на Лестер-сквер на фильм «Конго» по книге Майкла Крайтона – со слоганом «Когда вымирающий вид – это ты». Поскольку известные дуэты Терри Пратчетта со звездами мюзиклов можно пересчитать по пальцам одной руки, этот вечер, скорее всего, запомнится потомкам благодаря встрече Терри с Ричардом О’Брайеном – автором «Шоу ужасов Рокки Хоррора» (The Rocky Horror Show), – во время которой они спели пару строк Name Your Poison из «Возвращения Неукротимого Капитана» (The Return of Captain Invincible.)1. Но еще он войдет в анналы как единственный раз, когда пересеклись пути автора Плоского мира и автора «Автостопом по галактике».
Адамс, со своими шестью футами и пятью дюймами, возвышался над Терри, который, несмотря на весь свой успех, был ростом лишь пять футов и восемь дюймов2, а их долгожданная беседа среди красноковровой шумихи кинопремьеры звучала следующим образом:
ТЕРРИ: Привет!
АДАМС: Прошу прощения?
ТЕРРИ: Я сказал – привет!
АДАМС: Да! Привет! Хороший вечер!
ТЕРРИ: Прошу прощения?
АДАМС: Хороший вечер!
ТЕРРИ: И правда!
И на этом все. Толпа унесла их друг от друга, и вечер продолжился.
Шесть лет спустя, в 2001 году, я сопровождал Терри в книжном туре по США с книгой «Вор времени» (Thief of Time). Мы завтракали в чикагском «Интерконтинентале» на Норт-Мичиган-авеню, и я пробегал глазами USA Today.
– О боже, – сказал я. – Дуглас Адамс умер.
В газете говорилось, что у него случился сердечный приступ вскоре после тренировки в спортзале в Монтесито, штат Калифорния. Ему было всего 49 лет.
– Что ж, – произнес наконец Терри, – хотя бы не я.
Должен сразу сказать, что это стандартный ответ Терри на вести о чьей-либо кончине, как знакомых людей, так и не очень, – видимо, это заявление привлекало его сочетанием черного юмора и чистейшей ошеломительной неуместности. Терри, бесспорно, любил использовать подобную тактику, чтобы, скажем так, разряжать атмосферу, создаваемую смертью. Это человек, который в 2011 году сообщил мне о кончине Айлин Пратчетт, войдя однажды утром в Часовню и гаркнув: «Не вставайте все, у кого еще есть мать».
Так что «хотя бы не я» – не лучший показатель того, как Терри на самом деле воспринял смерть Дугласа Адамса. Позже он будет рассказывать, что, когда услышал о ней, все вокруг похолодело и он напел про себя гимн смерти с Бетельгейзе3, и что он еще много дней об этом думал. Роман «Автостопом по галактике» сильно повлиял на Терри – во многом проложил ему дорогу. В 1983 году, когда обозреватель из журнала Asimov’s Science Fiction объявил «Цвет волшебства» самой смешной книгой, что он читал, Терри отреагировал: «Значит, он не читал “Автостопом по галактике”».
Впервые он услышал эту историю в виде комедийного спектакля 1978 года на BBC Radio 4, а затем – вместе со вторым сезоном – в 1980‐м. И, конечно, он прочитал книгу, которая родилась в 1979‐м, между двумя этими трансляциями, и все восьмидесятые и половину девяностых мучительно медленно разрасталась в легендарную «трилогию в пяти частях». Сюжет книги, в котором Землю хочет уничтожить строительный флот вогонов, чтобы освободить место под гиперпространственное шоссе, – ровно то столкновение галактической фантастики с обыденной жизнью, которое цепляло глаз Терри и согревало ему душу. Артур Дент и Форд Префект – явные прообразы Ринсвинда и Двацветка, и они – вместе с Зафодом Библброксом, роботом-параноиком Марвином и Триллиан – еще долго жили в его воображении, как и в воображении многих из нас. Но для Терри они стали еще и кристаллизующей и окрыляющей силой. Творение Адамса попало в культурный эфир, как раз когда он обдумывал идею и – что, пожалуй, важнее – подход, которые приведут его к «Цвету волшебства» и проложат курс всей его дальнейшей карьеры. Более того, лишь благодаря роману Адамса в Гейз-коттедже в конце концов появился телевизор.
Можно с уверенностью сказать, что в первое десятилетие Лин и Терри в Роуберроу такие занятия, как прядение шерсти, сыроделие, пчеловодство и разведение черепашек были важнее телевизора. Джеральд Уокер, старший коллега Терри по редакции Bath Evening Chronicle, рассказывает, что однажды вечером пригласил его на ужин и смотрел с ним викторину. Гость так возбужденно подскакивал на кресле и так громко выкрикивал ответы в экран, что у Уокера сложилось впечатление, будто Терри в жизни не видел телепередач. Конечно, это не так – у его родителей в Беконсфилде телевизор имелся, на нем Терри смотрел «Заключенного» – по крайней мере, пока ему не помешало планирование свадьбы. Но в Гейз-коттедже телевизора не было больше десяти лет – до самого 1981‐го, когда на BBC начали показывать шестисерийную экранизацию «Автостопом по галактике». Сериал шел вечером по понедельникам, и сперва Лин и Терри с религиозным прилежанием ходили к соседям, чтобы его посмотреть. Но этот вариант, очевидно, был не самым оптимальным, а то и вовсе рискованным. Терри провозгласил, что не допустит повторения катастрофы с последней серией «Заключенного». И вечером вернулся после работы с маленьким телевизором.
Благодаря этому Терри и Лин посмотрели в уюте своего дома «Автостопом по галактике», а юная Рианна позже посмотрела «Маппетов». Или, по крайней мере, смотрела, пока S4C – валлийский канал, чей сигнал единственный, не считая BBC1 и слегка скрипучего BBC2, могла четко поймать крошечная антенна Пратчеттов, – не заменил это телешоу футболом. В знак мстительного протеста Рианна нарисовала «самое страшное, что только могла придумать, – циклопа», адресовала его «валлийцам» и положила в красный почтовый ящик, висевший на стене рядом с пабом «Свон».
То одно, то другое – литература в тот период жизни Терри отошла на второй план. Семидесятые перетекали в восьмидесятые, а он скакал по увлечениям. К примеру, где-то в пятилетний интервал между «Темной стороной солнца» и «Стратой» 1981‐го у него возник сравнительно короткий, но все же требовавший времени интерес к гражданскому радио. Это движение достигло полного расцвета благодаря моде, порожденной фильмами вроде «Смоки и Бандит» (Smokey and the Bandit, 1977) и «Конвой» (Convoy, 1978) – второй из которых родился из одноименной кантри-песни и познакомил жителей Великобритании со сленгом американских дальнобойщиков: «10—4», «10—9», «брейкер» (начало передачи), «камон» (прием), «медведь в воздухе» (полицейский вертолет)… В каком-то смысле гражданское радио было соцсетями своего времени – правда, с сильным уклоном в дорожные новости и, пожалуй, беспрецедентным слоем бредятины. И Терри клюнул. Он купил приемопередатчик с черным микрофоном на спиральном проводе и установил в свободной спальне. Еще один он купил для машины4. Его позывной – или, вернее, «хэндл» – был «Перо».
Однажды Дэйв Басби, приехав на выходные из Рединга, целый вечер смотрел, как Терри за своим приемником, «пользуясь этим причудливым жаргоном, переговаривался через помехи с самыми разными людьми, в основном парнями и женщинами среднего возраста по имени Боб