Со всей серьезностью он говорит мне:
― Мне нужны деньги.
Я смеюсь, и он срывается:
― Что, черт возьми, тут смешного?
― Ты. ― Я сижу сложа руки, скрещиваю ноги и спрашиваю: ― С какой стати ты приходишь ко мне, прежде всего, за деньгами?
― Потому что я верю, что ты будешь держать свой милый маленький рот на замке, если кто—то придет и будет задавать вопросы.
― Зачем тебе деньги?
― Ты не смотрела новости?
― Я была немного занята, чтобы следить за американскими новостями.
Он качает головой с высокомерной ухмылкой, и я раздраженно скрещиваю руки.
― Просвети меня. Пожалуйста.
― «Linq Incorporated» находится под следствием. Я думал, ты уже знаешь это, потому что отец твоего любовника сидит в тюрьме за участие в мошенничестве.
― Что? ― Я сомневаюсь, что, черт возьми, Кэл имеет отношение к бизнесу моего мужа и что было мошенничество в отношении компании. ― Какое мошенничество?
― Компания просто прикрытие для отмывания денег.
― Каких денег?
Затем Ричард встает и идет через комнату. Он встаёт прямо передо мной, я холодею, когда он вытягивает руку из пиджака.
― Пистолет, ― заявляет он, вытаскивая его и нацеливая на меня.
Адреналин просачивается через мой организм, когда я смотрю на ствол пистолета, который нацелен на меня. Я стараюсь казаться спокойной, но мои глубокие вдохи говорят о том, что я боюсь.
― Я хочу то, что оставалось тебе в завещании Беннетта. Отдай мне это, и я исчезну. Ты больше никогда не услышишь меня.
― Я не... Он этого не сделал... ― Я заикаюсь, произнося свои слова. ― Я не получила всего.
― Ты лжёшь мне. Я знаю, что ты единственный наследник.
Покачав головой, я пытаюсь объяснить:
― Я думала, что была, но... Он изменил его перед смертью. Я не знала, пока не встретилась с адвокатом.
Он хмурится, делает еще один шаг ближе и прижимает холодную сталь к моему лбу. Я задыхаюсь от страха, сжимая ручки стула, мое сердце бьется в беспорядочном ужасе.
Мой голос резок, когда я яростно объясняю:
― Послушай, если то, что ты хочешь, это деньги, чтобы бежать, я... у меня не так много для тебя. Я имею в виду... Этого было бы недостаточно.
― Тогда где они?
Отчаяние в его глазах заставляет меня бояться того, что он сделает, если я скажу ему правду. Он, скорее всего, потеряет свое дерьмо и нажмет на курок, если узнает, что его сын принадлежит Беннетту. Но помимо этого, какого черта Беннетт делал со своей компанией? Он вообще знал об этом? Мой разум искажается в замешательстве, он переполнен слишком многими вопросами, что я начинаю терять внимание.
― Где они? ― кричит он, пугая меня до смерти своим убийственным взглядом.
Кончик пистолета трясется у меня над головой, когда я смотрю в его яростно обезумевшие глаза, и я начинаю дрожать. Все мое тело дрожит от страха.
― Я… я не знаю.
СИЛЬНЫЙ УДАР!
Я кричу от обжигающей боли, когда падаю со стула на пол. Моя рука прикрывает мою голову, где он только что ударил пистолетом. Тупая боль испускает огонь света в моем видении, когда я сражаюсь с резкой агонией, которая пронзает мой череп.
Он стоит надо мной, указывая пистолетом на мое лицо, и я воплю:
― Хорошо! Ладно!
Я поднимаю руки вверх, сдаваясь.
― Прекрати эту гребанную херню!
― Я не…
― Где они?
― Они в трастовом фонде, ― говорю я. ― Он положил их в траст, к которому у меня нет доступа.
Ричард опускается на одно колено, зависая надо мной, стиснув зубы:
― Чей траст?
Когда нервы на пределе, я говорю ему:
― Траст сына.
― Ты лжешь, шлюха.
― Пошел ты. Это правда. ― Я набрасываюсь, когда мой гнев на его унизительные слова растет. Мои эмоции уходят от меня, и моя голова кружится на волнах невесомости. Когда я смотрю на этого человека, которого я ненавидела годами, я вижу в его глазах убожество и отчаяние, и я чувствую себя немного безумной, когда начинаю смеяться над ним.
― Какого хрена ты смеешься надо мной?
― Он разыграл нас обоих, ― говорю я, когда мой смех усиливается.
― О чем ты говоришь?
― Беннетт, ― говорю я ему.
― У него нет сына. Я знаю Беннетта с детства. Я знаю о нем все, поэтому я не знаю, о чём ты, черт возьми, говоришь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
― Нет? ― спрашиваю я с насмешкой. ― Тогда скажи мне вот что, ― начинаю я, и внутри меня расцветает удовольствие, чтобы быть тем, кто расскажет ему правду. Я улыбаюсь и продолжаю: ― Насколько внимательно ты смотрел в глаза Александру? ― я смотрю, как его лицо искажается и добавляю: ― Потому что, если ты посмотришь достаточно глубоко, ты увидишь, что Беннетт смотрит на тебя.
И когда реальность охватывает его лицо, он делает шаг назад, находясь в шоке. Я знаю, что Ричард обожает своего сына. Наверное, больше, чем жена. Так что быть тем, кто вонзит кинжал правды в его сердце, восхищает меня.
Я двигаюсь, чтобы встать, и когда я это делаю, хихиканье, соскользнувшее с моих губ, маниакально, я злорадствую:
― Верно, Ричард. Твоя драгоценная женушка трахнула моего мужа, и у них родился ребенок.
― Ты несешь чушь!
― Беннетт оставил ему все. Но если ты думаешь, что можешь получить деньги, ты ошибаешься. Видишь ли, Беннетт был достаточно умен, чтобы не назначать Жаклин в качестве исполнителя. Он назначил своего адвоката.
Его ноздри раздуваются, и я теряю себя в полном бреду, продолжая смеяться над каждой испорченной частью этой сумасшедшей истории. Комната вращается вокруг меня, расплывчатое царство цветов и теней, как мои слуховые туннели в отголосках моего собственного смеха.
― Пошла ты! ― Его голос прорезается, но только на мгновение, прежде чем он замахивается рукой. Все это происходит словно вспышка замедленного движения, но слишком быстро для меня, чтобы остановиться, когда он ударяет пистолетом с силой, которая параллельна его гневу по моей голове, сбивая меня с ног.
Моя голова ударяется об угол стола, а потом разбивается о пол.
Свет мигает за моими веками.
Искры.
Алмазная пыль.
Облака.
Чернота
― MMM! ― я пытаюсь кричать сквозь скотч на губах.
Мое сердце колотится так сильно, что я чувствую пульсацию в своей голове. Паника пронизывает каждый орган внутри меня, наполняя мое тело чистым страхом, когда я мечусь из стороны в сторону в темноте. Я дергаюсь и брыкаюсь, но мои ноги и запястья связаны за моей спиной скотчем.
― MMM! ― Я заставляю звучать свой голос настолько громко, насколько могу, ощущая, как он царапает мои напряженные связки. Я знаю, что меня никто не слышит, но мне все равно.
Я напрасно пытаюсь освободить свои запястья, которые надежно закреплены. Меня накрывает разочарование, покалывая мои ладони, и я теряю контроль. Я выпускаю еще один никчемный, приглушенный крик, прищурив глаза, пытаясь усилить звук, пока я дергаю свое тело как маньяк в багажнике автомобиля, в котором я очнулась.
Время пролетает мимо меня, когда увеличивается скорость машины и моя паника растворяется. Мое тело расслабляется, поглощая удары на дороге, когда я попадаю в лабиринт отчаяния Ричарда.
Я знала, лучше сохранять контроль, чем давить на него, как я делала, но я потеряла его. Я была безумной и наслаждалась моими пытками. Но теперь эти ремни связывают меня в багажнике его машины, и у меня нет возможности сбежать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я чувствую возбуждение, пытаясь понять, для чего, черт возьми, компания Беннетта использовалась как прикрытие. Ричард сказал оружие, но в каком качестве? Все, о чем я могу думать, это дело моего отца. Он продавал оружие. Возможно ли то, что Linq является прикрытием? Ещё одна схема торговли людьми? Конечно, нет. Но если да, то это как—то связано с моим отцом? Мои мысли неразумны. Я имею в виду, может быть, это совпадение.