2
Клиника в Порт-Артуре находилась на Хоупвелл-стрит, на самой окраине города, где городской ландшафт сливался с грязными бесполезными полями, истощенными плугом и оставленными засыхать. Единственным другим зданием в радиусе полумили было ангарное сооружение, в котором держали школьный автобус. Доктор Стюарт иногда думал, что муниципалитет Норт-Артура специально выбрал это место, чтобы не подпускать к городу болезни, а может быть, городским властям просто хотелось скрыть тот факт, что лечились здесь в основном рабочие с ферм, приезжавшие на сезон: в июне собирать клубнику, в октябре — яблоки. Тем не менее клиника была укомплектована первоклассным персоналом, имела отличную стоянку для машин. Последнее обстоятельство доктор Стюарт особенно ценил, так как всегда мог найти достаточно места для своего огромного старого «линкольна».
Иногда Хэп сопровождал деда в клинику, и на этот раз он потащил за собой Стеллу. Сегодня дежурили несколько терапевтов из Гамильтонской больницы, не жалевших своего свободного времени, практикующая медсестра, две дипломированные медсестры, врач-ординатор из отделения экстренной помощи и секретарь по имени Рут Холуэрди, чуть ли не самое главное здесь лицо.
— Привет, док! — выкрикнула Рут, когда они вошли в клинику. — Я вижу, вы привели с собой пару халявщиков.
— Ты права, Рут, — весело откликнулся доктор. — Вы двое поступаете в распоряжение Рут, — обратился доктор Стюарт к Стелле и Хэпу. — Будете делать все, что она вам велит.
— Отлично. Подальше от больных — Хэп остался доволен. В приемной кашлял какой-то старик и выла девчонка, словно ее мучила боль. — Не могу поверить, что тебе захотелось поехать по доброй воле. Здесь совсем не весело.
Рут вручила им страховые бланки, и они раскладывали их по алфавиту, сидя на ковре в заднем офисе, рядом со шкафами картотеки. Мигала лампа дневного света, из приемной то и дело доносился вой, он то затухал, то звучал громче, наподобие маленькой сирены.
— Я не боюсь больных людей, — ответила Стелла. — Этим я отличаюсь от тебя.
— Я не говорил, что боюсь. Просто им невозможно помочь.
Все ожидали, что Хэп станет врачом, но ему не хватало духа возиться с людскими слабостями.
— Быть врачом — все равно что работать на машине, которая все время ломается. Раз за разом. Как тостер, который сжигает все, несмотря на твои усилия. Или машина, которая никак не заводится, даже если ты каждый день будешь «прикуривать» от чужого аккумулятора. Битва бессмысленна, если ее нельзя выиграть.
Ясно, что Хэп думал о своей матери, которая умерла, когда ему едва исполнилось пять. Хэп еще раньше рассказывал Стелле, что помнил из того времени только, как они с мамой собирали фиалки, душистый сорт, росший на небольшом участке между владениями семьи Спарроу и домом его дедушки, под высокими соснами. Единственное воспоминание — вот и все, что у него осталось от нее. «Пурпурные звезды», — сказал однажды он Стелле, когда они вместе исследовали прачечную Ребекки Спарроу. Из маленького окошка, никогда не знавшего стекла, они увидели небольшую полянку таких фиалок. «Вот на что они похожи».
— Некоторых можно вылечить, — упрямо заявила Стелла. — Кроме того, живые люди гораздо интереснее тостера.
Этот спор заставил ее увидеть мысленным взором картину: бабушка неподвижно сидит в саду, и на нее падает снег. Стелла даже вздрогнула. Люди умирают, в этом Хэп прав, умирают часто, и ничего с этим нельзя поделать. Нет ни лекарств, ни противоядий. В некоторых случаях приходится даже отказываться от надежды. Но только не в случае с Хэпом. Стелла собиралась сделать все, чтобы ничего с ним не случилось. Если уж она не может в него влюбиться, то, по крайней мере, может его защитить. Она вспомнила, как он доверился ей, когда они сидели рядышком в хижине Ребекки, вспомнила, какой взгляд у него был, когда он говорил о фиалках. Еще она вспомнила, как он ждал ее в тот первый день, когда она шла в школу, как улыбнулся, когда она появилась из-за угла и направилась прямо к нему. Хэп тогда пожалел, что не захватил с собой камеру (он сам признался ей позже); у нее был такой вид, словно у птицы, пойманной в ловушку, утверждал он, было видно, что она думает только об одном: как бы спастись.
Вот что на самом деле интересовало Хэпа — фотографии. Он устроил в подвале дедушкиного дома лабораторию и повсюду, куда бы ни пошел, таскал с собой камеру в рюкзаке. Старая «лейка» была с ним и сейчас, поэтому он не упустил возможности, щелкнул Рут Холуэрди.
— Прекрати, — отрезала Рут. — Я работаю.
— Ты обрадуешься, когда увидишь снимок, — отозвался Хэп.
— Ты бы признался дедушке, что не хочешь быть врачом, — посоветовала Стелла. — Тогда он перестанет возить тебя сюда.
Хэп посмотрел на нее беспомощным взглядом.
— Я не могу так ранить его чувства.
— Просто скажи ему! Он выдержит, когда услышит новость.
Из приемной донесся шум, не предвещавший ничего хорошего.
— Черт, — буркнул Хэп. — Предвижу трагедию.
— Ребята, вы остаетесь здесь, — сказала Рут Холуэрди строгим голосом человека, привыкшего, что ему все подчиняются.
Но Стелла и не думала подчиняться, а потому последовала за Рут, несмотря на то что Хэп схватил ее за руку и напомнил:
— Тебя это тоже касается.
Перед больницей стояла карета «скорой помощи» и несколько полицейских машин. На шоссе произошла серьезная авария, а Хоупвеллская клиника оказалась ближайшей. Из приемной выбежали медсестры и санитары, Стелла едва успела отскочить в сторону. Тем не менее она умудрилась все рассмотреть: на каталке лежал молодой парень, весь в крови, с покалеченными руками и ногами. Стелла поняла, что он умрет, но не из-за очевидных ран, а из-за разрыва печени. Она смогла увидеть еще кое-что: когда каталку бегом везли мимо, Стелла взглянула в глаза молодому человеку, и на секунду их взгляды встретились.
Не думая ни о чем, Стелла последовала за медиками в смотровую. Рут Холуэрди опустила руку на ее плечо:
— Туда нельзя, детка. Запрещено.
Но Стелла вырвалась и прошла в двери за врачами. В голове у нее загудело, поэтому она едва слышала слова Рут, и, даже если бы секретарша подняла крик за ее спиной, она все равно не обратила бы на него внимания.
Когда Стелла проскользнула в кабинет, врач-ординатор снимал основные показатели состояния больного. Все были так заняты, что даже не заметили появления Стеллы, пока не вошел доктор Стюарт.
— Боже мой! — ужаснулся он, увидев девочку. Она стояла возле двери и смотрела, как один из ординаторов Гамильтонской больницы хлопотал над потерявшим сознание больным. — Стелла, возвращайся в офис.