– Можно и через здешние, – согласилась девчонка. Мальчишки добежали и встали по сторонам «собирательниц». – А друзей у тебя много?
Она говорила с сильным акцентом, тянула слова, будто жвачку, мне даже понимать было трудновато. И отсюда я различал, что одежда у всех украшена частой, красивой, но незнакомой вышивкой. Как у индейцев в книжках… Наверное, и моя одежда показалась им странной, потому что, не дожидаясь моего ответа, девчонка задала новый вопрос:
– Вы из Старого Света?
– Из Старого, – согласился я. – Мне тут плыть или есть брод?
– Или плотами воспользоваться? – задал свой вопрос Сергей, появляясь рядом со мной.
– О, еще один! – засмеялась американка. – И плоты наши нашли, шустрые! Брода нет, если хотите переправиться – давайте на плотах!
– Остальные смылись, – тихо сказал Сергей.
Я улыбнулся:
– Вижу. Эти нас убалтывают, а остальные рванули к своим. Логичное поведение… Давай-ка переправляй наших.
Сергей отступил в кусты и растаял в них. Я продолжал улыбаться, как дурак на похоронах, и думал, что с американцами драться не хочется. По крайней мере – начинать с драки.
* * *
То ли они специально косили под индейцев, то ли еще что, но лагерь, в который мы попали, напоминал индейские селения всем – вигвамами и каноэ из березовой коры, одеждой обитателей и неуловимым духом. Но внешне его обитатели, конечно (если не считать одежды), не походили на индейцев – рослые, светловолосые, хотя и загорелые, со светлыми глазами парни и девчонки. Их тут было человек тридцать, точнее не определишь, потому что непонятно оставалось, все ли здесь.
– Привет, – коротко сказал, подходя к нам сквозь расступившуюся толпу «аборигенов», неожиданно невысокий парнишка. Меня зовут Колин. Колин Малрой, я тут вождь.
Надо было слышать, как он это сказал. Вежливо, спокойно, почти приветливо… но подчеркнув одним тоном – Я тут вождь. Мне понравилось, хотя соседствовать с этим парнем я не хотел бы. У него на лице написано: прирожденный redneck, как в США называют крутых белых фермеров, презирающих правительство, урса, не дураков подраться и жадных до земли.
– Я Олег, – мне вдруг стало смешно, захотелось поднять правую ладонь и добавить «хау». – Я просто иду со своими людьми зимовать на западные склоны Аппалач. И не собираюсь тут задерживаться.
Кажется, Колин немного смутился. Но вида не подал, вместо этого уже вполне дружелюбно предложил:
– Можете переночевать на наших землях. И охотиться. А здесь пока можете встать лагерем.
– Тут ваш постоянный лагерь? – поинтересовался я.
Колин помотал головой:
– В общем-то – нет. Через пару недель мы уйдем на юг. Мы там зимуем уже четвертый год. Этот будет четвертый, – уточнил он.
– А вы были за Аппалачами? – спросил я.
– Были, и не раз, – сказал Колин. – Я потом расскажу, где вам лучше всего перевалить через горы.
– Им надо быть осторожными, – вмешался широколицый парнишка, длинные волосы которого были завязаны в хвост, переплетенный кожаным ремнем. – Там Вендихо-Вакатанка.
– Нет никакого Вендихо, – отмахнулся Колин. – Пусть лучше остерегаются урса.
* * *
– Есть новости, – Йенс, перепрыгнув поваленную лесину, остановился рядом со мной, покачиваясь с пятки на носок.
– Говори. – Я рассматривал, как в небольшом водоворотике крутится кусочек коры.
– Я тут поговорил с ребятами. – Йенс уселся рядом, переплел пальцы между колен. – Прошлым летом у них в охотничьей экспедиции за Аппалачи погибли три человека из четырех. Вернулся только Берт. Это тот, с хвостом. Вернулся в полной невменухе, долго болел и утверждает до сих пор, что на них напал злой дух Вендихо-Вакатанка. Ему не верят.
– Не понял, – насторожился я. – Это что, они нас той самой дорогой, которой та партия ходила…
– Нет-нет. – Йенс покачал головой. – Как раз все наоборот – другим перевалом. У меня такое ощущение, что этот самый Колин в Вендихо как раз верит, но делает вид, что ничего такого и не происходило. Людей и нервы бережет. Не из романтиков он.
– Йенс, – вдруг сказал я, – а ты замечаешь, что тут почти нет тех, кто, став взрослыми, правит там?
– Я думал об этом, – уклончиво ответил немец.
Не значит ли это, что нами там правят не те, кто нужно?
– А может быть, наоборот, – немец усмехнулся, – сюда попадают только неудачники? Или вообще нет никакой закономерности?.. Так как с Вендихо?
– Да как-как, – я плеснул ногой по воде, – пойдем и посмотрим. Мы-то как раз эти. Романтики.
Вот вам веселый декабрь из огоньков витрин,Из проводов и камня, из гололеда шин,Из опозданий девочек, из огорчений мам.Неровных тетрадных клеточек, не выспавшихся по утрам.
И если я правильно помню и моя память не спит с другим,Авторство этого мира принадлежит им.Они ни в кого не верят и никогда не плачут,Бог, открывающий двери, и ангел, приносящий удачу.
Вот она ждет, волнуясь. Вот поспевает чай.Я на перекрестках улиц, меня выходи встречай.Мне бы антиударное сердце, мне бы солнцезащитный взгляд,Мне бы ключик от этой дверцы и в ампуле быстрый яд.
Похоже, забили на все капитаны небесных сфер,Дуют в открытую форточку и плохой подают пример.Они ни в кого не верят и никогда не плачут,Бог, открывающий двери, и ангел, приносящий удачу.
Вот вам заветные тайны, вот отчего и зачем,Из городов случайных, мы неслучайные все.Время неведомой силой крутит с легкостью стрелки лет,И с легкостью невыразимой опускается снег в снег.
Промокшие в этом снеге, но довольные собой,Не замеченные никем, возвращаются они домой.И ни в кого не верят и никогда не плачут,Бог, открывающий двери, ангел, приносящий удачу.
Группа «Високосный Год»
– Уезжаю на войнуВ горную АбхазиюИ поэтому сейчасНа тебя залазию… —
бухтел Сергей. И снова, снова, снова.
Я наконец не выдержал:
– Что за ерунду ты поешь?!
– От Кольки слышал, – не смутился Сергей. – Интересно, как они там?
– Хорошо, – слегка раздраженно ответил я, останавливаясь и переводя дух. Мы карабкались в горы по тропинкам уже три часа.
Американцы нас проводили, находясь в слегка пришибленном состоянии. Они не отговаривали, но явно считали, что нам хана, и я мысленно согласился с Йенсом: в неведомого Вакатанку-Вендихо американцы все верили. Только делали вид, что не верят, потому что так спокойнее. А это наводило на грустные мысли. Трусами американцы, конечно, не были. Так что же такое страшное таилось за перевалом, к которому мы сейчас шли, отчего они об этом предпочитали просто не говорить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});