Читать интересную книгу Человек с того света - Лев Аскеров

«Еще один чудо-тип», — подумал Фолсджер, не лишая себя удовольствия полюбопытствовать по поводу своего недалекого будущего. Банг не стал артачиться.

Фолсджер услышал все то, что вместе с Мароном пережил ровно два года назад.

…Теперь он не думал о Банге, как о патлатом шарлатане. Теперь ему всё представилось в ином свете. Прощальное письмо исчезнувшего Терье, со вложенной в него бумагой-секретом и не менее загадочная его деятельность с обезьянами и туземцами, то и дело напоминали о себе…

После того, как он свернул за рефрижератором, Терье подробно расписал ему сценарий его дальнейших действий. Заставил гнать назад, в Нью-Йорк. Лучше, оказывается, если возьмут его там, а не здесь, на дороге. Посоветовал не скрываться и не осложнять Интерполу процедуры ареста. Чем скорее его задержат, тем лучше. Никакого нонсенса в этом нет. Если он, Банг, сейчас поможет ему скрыться, а это в его силах, то дело повернется плохо для Марона. Одному Марону не выкрутиться. Слишком тяжкие и очевидные улики. Бену же, кроме четырех месяцев тюрьмы, ничего не угрожает. У него там будет шанс облегчить свою участь и участь своего тестя. И наконец последнее. Он, Терье Банг, не умоет руки. Он сумеет наладить с ним связь и в тюрьме.

— Нет таких стен на Земле, какие я не смог бы открыть, — сказал блинолицый.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — после долгого раздумья, взвесив все «за» и «против», согласился Фолсджер.

— Ну и похвально, — сказал Терье и твердо добавил:

— Пока ты будешь отсутствовать, я поселюсь в твоей «норе», что на 30-й улице…

— Откуда ты о ней знаешь?

Терье многозначительно усмехнулся и, не меняя повелительной интонации, продолжал:

— Оставишь мне денег. А главное, сведешь с кем-либо из ученых.

— Сожалею, Терье, но с этой братией я знакомств не вожу, — искренне огорчился Фолсджер. Хотя! — он стукнул себя по лбу, — есть! Доли!.. Учти, она не химик, а психиатр. Заканчивает университет Джона Гопкинса. Знаменитый университет. Кое с кем Доли сможет тебя свести…

С Фолсджером произошло все буковка в буковку по расписанному Бангом сценарию. Почти четыре месяца, точнее 103 дня, его в своих лапах мял Боб Мерфи. Легко сказать 103 дня. Он чувствовал себя измотанным на все 103 года… А для Терье все это время пролетело, казалось, одной секундой. Он встретил его с удивительным спокойствием. Никаких приличествующих случаю эмоций. Словно Бен выходил в соседнюю комнату за какой-то безделицей и, прихватив ее, тотчас же вернулся…

Банг же, по мнению Фолсджера, здорово изменился. Внешне, разумеется. Ухоженный, фатоватый, аккуратный. От прежней неряшливости — ни следа. Разве только в привычках. Их никакая парикмахерская, и никакой портной не изменят.

На диване, телевизоре, журнальном столике и в креслах валяются кучи исписанных бумаг, журналов и книг. К этим журналам и книгам Фолсджер не прикоснулся бы ни при какой погоде. Издания скучнейшие. Ни одной человеческой иллюстрации—красивой женщины, аппетитного тела… Что читать, конечно, дело хозяйское. На вкус и на цвет товарищей нет. Но порядок, элементарный домашний порядок должен быть…

В углу под помутневшей от грязи и прожженной в нескольких местах полиэтиленовой пленкой, стояли и лежали штативы, реторты, мензурки, горелка, мешочки с порошками и прочая утварь химических лабораторий, Из-под этого хлама в разные стороны разбегались застывшие струйки потеков бурой жидкости. Край журнального столика был обуглен. По всей вероятности, горел. Обивка кресел в жирных пятнах. На одном из них лежал видавший виды слесарный молоток.

— Во что ты превратил мою квартиру? — брезгливо сморщился Фолсджер.

Незамедлительно последовавший ответ своей идиотичностью обескуражил чистюлю Бена.

— В лопату, — небрежно бросил Терье.

Фолсджер подумал, что он ослышался.

— В лопату, — лукаво ухмыльнувшись, повторил Терье, которой, как у вас говорят, гребут деньги… Я же должен тебя отблагодарить.

Подняв край драного полиэтилена, прикрывающего склад химической дребедени, Банг извлек оттуда две шестеренки. На вид одинаковые, они имели разный вес. Существенно разный. Кивнув на ту, что тяжелее, Терье сказал:

— Эта стальная. Вес ее 125 граммов… Другая весит всего 22 грамма. Она из пластмассы. Моего замеса.

Потом Терье молча стал отодвигать кресло, на котором валялся молоток…

«Боже! Идиот!» — чуть не вырвалось у Фолсджера. Под креслом на войлочной подстилке стояла наковальня. Небольшая, правда, зато массивная. «Догадливый, — ехидно про себя отметил Бен. — Подстелил-таки…»

Банг положил деталь на наковальню, взял молоток и скошенной его частью со всей силы ударил по ней. На месте удара появилась полоска вмятины. Продемонстрировав это, Банг принялся за зубчатку, сделанную из пластмассы. Следов удара на ней Бен не обнаружил.

— Нужна сила разовой мощностью в 25 лошадиных сил, чтобы на ней возникла вмятина. Причем эта штука, в отличие от подобных ей пластмассовых, не раскалывается, а расплющивается. Моя пластмасса обладает качеством ковкости.

— Сколько атмосфер тебе понадобилось, чтобы выдавить одну такую деталь, — бесцветно спросил Фолсджер.

— Не знаю, — растерянно пролепетал Банг. — Не подсчитывал… Ну, какую долю атмосферы, по-твоему, может составить ручная трамбовка?

— Обычная ручная трамбовка? — задумывается Фолсджер и вдруг, словно опомнившись, тянет: — Что-о-о?!

— Да, да. Примитивная ручная трамбовка.

Банг снова полез в свой склад. На этот раз он вытащил небольшую фарфоровую ступку, покрытую фанерой, на которой лежала сделанная из белой жести формочка шестеренки.

Поставив ступку на стол и постелив рядом с ней порядком запачканную клеенку, он снова принялся шарить под полиэтиленовой пленкой и звякать спрятанными под ней склянками.

«Наверное, пестик ищет», — предположил Фолсджер. И ошибся. Терье выложил на клеенку кисточку и два флакона. Пузырек из темного стекла был наполнен жидкостью по самое горлышко, а из светлого — наполовину. Его-то первым Терье и взял. Вылив содержимое в формочку, он кисточкой тщательно и довольно долго промазывал каждую зазоринку. Отложив ее, Терье потянулся к фарфоровой чашечке ступки.

Фолсджер не без любопытства заглянул в нее. Ничего особенного в ней не было. Желтый комок глинистой массы — и все. Терье ткнул в нее деревянной частью кисточки. Она вошла туда легко, как в масло. Вытягивал же он ее с заметным усилием. Как только он ее оттуда вытянул, масса, словно досадуя, причмокнула. В унисон ей Банг щелкнул языком. Очевидно, так выразил удовлетворение своим замесом. И в это желтое тесто он опрокинул содержимое темного флакона. От соприкосновения с жидкостью, масса вспыхнула ослепительно синими язычками огня и стала расползаться. Подхватив свободной рукой никелированную плоскую железку, которой врачи прижимают язык, чтобы рассмотреть горло пациента, Терье стал усердно размешивать шипящую и брызжущую голубыми искрами, ставшую темно-коричневой массу. В формочку она лилась густым сиропом. Только от этого сиропа одуряюще пахло едкой гарью. Фолсджер и Банг закашлялись. Из глаз горошинами посыпались слезы. Бен отскочил к двери. Терье же с места не сдвинулся. Он продолжал свое дело. Закрыв заполненную формочку крышкой, он несколько раз надавил на нее и впервые за все это время обратился к Фолсджеру:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});