Читать интересную книгу 100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК - Пол Рассел

Джеймс Болдуин родился 2 августа 1924 года в негритянском районе Нью-Йорка Гарлеме. Среди девяти братьев и сестер Джеймс был старшим, и ему нередко доставалось от своего отчима-священника, который любил повторять, что Болдуин самый отвратительный ребенок, которого он когда-либо видел. Однако в возрасте 14 лет Джеймс пошел по стопам своего отчима и стал священником, но священником, не относящим себя ни к одной из конфессий, или «трясуном» note 38, как их называют в Америке. Последующие два года Джеймс Болдуин проповедовал «вне школы» в церкви Файерсайд Пенткостал в Гарлеме. Сама школа представляла собой Высшую школу Девитт Клинтон в Бронксе преимущественно для белых, где, как говорил сам Болдуин, он прочувствовал «стигмы за то, что ты негр».

После окончания школы Джеймс переехал в Гринвич Виллидж, брался за случайную низкооплачиваемую работу, пытаясь как-то поддерживать своих братьев и сестер. В это же время он начал публиковать свои обзоры и эссе в столь уважаемых изданиях, как журналы «Нейшн», «Нью лидер», «Комментари».

Все это время Болдуин чувствовал, что находится в тисках двойного прегрешения: быть чернокожим в расистской Америке и быть геем в афроамериканском обществе, пропитанном гомофобией. В 1948 году с паспортом и деньгами, которых не хватило бы и на карманные расходы, Джеймс приезжает в Париж. Здесь он проводит восемь лет, но при каждом удобном случае подчеркивает, что не является экспатриантом: «Только белые американцы могут считать себя экспатриантами. Оказавшись по другую сторону океана, я смог четко осознать, откуда я родом, и убедиться в том, что привез с собой самого себя, а это и есть мой дом. От этого никуда не уйти. Я внук раба, и я писатель. Мне нужно уживаться и с тем, и с другим». И уже после возвращения в Америку в 1957 году время Болдуина неизменно делилось между Нью-Йорком и югом Франции.

Во Франции Болдуина, писавшего художественную прозу, посетила муза. Источником вдохновения был друг и возлюбленный Люсьен Хапперсбергер. В 1953 году Джеймс публикует свой первый автобиографический роман «Go Tell it on the Mountain» — о юных годах, проведенных в Гарлеме. За ним последовали «Комната Джованни» (1956) — история белого мужчины, разрывающегося между любовью к мужчине и женщине, и «Чужая страна» (1962), где главным героем является гей и не последнее место занимают расовые отношения. Эти романы принесли Болдуину широкое признание и славу нового сильного автора в американской литературе. Однако вместе с тем его книги вызвали резкую критику, особенно среди чернокожего населения, из-за трактовки гомосексуальности. Для многих чернокожих само упоминание гомосексуальности в кругу собратьев было табу. Основная тема Болдуина, как заявил член организации «Черная Пантера» Элдридж Кливер в известной обличительной речи, раскрылась в «неприкрытой ненависти к чернокожим». И во время жизни Болдуина, и в настоящее время его огромная заслуга как гея, как выдающегося чернокожего писателя, как правило, недооценивается.

Влияние Болдуина на жизнь современников велико. Особую роль играют сборники его эссе: «Записки родного сына» (1955), «Никто не знает моего имени» (1960) и особенно «В следующий раз — пожар» (1963), благодаря которым он стал видным деятелем движения за гражданские права в своей стране. Первоначально задуманная как статья для «Нью-Йоркера» о сепаратистском движении черных мусульман, книга «В следующий раз — пожар» — поразительный, красноречивый, откровенный рассказ о боли, гневе и отчуждении чернокожих в белой Америке. Болдуин обвиняет белых в том, что они приносят черных в жертву, насаждая в них ненависть и делая их заложниками своих преступных фантазий. «В основе проблем американских негров, — писал он, — лежит потребность белых американцев найти способ уживаться с неграми, с тем чтобы суметь жить в ладу с самими собой».

В 60-х годах Болдукн был одним из активистов зарождавшегося движения за гражданские права, хотя он всегда возражал против слов «лидер» и «оратор». Моя задача, говорил он, заключается лишь в том, чтобы «засвидетельствовать правду». Он был диссидентом в принципе, и его выступления отличались красноречием и резкостью, поскольку простые ответы на идеологические вопросы были для Болдуина неприемлемы. Помимо деятельности, связанной с гражданскими правами, Болдуин протестовал против войны во Вьетнаме, и как человек, не скрывавший своей сексуальной ориентации, все более откровенно осуждал дискриминацию геев и лесбиянок.

В последние годы жизни слабое здоровье Болдуина и злоупотребление спиртным стали причиной невысокого качества его книг. Такие романы, как «Если бы Бель-стрит могла говорить» (1974) и «Прямо у меня над головой» (1979), нельзя признать удовлетворительными. Тем не менее его авторитет общественного деятеля не ставился под сомнение ни в 70-х, ни в 80-х годах. В знак признания заслуг Болдуина его избрали в 1986 году командором ордена «Почетного легиона» при французском правительстве. 1 декабря 1987 года Болдуин умер от рака в Сан-Пол-де-Ванс на юге Франции.

«Так трудно, — писал как-то Болдуин, — сказать жизни «да». Его всегда волновал мучительный поиск того, как обрести самого себя, как стать правдивым, как сказать «да» без страха — принять свой собственный сексуальный выбор, свою собственную расу, свои собственные горькие противоречия. В интервью «Адвокату» в 1986 году Болдуин говорил: «Неспособность любить — основная проблема, поскольку этой неспособностью прикрывается определенный страх, страх быть задетым за живое. И если к вам нельзя достучаться, вы не способны к переменам. А если вы не способны меняться, то вы толком и не живете». Из приведенного высказывания ясно, что тяжелый крест и есть суть жизни и деятельности Болдуина, секрет его непреходящего значения для борьбы и за то, чтобы быть геем, и за то, чтобы быть черным, и за то, чтобы быть человеком.

37. ХАФИЗ

note 39

Мухаммед Шамз-ибн-Хафиз родился предположительно в 1326 году в персидском городе Шираз, столице провинции Фарс, на территории которой находится современный Иран. Незнатного происхождения, Хафиз провел свои молодые годы в бедности; поговаривают, что по ночам он работал в пекарне, чтобы прокормить мать, а днем учился. Как бы то ни было, достоверного о его жизни известно крайне мало, а в легендах недостатка нет. Хафиз жил в тяжелое и опасное время: арабское владычество сменялось господством монголов, что нередко сопровождалось жестоким насилием.

К тридцати годам Хафиз, похоже, утвердился в статусе придворного поэта, имея весьма ненадежный доход, зависящий от покровительства власть имущих. К примеру, он добился расположения Джалала-ибн-Шаха Шуя, который назначил его преподавателем Корана и других теологических предметов в школе при мечети в Ширазе. Будучи персом, Хафиз принадлежал к шиитской ветви ислама (в отличие от ненавистных арабов, которые были суннитами). Тем не менее огромное влияние на Хафиза оказало мистическое направление в исламе — суфизм. Хотя до конца не ясно, стал ли Хафиз настоящим суфием, поскольку он вполне мог учиться вместе с шейхом Махмудом Аттаром. Имя Хафиз, которым он подписывал свои стихи, означает «чтец Корана». Хафизу присуща своеобразная стихотворная форма, доведенная им до совершенства. Это любовная газель, лирическое стихотворение, состоящее из шести—пятнадцати рифмованных двустиший, объединенных не столько логикой, сколько символикой и образностью: нередко газель сравнивают с нитью жемчуга. Любовь и вино — традиционные темы газели, поскольку символизируют исступленный восторг и раскрепощение. Взявшись за эти темы, Хафиз овладел ими в совершенстве и вместе с тем привнес в них свое собственное видение суфийского мистицизма и страстное стремление к полному, забытому союзу земного и божественного. О суфийской концепции божественного переводчики Хафиза Питер Эйвери и Джон Хит-Стаббз писали: «Нельзя исключать возможности того, что традиция неоплатонизма повлияла на принятие суфизмом концепции Божественного как Абсолютной Красоты, причем все различимые в мире природы проявления красоты являются неполными и мимолетными. Это породило концепцию романтической любви, суть которой изложена в речи Диотома к Сократу в «Simposium» («Беседах») Платона… Для персов, а также для греков, земное выражение Божественной Красоты, которую созерцает влюбленный, воплощено, как правило, в облике красивого юноши».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});