— Это наркотик?
— Болеутоляющее. И понижает температуру.
По его просьбе она вытряхнула из бутылочки четыре таблетки, и он проглотил их, запив водой.
— У вас есть что-нибудь дезинфицирующее? — спросила она.
— Нет. Хотя погодите, в аптечке есть немного «Бактина»…
— Для очистки ран? — Её не нравилось, как бегают его глаза. Возможно, он уже ничего не соображает.
— Для порезов, — сказал он. — Им брызгают на порезы.
Она нашла «Бактин» и поэкспериментировала с ним, пока не поняла принцип действия аэрозольного распылителя. Когда она вернулась к постели, глаза Декса опять были закрыты. Он не пошевелился, пока она не приступила к дезинфекции раны; после этого он начал кричать, пока она не дала ему прикусить угол сложенную в несколько раз наволочку.
Рана была несомненно огнестрельная. Пуля прошла сквозь мягкие ткани плеча. Надо бы было затянуть рану швом, но иглы с ниткой под рукой не нашлось. У него была стерильная вата в пакетике в медицинском ящичке в ванной, и она использовала её часть, чтобы затампонировать рану, и чистый бинт, чтобы перевязать её. Однако температура оставалась высокой.
Она подтянула к кровати кухонный стул и принялась наблюдать за ним. В течение часа температура понизилась, по крайней мере, так казалось на ощупь, и теперь он вроде бы спокойно спал. Линнет решила, что это подействовали антипиретики[24]. Тем не менее, ей не нравился вид его раны — и особенно её запах.
За окном было тускло и серо. День клонился к вечеру. Она позвала его, и он открыл глаза.
— Декс, мне нужно идти. Я вернусь. Если смогу — до комендантского часа. Вы ведь будете здесь, да?
Он сощурился, вглядываясь в её лицо.
— Да куда ж такой пойду?
— Куда-нибудь, где можно натворить ещё каких-нибудь дел, в этом я не сомневаюсь. — Она накрыла его вторым одеялом. В комнате холодно, а у него ни камина, ни газовой горелки.
∞
Она поспешила сквозь потоки сухого колючего снега к городской медицинской клинике.
В городе Ту-Риверс не было больницы. Это здание было ближайшим её аналогом: набитое кабинетами консультантов кубическое сооружение с окнами дымчатого стекла и просторным вестибюлем с плиточным полом. Доктор Эйхорн будет сегодня там, если ей повезёт. Она назвала себя солдату у дверей и спросила, где она может его найти.
— Первый кабинет налево, — ответил он. — Там я его видел в последний раз, мисс.
Доктор Эйхорн был медицинским архивариусом, вызванным сюда, как и сама Линнет, прокторами. Это был высокий лысый южанин аристократической наружности, профессор медицины со степенью в области естественной истории. Она нашла его за столом в консультационном кабинете. Завёрнутый в два шерстяных свитера и шарф, он хмуро листал страницы медицинского журнала; нос его венчали очки с линзами толстыми, как лупы ювелира. Он вскинул взгляд, и глаза его сузились, выражая комбинацию подозрения и раздражения:
— Мисс… э-э… Стоун? Мы виделись в комиссариате, так ведь?
— Да… — Теперь, когда она пришла сюда, она не знала, с чего начать.
— Я могу вам чем-то помочь?
— Да, можете. — Бери быка за рога, сказала она себе. — Доктор Эйхорн, мне нужен курс сульфапрепаратов.
— В смысле, вы заболели?
— Не я. Друг.
Он был как заиленный пруд. Требовалось время, чтобы смысл сказанного достиг дна. Эйхорн отложил журнал в сторону и откинулся в кресле.
— Вы — та женщина-антрополог из Бостона.
— Да.
— Не знал, что вы ещё и медицинское светило.
— Сэр, ничего подобного. Но я проходила подготовку в христианских ренунциатах, и я знаю, как применять лекарства.
— И как их выписывать?
— Моя цель — предотвратить инфекционное заражение раны.
— Раны, говорите.
— Да.
— Один из объектов ваших антропологических изысканий? — Вопрос был неприятный, но Линнет кивнула. — Понимаю. Что же, возможно, будет лучше, если пациент сам придёт ко мне.
— Это будет непросто.
— Или вы отведёте меня к пациенту.
— В этом нет необходимости. — Она не могла допустить, чтобы в её голосе прозвучал хоть намёк на отчаяние. — Я знаю, как ценно ваше время. Я прошу вас об одолжении как коллегу, доктор Эйхорн.
— Как коллегу? Я — коллега женщины, изучающей дикарей? — Он тяжеловесно покачал головой. — Сульфаниламид. Это проблематично. Ночью в городе было неспокойно — вы могли слышать об этом.
— Только слухи.
— Стрельба на главной улице.
— Понимаю.
— Пожар.
— Что вы говорите.
Эйхорн изучал её из своих одутловатых глубин. Линнет ждала его решения. Она считала про себя до десяти и внимательно следила за тем, чтобы не опустить взгляд.
— В этом здании, — сказал Эйхорн, — есть антибиотики, подобных которым я никогда не видел. Я не знаю, откуда взялся этот город и куда он может направляться, но в нём жили весьма умные люди. Мы пожинаем плоды десятилетий прогресса. Мы в большом долгу, мисс Стоун. Хоть я и не знаю, перед кем. — Он почесал лысину костлявой рукой. — Никто не хватится пузырька с таблетками. Но пусть это останется между нами, хорошо?
∞
Линнет знала, что что-то изменилось у неё внутри, однако изменение это было постепенным, и она не была уверена в его природе и величине. Это было как открыть знакомую дверь и обнаружить за ней странный, никогда не виденный пейзаж.
Возможно, изменение началось, когда проктор Саймеон Демарш заявился к ней домой в Бостоне, или когда она приехала в этот невозможный город. Но осью и символом этого изменения несомненно был Декс Грэм — не только человек, но и качества, которые она в нём распознала: скептицизм, храбрость, непокорность.
Поначалу она думала, что его добродетели свойственны всем американцам, но свидетельств тому было очень мало. Линнет собрала коллекцию образцов журналов и газет этого мира и нашла их дерзкими, но часто вульгарными и более всего озабоченными вопросами моды: политической моды в не меньшей степени, чем модной одеждой; и мода эта, по мысли Линнет, была той же самой невзрачной прелюбодейкой-конформисткой в более ярком наряде. Декстер Грэм презирал правила. Он, казалось, взвешивает всё — всё, что она ему говорит, её слова, её присутствие — на невидимых весах. У него манеры судьи, но в нём нет ничего надменного или внушающего страх. И он судил себя так же, как и других. Она чувствовала, что он уже давным-давно вынес приговор по своему делу, и приговор этот был далеко не мягким.
Очевидно, что она должна была выдать его военным, как только увидела его рану. Но когда она подумала об этом, то вспомнила место из книги, которую он ей дал, «Приключения Гекльберри Финна» мистера Марка Твена. Бо́льшую часть книги было трудно расшифровать, но там был поворотный момент, когда Гек спорит о том, должен ли он выдать своего друга, негра Джима, властям. Согласно стандартам того времени выдача Джима была похвальным деянием. Гекльберри Финну сказали, что он попадёт в Ад и подвергнется там немыслимым мучениям, если он поможет беглому рабу. Тем не менее, Гек помогает другу. Если это означает попасть в Ад, то он отправится в Ад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});