Первыми помогли мне избавиться от страха Вирго и Закорючка. Стоило нашей машине оказаться около семейной группы, Вирго подходила к нам, раскачивая хоботом взад и вперед, и останавливалась на расстоянии вытянутого хобота от Иэна.
Когда деревья были усыпаны плодами, Мходжа и Иэн набирали целые мешки стручков акаций, а также твердые и горькие плоды гардении, сладкий инжир, чтобы узнать, чему слоны отдают предпочтение. Вывалив все плоды около машины, мы забывали обо всем и смотрели, с какой скоростью Вирго поедала их и какие брала первыми. Если рядом оказывалась Закорючка или еще кто-то, Вирго тут же отправляла в рот три гардении (плоды размером чуть больше теннисного мяча), а два других укрывала кончиком свернутого хобота, словно ладонью. Плоды акации тортилис не больше сухих зеленых бобов; она подбирала их по одному и одним «дыхом» посылала в рот. Многие слоны имели одни и те же склонности и манеру есть; они любили гардению, инжир, акацию тортилис и акацию альбида. Ели они плоды и тамаринда, и Acacia siberiana, если те встречались им на пути. Они никогда не трогали разносимых ветром желтых стручков пинкнеи опушенной и черных и красных жемчужин лесной трихилии. Очень редко они притрагивались и к длинным плодам колбасного дерева. Для Вирго у нас в машине всегда был припасен плод гардении; то было начало и самая увлекательная фаза зарождения нашей дружбы. Мы все больше узнавали ее характер, а ее доверие к нам росло. Закорючка, ее ближайшая подруга, тоже по-дружески относилась к нам, хотя после завершения эксперимента мы перестали баловать ее фруктами. Ее характер коренным образом отличался от характера Вирго — она проявляла куда меньше любознательности и наблюдательности. Чувствовалось, что Вирго наблюдает за нами и лучше реагирует на наши поступки.
Иэн выбрал для моей работы по идентификации слонов большой водоем под моей хижиной и несколько наблюдательных постов вдоль русла реки. Он вручил мне картотеку различных семейных групп, во главе которых стояли признанные матриархи слоновьего общества. Мне следовало стать первоклассной наблюдательницей.
Вначале Иэн или Мходжа сопровождали меня до реки и учили, как подходить к слонам. Иногда ветер с озера заставлял нас ползти по скалам, пока мы не оказывались в нескольких метрах от стада. Но чаще всего капризный ветер то и дело менял направление. Зола, завязанная в носовой платок, помогала определять направление ветра и подсказывала, когда мой запах мог обратить животных в бегство.
Мходжа соорудил небольшое убежище под тамарин дом, отбрасывающим тень на берег реки. Там можно было сидеть столько времени, сколько хотелось. Убежище из веток сливалось с соседним кустарником каперц; округлые камни, выступающие из земли, служили сиденьем. Перед моим укрытием река текла по плоскому песчаному руслу, и, когда воды было много, слоны приходили напиться или просто постоять, опираясь, словно люди, друг о друга, шепчась и наблюдая, как резвятся свои и чужие слонята.
Первой слонихой, которую мне удалось узнать, оказалась матриарх — она размеренным шагом приблизилась и остановилась в нескольких метрах от моего хрупкого убежища; я смотрела то на животное, то на фотографии, пытаясь узнать слониху по ушам. Скрещенные бивни, — значит, одна из трех матриархов — Сара, Анита или Анитоид. Одна от другой отличалась деталями ушей. У Аниты на правом ухе имелся большой разрыв; такой же разрыв на ухе Анитоид имел острые, а не круглые края. У этой же слонихи уши имели ряд маленьких отверстий. Сара и ее семейная группа из 12 животных! Животное ростом около 3 метров. Мощные столбообразные ноги с подошвами, похожими на мясистые подушки с пятью гладкими ногтями на передних и четырьмя ногтями на задних ногах. Эти толстые ногти придавали ступне вид твердого и начищенного до блеска носка обуви. Краем внутренних ногтей она принялась чесать ногу. Зуд, по-видимому, не проходил, и она почесалась о скалу. Я увидела жесткую, растрескавшуюся подошву — сеть этих трещин индивидуальна для каждого слона, и по ним хороший следопыт может узнать любого слона. Сара принялась пить, поднимая хобот ко рту и снова опуская его в воду.
Другая самка рвала траву на берегу реки. Она захватывала пучок хоботом, наносила несильный удар передней ногой, срезая волокна острым ребром ногтей, как серпом. Затем отправляла траву в рот. Корни оставались в почве, так что она не глотала землю.
Вдруг ветер переменился, и мой запах долетел до хобота Сары. Она тут же развернулась и несколько секунд стояла передо мной в угрожающей позе. Она ревела, била ногой о землю, поднимала голову и опускала глаза, словно прицеливаясь сквозь скрещенные бивни, чтобы проучить пришельца. Я оцепенела. Это громадное, мощное животное было уверено в себе, каждое движение естественно переходило в другое. Затем с видом оскорбленной матроны Сара удалилась и увела в заросли свою группу — пятьдесят две толстенные ноги почти без всякого шума прошествовали мимо меня.
Сара в 1970 году. За четыре года ее бивни выросли всего на несколько сантиметров, и общий облик — форма бивней, контуры ушей — остался прежним
Иэн неоднократно предупреждал меня, что не стоит проявлять излишней доверчивости, ибо один из слонов может оказаться «дикарем» и уже не помогут ни хлопки в ладоши, ни разведение рук в стороны: слон перейдет от угроз к действиям. Для таких крайних случаев в убежище имелся запасный выход сзади, чтобы скрыться в скалах вне пределов досягаемости животного.
Чтобы сделать хорошую фотографию, надо научиться предвидеть действия животных на несколько секунд вперед. Нет ничего легче, чем снять спокойного слона. Но чтобы схватить нужное мгновение или поймать интересное выражение его «лица», следует сделать сотни снимков, а оставить только один. И в конце концов я привыкла к многочасовым ожиданиям в машине или убежище с аппаратом наготове, напрочь забывая о скуке. Стали понятны их действия, а разве это не лучшее вознаграждение за тяжкий труд?
До чего же интересно сидеть и караулить в одиночку. Глаза и уши приобретают остроту, как у зверя. Ожидая прихода слонов, я наблюдала за другими животными. И многое узнала. К примеру, пугливые антилопы бушбоки осмеливались покинуть укрытие, чтобы утолить жажду, только тогда, когда на реке появлялись бабуины. Это означало, что опасных хищников в окрестностях не было. Не проходило и десяти минут с момента появления бабуинов, как начинали потрескивать веточки и среди ветвей на противоположном берегу появлялись морда или глаз, и робкий бушбок скользил мимо бабуинов и заходил в неглубокую воду. За ним следовали еще два или три животных, которые принимались прыгать и резвиться с бабуинами. Почти ежедневно вместе с бабуинами приходили стада золотистых антилоп импала с ушками настороже. Во главе стада самок находился один самец, увенчанный черными лирообразными рогами. Самец большую часть времени гонял соперников со своей территории, и ему зачастую некогда было напиться. Днем львы никогда не появлялись, но их рыки часто раздавались довольно близко. Иногда река кишела слонами, антилопами, бабуинами, зелеными мартышками; изредка появлялись два носорога, живущие в долине реки Ндала, или к воде по горячему песку медленно приближался жираф. Тогда казалось, что животные сговорились провести утро на пляже, играя, купаясь, принимая солнечные ванны и наслаждаясь свежей водой.