том месте, где, высоко над землёй, разверзлась зияющая пучина портала. Прямиком на головы охотникам обрушилось грязное и растрёпанное нечто, выигравшее мне несколько секунд для того, чтобы отомстить. Каждый из тех, кто посмел прикоснуться к Алану, был выпит дотла, архиохотник получил шанс позорно сбежать перед своей армией, а Огненный Меч перешёл к своему истинному владельцу, тут же признав меня своим хозяином. Обернувшись к неожиданно упавшему на землю метеориту, я обнаружил, что это опять Альберт, от которого, по всей видимости, мне не отделаться до тех пор, пока я на нём не женюсь. Мысль была настолько хороша, что я немедля озвучил её.
— Ну что, преследователь, кажется, ты добился своего. Готов ли ты быть со мной в горе и радости, болезни и здравии, пока твой кретинизм не разлучит нас?
Сплёвывая выбитые от падения с большой высоты зубы, он небрежно процедил, что естественно, получилось шепеляво:
— Вот ты и выдал свою подлую натуру. Я думал, ты без ума от Иирис, а на самом деле не могу дождаться подходящего случая, чтобы вылить яд своих запретных чувств на меня.
И я тут же легко и непринуждённо отбрил его.
— Знаешь, будь ты хоть чуточку мужеподобнее, я бы, может, ещё и подумал. Но, пойми, мне нравятся сильные, волевые личности, а ты под это определение не подходишь. Так что, прости, но нам с тобой не по пути.
Мы ещё не закончили препираться, как между нами неожиданно вклинилась Карейса. Её явление перед народом надо было лицезреть воочию. Медленно проплывая сквозь грозу, в сопровождении вспышек, разрывающихся то здесь, то там молний, она приближалась к нам, с развевающимися полупрозрачными волосами, в длинном белом, хотя и грязноватом платье, похожем на погребальный саван. Существо из иного мира, пленяющее своей чарующей красотой.
С лёгкостью вынырнув из её чар, я с интересом смотрел, как меняется выражение лица Альберта, уже готового было вцепиться мне в горло. Весь спектр эмоций — с плавным переходом от ненависти от откровенному восхищению.
А вот и кульминация. Неинтересно. Кажется, наш герой-любовник нашёл, наконец-то, кто займёт его мысли столь же полно, сколь Иирис занимает мои.
Кстати, об Иирис.
Разняв воркующих голубков, я прервал оцепенение Альберта и принялся дотошно допрашивать его.
Чем больше он говорил, тем меньше мне нравилось сказанное. В какой-то момент я поймал себя на том, что из моих рук медленно стекают струйки крови, оставленные до боли сжатыми когтями на пальцах.
— Я думаю, — сказал я, — что немедленно направлюсь туда, хотя бы и без Огненного Меча.
Но Меч был со мной. Его упругая вечная мощь с радостью подчинилась воле нового хозяина.
Это могло означать только одно: я ещё не до конца потерял человечность.
Angel’sWedding
Девушку, идущую под венец с Эталем, ненавидели уже заранее. Эта блистающая красотой и свежестью юного возраста нефилимка могла принести ему много столь же очаровательных детей, которые создадут правящую династию, и тогда никто не сможет преодолеть их мощь, силу и влияние. Поэтому юная вампиресса, облачённая в изысканное чёрное платье, расшитое звёздами и галактиками, чьи плечи прикрывала тёмная пелеринка, сделанная из пуха и перьев ангелов, чувствовала, как королевская диадема давит на её хорошенькую головку. Снизу проплывали поля, и крестьяне задирали головы кверху, гадая, что же происходит в этом исполинском замке.
Под звуки горнов и ангельских труб Иирис ловила на себя ревнивые взоры исполненные зависти, видела глаза, горящие ненавистью. Тёмный шлейф струился за ней, и два огромных чёрных кота тащили его, зажав острыми иглами зубов.
— Вы пришли, отречённые от солнца, отрёкшиеся от света, дабы править тёмным миром. Вы пришли, чтобы закрепить небесный брак двух чад, двух творений Создателя, от которого мы отвернулись, чтобы постичь пути собственные. Возьмитесь за руки, и воспойте осанну Люксо, нашему первопришедшему. Во имя Истины! — воззвал жрец, облачённый в багровые одеяния; голову его покрывал глухой капюшон, расшитый чёрными кольцами.
Эталь поцеловал Иирис, и в этот самый момент за её спиной распростёрлись два длинных чёрных крыла. Музыка небесных сфер ещё не отзвучала, как юная вампиресса преобразилась — стала ещё более статной, выше, её глаза изменили цвет на голубой, а волосы заблестели серебром. Но отчего-то из глаз её полились слёзы.
Внезапно открывшийся портал вклинивается между новобрачными. Аэсолли неотрывно смотрит на Иирис, и вся кровь его сердца в этот момент взывает к мести и избавлению.
— Сражайся, если ты не трус! — кричит Аэсолли, выхватывая из ножен Огненный Меч. Сделав выпад, он атакует ангела.
Тот, сама неторопливость и сосредоточенность, легко парирует атаку.
Начинается неторопливый обмен ударами, соперники оценивают друг друга, пытаются нащупать бреши в обороне.
И словно сорванные лепестки розы, они начинают кружиться по залу подобно смерчу, мгновенно переходя от нападения к контратаке. Долю мгновения Аэсолли смотрел прямо в глаза своей наречённой, ставшей чужой женой, но она не узнала его. Улучив мгновение, Эталь пронзил пылающее сердце Аэсолли, ввергнув того в пучины отчаяния. Всё было кончено. Серебряный росчерк меча подписал смертельный приговор.
Catalepse
Белый-белый лист бумаги. Белоснежный снег за окном. Середина осени, мимо уличных фонарей пролетают мягкие снежные хлопья. Почти тёплые. За окном так уютно, что хочется уйти в лес, лечь под берёзой и умереть. Нежно уснуть. Стать такой же снежинкой — лёгкой, невесомой, кружевной, неживой и такой быстро тающей.
В моём сердце идёт снег. Он медленно оседает там, внутри. Тусклое, серо-белое небесное мерцание не в силах осветить мою душу, там сумрак, тень, смерть. Моя любовь еле тлеет. Я хочу уберечь этот тихий огонёк от алчных пальцев Вечности, я не хочу, чтобы моё чувство было таким кратковременным. Поэтому я сделаю всё, чтобы сохранить эту искру.
Я несу в руке фонарь. В нём мечется и пляшет огонёк свечи, бросая причудливые тени на всё вокруг. Это — горение моей любви, это — тени в моей душе. Что сильнее — свет или тьма? Они сплелись в своём бесконечном танце, они пытаются утянуть меня на дно, за собой. Но снег всё идёт. И печаль всё не проходит.
Неужели так всё и закончится, не успев начаться? Ведь не может быть такого, что любовь умирает. Она же вечна… Ничто не в силах победить её.
Я медленно бреду по серой брусчатке мостовой. Снег всё также медленно и беззвучно падает. Природа вокруг меня безвидна и пуста. Безлика и пустынна. Чёрные тени с расплывчато-дымчатым абрисом куда-то скользят. Прочь от меня. В неизвестное. Они уходят, чтобы навсегда исчезнуть, чтобы больше не возвращаться.
Фонарь,