Читать интересную книгу Тамерлан. Потрясатель вселенной - Гарольд Лэмб

Здесь много роскошных, красивых мечетей и самых превосходных бань, какие, полагаю, только есть во всем мире. Когда послы изъявили желание продолжать путь, им и их эскорту были предоставлены лошади. Начиная от этого города правитель страны повелел устроить станции с лошадьми, чтобы те, кто едет к нему, могли находиться в пути днем и ночью, меняя лошадей по всей дороге до самого Самарканда».

ПАВИЛЬОНЫ ЭМИРА

Клавихо приводит превосходное описание одного из тимуровых шатровых дворцов — он называет его громадным и величественным павильоном:

«Он был около ста шагов и длину и ширину, с четырьмя углами и круглым сводчатым потолком. Установленным на двенадцати столбах, каждый из которых был толщиной в торс человека, расписанным золотистым, голубым и прочими цветами. Устанавливая полог, пользуются колесами, похожими на тележные, они снабжены канатами, и вращают их люди.

От потолочного свода спускались шелковые портьеры, образуя широкую арку от стены до стены. Снаружи этого квадратного павильона располагались галереи, над каждой тянулось не менее пятисот красных веревок. Внутри был расстелен алый ковер, расшитый золотыми нитями. По углам стояли изваяния орлов со сложенными крыльями. Снаружи павильон был украшен шелковыми лентами, черными, белыми и желтыми.

В каждом углу стоял высокий шест с медным шаром и изображением полумесяца, наверху павильона высилась крепость, сделанная из шелковых полотнищ, с дверью и башенками. Павильон был таким большим и высоким, что издали напоминал замок, он радовал взор такой красотой, что невозможно описать».

БОЛЬШОЙ КУПОЛ

До Тимура купола в персидской архитектуре были остроконечными и не расширялись у основания. Ранние тимуровы постройки возведены в том же стиле. Однако и мавзолей Биби-ханым, и его собственный, Гур-Эмир, увенчаны величественными раздувающимися куполами, какие затем появились в Индии в эпоху Великих Моголов и гораздо позже в России, где подверглись значительному видоизменению.

К. А. Крессуэлл в «Истории и эволюции купола в Персии» утверждает, что подобных куполов Тимур не мог видеть во время вторжения в Индию, так как мавзолеи в Северной Индии имели иные очертания. Такой купол существовал только на большой мечети Омейядов в Дамаске, он был деревянным — и сгорел в пожаре, уничтожившем город. Громадным, величественным, высящимся над равниной, а Тимур по меньшей мере месяц находился в лагере, откуда мог его видеть.

«Тонко ценивший архитектуру Тимур не мог не поразиться этому громадному зданию, в те времена одному из чудес средневекового ислама. Скорее всего, эмир велел воспроизвести какие-то его наиболее впечатляющие особенности в Самарканде, а не скопировал какой-то образец в Индии. Существует вполне убедительное свидетельство того, что Тимур высоко ценил архитектуру. Он был поражен мечетью Джума Меджид в старом Дели и построил дома такой же. Восхитился Кутб Минаром и увел мастеров строить подобный в Самарканде, правда, это намерение так и не было выполнено».

Мистер Крессуэлл объясняет, что измерения купола Биби-ханым и сгоревшего в Дамаске близки — что мавзолей Биби-ханым явился первой завершенной постройкой по возвращении Тимура из Дамаска — строился он два или три года. И вряд ли можно сомневаться, что Тимур скопировал его с единственного известного образца.

Ибн Баттута пишет о нем: «С какой бы стороны ни подъезжали к городу, вы увидите этот купол, высящийся над ним, словно бы висящий в воздухе».

Этот луковичный купол, сохраненный воображением Тимура и реконструированный благодаря громадным средствам, имевшимся в его распоряжении, был повторен в прекрасных зданиях, возведенных его наследниками. Моголы, его потомки, перенесли этот купол в Индию, он впервые появился на мавзолее Хумаюна и в конце концов на замечательном шедевре Тадж-Махал.

БАШНИ ИЗ ЧЕРЕПОВ

В европейской истории башни из голов врагов, убитых татарским завоевателем, всегда ассоциировались с именем Тимура. Они были жуткими, мрачно-живописными, и предстают такими на страницах большинства исторических трудов. Однако Тимура нельзя судить по меркам нашей более гуманной цивилизации.

Возвращаясь к его времени, мы обнаруживаем, что Малик Гератский и другие правители воздвигали подобные памятники победы. От тимуровых они отличаются только тем, что были поменьше.

То же самое относится к массовым убийствам. Надо иметь в виду, что татарский завоеватель жил в то время, когда милосердие считалось признаком слабости. Европейские властители того времени были склонны к нему немногим больше — Черный Принц учинил резню в Лиможе, а Карл Бургундский убивал в Динанте, как волк в овчарне. При Азинкуре англичане перебили пленных французов, чтобы избавиться от них перед решающей фазой сражения; под Никополем английские, немецкие и французские крестоносцы прикончили перед боем пленных сербов и турок. Бойни, совершенные по приказу Тимура, отличаются лишь большим масштабом.

Полковник Сайке объясняет, что массовые убийства, совершенные Тимуром, были вызваны настоятельной военной необходимостью. Хотя это и сомнительно, совершенно ясно, что эмир Самарканда был терпимее большинства правителей своего времени. В одной хронике повествуется, что при каждой осаде города его шатер в первый день бывал увешан белыми флагами, гласящими, что жители могут сдаться и получить пощаду; на второй — красными, показывающими, что если они теперь сдадутся, их предводители должны умереть; а затем черными, предупреждающими, что им нечего ждать, кроме похорон. Это сообщение не подтверждается авторитетными источниками, но для Тимура такой образ действия характерен.

В случае с Гератом при первой осаде с городом обходились мягко, при второй — очень сурово. Багдад в первый раз отделался выкупом, во второй — был разрушен. Мы читаем, что Ургенч был превращен в развалины, однако затем узнаем, что он был отстроен вновь.

Если б Тимур обладал жестокостью Чингисхана, вторых осад не требовалось бы. Но при подавлении мятежей он бывал беспощаден.

Приверженцы Тимура не находили его жестоким; враги считали безжалостным. Азиатские историки предпочитают комментировать великолепие его побед, а не жестокость — за исключением Арабшаха, который питал к нему ненависть. Тимур губил жизни других, но не дорожил и своей.

ХАРАКТЕР ТИМУРА

Мало кого в истории так ненавидели и так любили, как Тимура. Двое авторов хроник, живших при самаркандском дворе, представляют его демоном и несравненным героем.

Ибн-Арабшах называет его безжалостным убийцей, коварным хитрецом и сущим исчадием зла.

Шарафуддин Али Йезди пишет: «Смелость вознесла его к трону Повелителя Татарии и покорила ему всю Азию от Греции до Китая… он сам правил этим государством, не прибегая к помощи министров; преуспевал во всех начинаниях. С каждым был великодушен, учтив, за исключением тех, кто не повиновался ему — этих он карал с крайней суровостью. Любил справедливость, и никто, ставший в его владениях тираном, не оставался безнаказанным; ценил ученость и ученых людей. Постоянно оказывал покровительство искусствам. Был очень решительным в составлении планов и их осуществлении. К тем, кто служил ему, бывал внимателен».

Современные комментаторы, сэр Перси Сайке и Леон Кахун, придерживаются точки зрения Шарафуддина, Арминий Вамбери тоже. Эдвард Г. Браун цитирует нижеследующее мнение сэра Джона Малькольма:

«Воины должны были боготворить такого предводителя, как Тимур… к мнению остальных сословий он был безразличен. Целью этого монарха была слава завоевателя; прекрасный город оказывался в руинах, или жителей провинции уничтожали с холодным расчетом, чтобы произвести устрашающее впечатление, что облегчало ему осуществление честолюбивых замыслов… Тимур, один из величайших воителей, был одним из худших монархов. Он был одаренным, смелым, щедрым; но при том честолюбивым, жестоким, деспотическим. Счастье каждого отдельного человека он расценивал как пушинку… в сравнении со своей личной славой. Громадное здание его власти не имело под собой фундамента, держалось на его личной славе, и едва он умер, империя распалась. Часть ее осколков захватили его дети и внуки; но лишь в Индии они более-менее продолжительное время удерживали власть. В этой стране мы еще видим слабый, исчезающий след былого блеска династии Великих Моголов; мы видим в самаркандском эмире постепенный упадок человеческого величия и поражаемся, до какого состояния несколько столетий низвели прямых потомков великого Тимура{75}».

ТИМУР И ИСЛАМ