Рангасами посмотрел на манговое дерево. Солнечные лучи играли на его ветвях, на отливающих розовым цветом спелых плодах. Однако вся эта красота отнюдь не казалась Рангасами совершенной. Да и разве могут самые красивые манго хоть на мгновенье заменить его взору ланиты Ажахаммаль, юной царицы его сердца?

Вдруг крик о помощи ворвался в мир сладостных грез, в котором витал Рангасами, оглушил его, швырнул вниз, на землю. Кричала женщина. Кричала та, чья жизнь была ему дороже всего на свете.

— А-а-а!.. А-а!.. Помогите!

В голове у Рангасами помутилось. Не разбирая дороги, он ринулся вперед.

Подобно тигру, преследующему лань, гнался за Ажахаммаль мужчина с красными глазами и длинными усами, безобразный и свирепый, словно раджа-злодей из народной драмы.

С радостным криком бросилась Ажахаммаль к Рангасами и, обессиленная, упала к его ногам. Раздумывать было некогда, да Рангасами и не хотел терять времени. В мгновение ока враг был повержен, и град ударов обрушился на его лицо и голову. Наконец у Рангасами устали руки, он поднялся и пинком столкнул усача в канал.

Тот был так избит, что не мог даже стоять. Вода заливала ему лицо, и Рангасами пришлось вытащить его на берег. Когда он и Ажахаммаль повернулись, чтобы уйти, их остановил злобный голос пришедшего в себя негодяя:

— Тебе известно, кто я?

— Ты?! Бешеный пес! Кем бы ты там ни был, что с того? Только попробуй открыть еще раз рот, и я тут же справлю по тебе погребальный обряд.

— Оставь его! — попросила Ажахаммаль, пытаясь успокоить Рангасами. — Пойдем отсюда!

Они подошли к камню. Усевшись, Ажахаммаль сказала:

— Он из полиции. Здесь совсем недавно. Чем мне только не угрожал…

Рангасами сел рядом с Ажахаммаль. Вода в канале поднялась, и камень более чем наполовину ушел под воду. Места оказалось так мало, что Ажахаммаль и Рангасами сидели совсем близко, тесно прижавшись друг к другу.

— Если вода поднимется еще немного, где ты тогда сядешь? — с улыбкой спросил Рангасами.

— Да хоть бы вон под тем манго. Сяду себе и буду сидеть… — Она бросила на него быстрый взгляд и засмеялась.

— И сколько же ты собираешься так сидеть? Не до самого ли таи[76]? — спросил Рангасами.

— До самого таи? Вот еще! Чего же ради я тащилась в такую даль, где ни одной живой души не встретишь? Неужели для того, чтобы на меня набросился какой-то полоумный?

Рангасами расхохотался.

— А чего ради, спрашивается, у меня из-за этого полоумного должны болеть руки? Что же ты об этом не вспомнила?

Ажахаммаль тут же схватила его правую руку и стала внимательно ее рассматривать. Пальцы сильно покраснели. Но вот Ажахаммаль нежно погладила руки Рангасами, и ему стало казаться, что они парят в небесных высях, уносясь на своем камне, как на облаке, все дальше и дальше от земли. Они наслаждались сочными плодами манго и, онемев от счастья, молча сидели, словно раскрашенные куклы, недвижные и безгласные.

Прошло восемь дней.

Девятое августа. Бурлит Каллипатти. Куда-то исчезли все полицейские. Попрятались по углам и дрожат от страха чиновники и прочие английские лизоблюды. Долой все, что напоминает о рабстве! Долой всех, кто ему служил!

Рангасами держал речь перед крестьянами.

— Мы всегда поступали так, как велел нам Махатма Ганди. Но они посадили его в тюрьму, они хотят, чтобы мы навсегда остались рабами. Им не удастся победить нас! Победим мы! Да здравствует свобода!

И хотя те, к кому он обращался, вряд ли знали, чему учил и что говорил Ганди, весть о том, что власти бросили его за решетку, преисполнила их сердца великой ненавистью к рабству. И приступили люди к стенам простоявшей полтора века темницы; и дрогнула она под их ударами, и пошатнулась.

Но им удалось продержаться только два дня.

На третий день к Каллипатти подошел большой карательный отряд. Этих доблестных воинов готовили одерживать победы над врагом. Но теперь их вооружили до зубов, чтобы в тысячах таких деревень, как Каллипатти, они задушили стремление народа к свободе.

Вождям восстания пришлось покинуть деревню. Рангасами колебался, но Муругайан и другие крестьяне не дали ему раздумывать.

— Доберемся до леса, там и решим, что делать дальше. Но прежде надо уйти отсюда. Нельзя попадаться им в лапы.

Через полчаса после их ухода в деревню вступили солдаты. Их встречали не скрывавшие своей радости местные полицейские.

Стемнело. В лесу близ Каллипатти притаились Муругайан и Рангасами. Муругайан настаивал на том, чтобы уйти еще дальше — тогда они будут в безопасности. Но Рангасами отказался.

— Нет, я сейчас пойду в Каллипатти и заберу Ажахаммаль. Бабушке-то бояться нечего, а вот ей лучше быть подальше оттуда.

Теперь и Муругайан считал, что Ажахаммаль лучше увезти в город, где она некоторое время может пожить у родственников. Он поднялся.

— Что ж, верно. Но раз вместе ушли, давай вместе и вернемся.

Однако Рангасами заявил, что вдвоем пробраться в деревню будет трудно, один он справится лучше. И ушел.

Выйдя из лесу, Рангасами укрылся в пальмовой роще. Затем, дождавшись, когда погонят домой овец, вошел в стадо, опустился на четвереньки и так, незамеченный, проник в деревню. Ему пришлось ждать с полчаса, пока в домах зажгутся лампы. Гулко, как тяжелый молот, стучало в груди сердце. Он прокрался в сад возле дома Ажахаммаль и спрятался за кучу соломы. Из дома доносились голоса. Он прислушался. Словно чья-то тяжелая рука сжала сердце. И острая боль — будто его разрывают на части.

— Где эти мерзавцы? Где твой брат? Этот бандит Ранган, где он? Отвечай?

— Я не знаю. Брат ушел еще в полдень. Где Рангасами, спросите у его родных. Я ничего не знаю.

— Ничего не знаешь? Врешь! Лучше скажи! Все равно я заставлю тебя говорить…

Свист плети, глухой удар, отчаянный крик Ажахаммаль. Рангасами не выдержал. Он перебежал через двор и заглянул в открытое окно. Тысячи острых колючек вонзились ему в глаза — так ужасно было то, что он увидел.

Там, в комнате, усатый полицейский, которого Рангасами отколотил на берегу канала, бил плетью Ажахаммаль. Каждый удар оставлял кровавый след на прекрасном, как цветущая лиана, теле девушки. В комнате был еще бородатый солдат-северянин с винтовкой в руках. На боку у него висела сабля. Его немигающие глаза плотоядно разглядывали Ажахаммаль.

Полицейский наконец решил дать себе передышку и перестал избивать Ажахаммаль. Отшвырнул плеть. Затем вновь повернулся к девушке.

— Ах ты плутовка! Да еще какая! Я тебя давненько приметил, — он злобно захохотал.

Мороз прошел по коже Рангасами.

— Не говоришь, ну и ладно! Что толку тогда тебя бить? Но ты сама виновата! Заставила страдать это прекрасное тело! Ах, преступница! — с этими словами он схватил ее руку и крепко сжал. Она попыталась вырваться, укусить сдавившие ее пальцы. Но он сжал сильнее.

— Одурачить меня хочешь? — его дыхание обожгло ее лицо. — Сегодня не выйдет. Твой дружок далеко, он мне не помешает.

Он вновь засмеялся, хищно оскалив зубы. Затем что-то сказал солдату на его языке. Тот ухмыльнулся: «Ачча!»[77] — кивнул и вышел, притворив за собой дверь.

Бьется в железной хватке насильника Ажахаммаль… У окна замер Рангасами…

— Ну что, теперь скажешь? — полицейский повалил Ажахаммаль на пол. Тщетно рвалась из его рук девушка. Отчаянно закричала.

Рангасами беззвучно скользнул в дом — повезло, дверь не заперта! Затаив дыхание, он проскочил в кладовку. Схватил стоявший в углу лом. Сейчас надо закрыть на засов дверь комнаты, где остался солдат. Есть! Теперь — вперед! Ненависть удесятерила его силы. Тяжелый лом показался ему легче пушинки. И он бросился на полицейского.

Одного удара было достаточно. С проломленным черепом негодяй рухнул на обагрившийся кровью пол.

— Рангу! — простонала Ажахаммаль, пытаясь подняться. Он наклонился, чтобы ей помочь, но, не успев выпрямиться, упал лицом вниз. Пуля попала ему в спину и прошла навылет.

Ажахаммаль, хватаясь за все, на что натыкались ее руки, встала. Приподняв Рангасами, она, задыхаясь, оттащила его в сторону и без сил привалилась к стене. Из раны Рангасами текла кровь. Медленно, медленно открылись его глаза. Смутно забрезжило перед ним прекрасное лицо Ажахаммаль и исчезло. Слезы Ажахаммаль струились по щекам Рангасами.

Запертый в соседней комнате солдат что-то кричал и палил без разбора во все, что видел перед собой. Дверь, стены, крыша были изрешечены пулями. Пули полетели и в солому, наваленную во дворе.