Удивительная, фантастическая мысль. Нахмурившись, он вернулся к своей книге.
– В детстве мне так хотелось иметь такую же семью, – тихо и задумчиво проговорила Оливия.
Герцог смотрел на страницу. В бессонные ночи так просто вести подобные беседы, так легко высказывать такие мысли. Но ему не нужна ее дружба.
И все же Марвик ответил:
– Мне тоже. – Едва ли невеселая история его семьи является для кого-то тайной. Возможно, хорошо было бы иметь семью побольше. Или потеплее. Поскольку он вырос в доме, где каждый звук отражался гулким эхом и где родители редко обменивались парой нормальных фраз, домашние сцены, описываемые Джейн Остин, были ему незнакомы. Даже ребенком он понимал, что они для него недосягаемы.
Стул Оливии заскрипел.
– Мне так хотелось иметь брата или сестру, – призналась она. – Думаю, тогда все было бы иначе.
– Брат у меня есть. Но большая семья… – Герцог задумался. Представить только: он – не старший, не наследник… Он может положиться на кого-то еще. – Мне бы это понравилось.
– Так, возможно, у вас еще будет большая семья. И дюжина собственных детей.
– Нет! – уверенно воскликнул он. Для того, чтобы иметь детей, надо вступить в брак. Брак потребует того, чтобы он доверял собственным суждениям, которые, как показал опыт, абсолютно, раздражающе испорчены. Никогда! Теперь Майклу придется продолжать семейный род. Он взглянул на Оливию. – У меня не будет детей.
– О! – Оливия нервно завертела в руках книгу. – М-да! Полагаю, и у меня тоже.
Да что за чушь!
– Но вы еще так молоды, миссис… – Само собой, никакая она не «миссис». – Как вас зовут? – Возможно, в рекомендации имя было указано, но он не мог его вспомнить.
– Оливия, – заморгав, ответила она.
Звучит музыкально. Немного жалит на букве «в». Имя, заставляющее человека слегка прикусить чью-то губу зубами. Оливия… Это имя его вполне устраивает.
– Оливия, – заговорил герцог, – а почему вы решили, что у вас не будет семьи?
Она посмотрела ему в глаза.
– Для начала мне неплохо бы обзавестись домом.
На короткое и ясное мгновение Марвик припомнил свое давнее умение при одном взгляде на собеседника раскрыть его тайные помыслы. Вот чего она хочет: места для себя.
Хотя, возможно, он разгадал ее желание, потому что и сам когда-то хотел того же. Да, разумеется, ему было известно, что в наследство он получит несколько домов, но ему было нужно место – не такое, какое достанется ему от семьи, а полностью свое, собственное.
Впрочем, Марвик не думал, что Оливия говорит о доме. Иначе разве не могла бы такая девушка, как она, – умная, смелая, предприимчивая – сама найти себе мужа в той деревеньке, где родилась?
– Откуда вы? – Он уже спрашивал ее об этом. Но сейчас знал, что во время этой странной беседы получит ответ на свой вопрос.
Его как-то странно обрадовало, что Оливия, не задумываясь, ответила:
– Из Восточного Кента. Семья моей матери живет на побережье, в деревне Шепвич, недалеко от Бродстейрса.
– Замечательная часть Англии! – Герцог так и представлял, как Оливия бредет по морскому берегу, а соленый ветер играет прядями ее волос, и ее молочная кожа светится в холодном сером свете. – Вы мечтаете поселиться там?
Ее ресницы опустились, закрывая глаза. Она пробежала пальцем по странице книги.
– Я не мечтаю о каком-то определенном месте.
– Тогда о чем же?
Оливия пожала плечами.
– Пожалуй, я бы хотела… чувствовать себя в безопасности, – тихо ответила она.
Герцог испытующе смотрел на нее. Есть смысл в том, что девушка, которой пришлось выживать в одиночку, стремится обрести корни, почувствовать себя уверенно. Так почему бы ей не пойти по тому пути, который приведет ее к цели быстрее всего?
– Многие женщины оставляют работу горничными ради замужества.
Подняв голову, она посмотрела ему в глаза.
– А многие мужчины женятся еще раз. И что из этого? – спросила она.
Марвик громко вздохнул.
– М-да, весьма смело.
Она зарделась. Почему его это удивляет?
– Уже половина четвертого. Я сижу полуодетая перед своим нанимателем. Этикет такого не позволяет.
– Тогда позвольте и мне тоже говорить прямо. Вы сегодня плакали. Почему?
Ее подбородок застыл, как гранит.
– Уверена, что прислуга имеет право на определенную личную жизнь.
Марвик фыркнул.
– Мне как-то не пришло в голову, что вы обращаете большое внимание на личную жизнь, – заметил он. – Вообще-то, учитывая то, что это я обнаружил вас в личной библиотеке, я бы сказал, что у нас с вами разное понимание слова «личный».
Ее брови взметнулись вверх.
– Учитывая, что вы редко выходите из своих покоев, я не могла предположить, что помешаю вам в библиотеке! – парировала Оливия.
Герцог встал, обуреваемый разнообразными чувствами, главным из которых было удивление.
– Думаю, для вас самым лучшим выходом стало бы замужество, – заявил он. – Господь свидетель: вы не созданы для того, чтобы быть прислугой. Будь вы мужчиной, я бы посоветовал вам стать адвокатом.
Оливия посмотрела на него полным недоверия взором, который можно было не растолковывать словами: теперь он будет ее судить?
– Ваша светлость…
– К вам пристает кто-то из прислуги? Внизу происходит что-то нехорошее?
Оливия поднялась со стула.
– Я прекрасно управляю прислугой, – заявила она. – И я никогда в жизни не стала бы плакать из-за такого пустяка, как неповиновение лакея!
– Тогда что же…
– Я скажу вам, если вы ответите мне на один вопрос, – безучастно произнесла Оливия.
Герцог больше не понимал, кто ведет этот разговор. Какая нелепость! Он не связан ее условиями и не обязан отвечать на ее вопросы, а то взамен она, того и гляди, попросит луну с неба. Хотя, признаться, ему уже все равно.
– Что ж, хорошо. Тогда отвечайте же мне, почему вы плакали?
– Потому что я не такая, какой надеялась стать. И мне это неприятно.
Это ему ни о чем не говорило.
– Что вы имеете в виду? Кем вы хотели стать?
– Я хотела быть человеком получше. Таким, который не изменяет своим идеалам.
Боже! Ошеломленный ее ответом, помрачневший Марвик отвернулся от Оливии и посмотрел на книжные шкафы.
– Что ж, выходит, нас обоих привело сюда похожее настроение, – проговорил он. – Но поверьте мне, миссис Джонсон, вы преодолеете это.
– Как это сделали вы?
Он проигнорировал ее вопрос.
– Доброй вам ночи, – промолвил Марвик.
– Но вы не ответили на мой вопрос.
– Нарушение слова – одна из привилегий герцога, – холодно сказал он.
– Хорошо, не отвечайте. Но я все же задам свой вопрос: почему вы читаете Остин, если потеряли надежду? К чему мучить себя счастливыми концами историй, если вы считаете, что они невозможны?