– Сомневаюсь, что Юмаки могла врать тебе об этом, – сказал он. – Скорее, что-то недоговаривала.
Он рассказал, что до того, как попасть в «Голод», долгое время работал представителем резонансных инженеров в Квазаре, где познакомился с очаровательной девушкой, оказавшейся впоследствии генетической ошибкой.
– И никакой лжи. Понимаешь? Настоящая красавица по меркам Размерности, если не считать небольшой аномалии, способной убить ее в любое мгновение. И ничего с этим нельзя было сделать. Для нее каждое мгновение могло стать последним. Я удивлялся: откуда в ней столько желания жить?!
– И что ты сделал?
– Сбежал, – пожал плечами копальщик. – Сделал пару долгосрочных вложений, пустив в оборот все единицы Влияния, что были, и купил ключи игрока проекта «Голод».
– И ты не знаешь, что стало с той девушкой?
– Наверное, умерла.
– Не думаю, что с Юмаки происходит нечто подобное, – сказал Грабер, решив, что не станет ни осуждать, ни оправдывать друга.
Иногда человек отвечает за содеянное в первую очередь перед самим собой. «Сейчас, – думал Грабер, – именно такой случай». Он ушел, оставив друга наедине с чувством вины и сомнениями. Грабер планировал встретиться с умирающей Юмаки, рассказать историю друга и поклясться, что никогда бы сам не поступил так.
– Откуда такая уверенность? – шепотом спросила Юмаки, едва он закончил рассказ. – Ты ведь избавился от воспоминаний, предпочел стать другим человеком.
– Зато я знаю, кто я теперь.
– И знаешь, что если снова что-то пойдет не так, то можно будет повторить процедуру получения новой личности.
– Этого не повторится. Я готов принимать вещи такими, какие они есть.
– Тогда прими мою смерть и научись жить с этим, – это не были последние слова Юмаки, но Грабер вспоминал после ее смерти именно их.
Девушка-загадка появилась в его жизни, сверкнула солнечным бликом, ослепив глаза, и растаяла в небытие технологий. В день похорон игрового клона Юмаки Грабер услышал историю о том, как один игрок до последнего цеплялся за жизнь, а когда его наконец-то вышибли из игры, оказалось, что тело его было заложено в незаконном терминале и смерть в «Голоде» означала смерть в КвазаРазмерности. «Может быть, в случае с Юмаки все было так же?» – подумал Грабер. Так страданий становилось больше, но он мог не чувствовать себя преданным. В любом случае игровой процесс потерял былое очарование. Особенно прием нейронных наркотиков, который напоминал о потерянной любви.
Грабер не хотел больше играть. Поэтому, когда с копальщиками, представлявшими интересы монополиста Лок-Кли, связалась небожительница по имени Лея, сообщив, что готова хорошо заплатить, если один из игроков проберется к старому резервному генератору и активирует его, Грабер вызвался добровольцем. Сложность и необычность задания не смущали его. По сути, небожительница покупала жизнь игрового клона, потому что выжить, активировав старый генератор, не представлялось возможным.
– Когда покинешь игру, встретишься с представителями Лок-Кли, и они заплатят тебе, – пообещала небожительница, предупредив, что вернуться в «Голод» после совершенного мини-теракта на игровой площадке, скорее всего, не удастся.
Но Грабер и не хотел возвращаться.
«Наверное, Юмаки права, и пришло время взрослеть», – думал он, пробираясь по радиоактивным замерзшим тоннелям к заброшенному реактору. Выносливое тело игрового клона начинало выходить из строя, буквально разваливаться по частям. Интегрированный жидкий чип замкнул, перестав блокировать боль. Грабер принял случившееся как вызов, вспомнил слова Юмаки «тогда прими мою смерть и научись жить с этим» и пополз дальше.
Он почти ослеп, когда закончил активацию основных систем. Интегрированные конструктором сознания железы взорвались, оставив рваные дыры в умирающем теле. Желудок превратился в бурдюк, наполненный кровью, которая бесконтрольно вытекала изо рта.
Грабер упал на колени, отполз к стене и прижался спиной к обледенелой поверхности. Боль, разрывавшая тело игрового клона, притупилась, перешагнув экватор.
Генератор просыпался медленно, ворча и вздрагивая, словно гигантский пришедший из прошлого левиафан. Затем энергетический всплеск разогрел воздух. Обледеневшие стены начали таять, но не прошло и пары секунд, как основные системы «Голода» вышли из строя, тщетно пытаясь переключиться в аварийный режим. Нейронные границы игровой территории утратили целостность. Старые конструкции вздрогнули.
Последним, что увидел Грабер, стал взорвавшийся старый генератор. Затем наступила тьма и ожидание пробуждения в собственном теле терминала переходов.
Глава двенадцатая
Подготовка к подъему на верхние уровни Рая заняла больше времени, чем Арк-Ми планировал вначале. Главной проблемой стали необходимые для продвижения в обледеневших полостях термокостюмы, достать которые можно было только в старом музее вооружений – еще один пережиток прошлого, доставшийся «Голоду» по наследству. Иерархия изучила экспонаты и вынесла вердикт о невозможности применения устаревших технологий в современном обществе. Остальное стало холодным расчетом: Иерархия не хотела тратиться на перенос музея с игровых территорий, а «Голод» готов был заплатить, чтобы сохранить музей, используя в рекламных целях.
Сейчас музеем управляла группа небожителей, называющая себя «Возрождение». В её состав в основном входили старые игроки первого поколения «Голода». Многие никогда не принадлежали к ярусам Рая. Они начинали с низов, медленно поднимаясь в игровой иерархии от бунта к бунту. Позднее, когда проект начал меняться, они встали перед выбором: либо уйти, либо остаться и бороться за полюбившуюся площадку изнутри.
Предводитель группы «Возрождение» называл себя Тур, хотя в реальной жизни у него было другое имя, соответствующее коренному жителю Размерности. В «Возрождение» вообще невозможно было попасть, если ты не родился и не вырос в Размерности.
– Именно из-за жителей Квазара «Голод» и превращается из необработанного драгоценного камня в отстойник и подделку, пытающуюся угнаться за веяниями моды, – говорил Тур.
Отбор в «Возрождение» проводился тщательно. Каждый кандидат изучался детально, можно сказать, под микроскопом. Многие говорили, что пройдет год-два, и правила изменятся. «Возрождение» превратится в классический инструмент власти, которые довольно часто возникают на игровых площадках, копируя существующие в реальности институты власти и террористические группировки. И если «Двухголовых драконов» игрового проекта всегда сравнивали с реальной группировкой Размерности «Мункара и Накира», то «Возрождение» претендовало на то, чтобы стать второй Иерархией, только в игровом мире. Взять, например, негативное отношение к представителям Квазара. Плюс попытки собрать в своих рядах лучших представителей игрового мира. И, конечно же, строгая субординация, сравнимая разве что с канувшими в небытие военными организациями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});