Когда был выработан окончательный план, совещавшиеся приступили к его детальной разработке. Учитывались каждая мелочь, все возможные обстоятельства. Моссад понимал, что осуществить план будет необычайно сложно, так как в его реализации должны были принять участие не только хорошо подготовленные разведчики, но также и техники, матросы и другие лица, не имеющие опыта работы в разведке. Кроме того, от каждого участника операции — требовалось соблюдение строжайшей конспирации.
Мордехай Лимон заверил, что его люди не подведут. Операция под кодовым названием «Ноев ковчег» должна была завершиться успешно.
Через десять дней Лимон вернулся в Париж. Он сразу же позвонил Феликсу Амьо и официально объявил директору верфей Шербура, что Израиль больше не нуждается в ракетных катерах. Их придется ждать слишком долго, сказал он, а Израиль не настолько заинтересован в них, чтобы позволить себе такую трату времени. Израильтяне готовы уступить катера любому подходящему покупателю. Единственное условие сделки заключалось в том, чтобы Израилю были возвращены деньги, которые уже израсходованы на строительство. Амьо согласился со справедливостью этого требования.
Вскоре после этого телефонного разговора Феликса Амьо посетил некий Мартин Сим, который представился как владелец строительной компании и директор норвежской судоходной компании «Старбоут энд вейл». До этого Сим встречался с Амьо в Париже, и француз напомнил ему об их встрече.
— Насколько я помню, вы из Осло, — сказал Амьо.
— И да, и нет. Моя компания зарегистрирована в Панаме, но Осло я называю своим домом.
Вскоре они перешли к цели визита Сима. Он сказал Амьо, что слышал о продаже израильских кораблей и заинтересован в их приобретении.
— Этот тип судов — как раз то, что необходимо моей компании для ведения нефтеразведки, которую мы осуществляем в настоящее время у берегов Аляски. Единственная проблема — время. Эти катера нужны мне как можно скорее. Нас поджимают сроки.
Все финансовые вопросы, связанные со сделкой, были улажены довольно быстро, и удовлетворенные бизнесмены пожали друг другу руки. Амьо гордился тем, что оказался таким деловым и быстро заключил сделку.
На следующий день Амьо написал письмо министру обороны, который должен был утвердить сделку. Амьо сообщил, что у него есть серьезный клиент, готовый заплатить неплохую цену за катера.
Запрос поступил на утверждение в Межведомственный комитет по контролю за экспортом оружия (МККЭО). Там препятствий для совершения сделки не нашли. У Феликса Амьо было официальное письмо израильтян, в котором те отказывались от катеров, а так как катера не были оснащены оружием, их не следовало рассматривать как военные. Норвегия не Ближний Восток, эмбарго на нее не распространяется.
Таким образом, 18 ноября МККЭО одобрил продажу катеров компании «Старбоут энд вейл».
Если бы французы более внимательно подошли к изучению вопроса, они бы обнаружили, что компания «Старбоут энд вейл» была создана всего несколько дней назад, 5 ноября, на базе панамской юридической фирмы «Ариас фабрега и фабрега». Они без труда узнали бы, что Мартин Сим имел тесные контакты с сотрудником израильской пароходной компании Якобом Меридором и с другим израильтянином Милой Бреннером, директором компании «Мартила фрут кариерс, лтд.». Можно было бы поинтересоваться, зачем использовать в нефтеразведке высокоскоростные катера, созданные для военных целей; или почему владелец строительной компании не хочет сам построить катера, специально разработанные для нефтеразведки.
Однако французам хотелось поскорее избавиться от катеров. Их продажа норвежцу и возвращение денег Израилю решат проблему, вставшую перед политиками, которые уже устали от шумихи вокруг эмбарго. Никто даже не подумал о том, чтобы сообщить о сделке президенту или его кабинету.
Работая, на удивление, быстро, гражданские власти оформили необходимые для совершения сделки документы всего за несколько недель. Документы были отправлены в Шербур экспресс-почтой. Почтовые власти Шербура решили доставить пакет прямо в руки Феликсу Амьо. Они не желали более выслушивать упреки за свою медлительность.
Тем временем в Шербур стали прибывать в большом количестве молодые матросы. Удивившимся вначале местным жителям, которым было известно, что израильтяне отказались от катеров, скоро объяснили, в чем дело: катера купили какие-то норвежцы и теперь приехали их забирать. Стало понятно, почему среди прибывающих моряков так много голубоглазых блондинок. Норвежцы не собирались долго засиживаться в Шербуре. Это сразу понял владелец небольшого магазина «Табак Дюмон», расположенного по соседству с гаванью. Он делал отличный бизнес на матросах, которые покупали блоки сигарет вместо обычных пачек. Когда у него появлялась свободная минутка, он наблюдал через окно, как матросы старательно закрашивают названия катеров на иврите и выводят на боотах новые: «Старбоут-1», «Старбоут-2».
Израильтяне, оставшиеся в Шербуре, напротив, вели себя так, будто еще долго намеревались здесь жить. По мере приближения Рождества некоторые из них сказали своим приятелям, что собираются в Париж, чтобы навестить родных и друзей. Другие (более 70 человек) заказали столики в «Кафе дю театр» на Рождество. Всем своим поведением они старались показать, что ничего не происходит, даже несмотря на то, что их катера уже проданы и им никакого смысла не было оставаться в Шербуре.
Правда, некоторые жители города все же заметили несколько необычное поведение своих изральских гостей. Так, в местном казино израильский матрос, обычно делавший маленькие ставки, вдруг стал играть по-крупному. Крупье, хорошо знавший этого матроса, спросил его о причинах такой перемены. Моряк ответил: «Не имеет значения. Все равно я скоро уеду». Это вызвало моментальную реакцию двух компаньонов израильтянина, которые стали что-то резко выговаривать ему на иврите. Было совершенно очевидно, что их товарищ допустил непростительную ошибку.
Другие шербурцы обратили внимание на то, что прибывшие норвежцы оказались настоящими полиглотами: они знали иностранные языки, в том числе и иврит.
Еще более странным было регулярное появление в гавани капитана второго ранга Эцры Кедема, который командовал первым ракетным катером, ушедшим из Шербура восемнадцать месяцев назад.
18 декабря были завершены все формальности по продаже катеров компании «Старбоут энд вейл». В ту же ночь жители Шербура услышали рев моторов: это норвежцы приступили к испытаниям катеров. Испытания продолжались несколько ночей подряд, и вскоре шербурцы привыкли к ним.
Наконец одна из жительниц города получила возможность узнать все точно об этих катерах и их скором отплытии. Это была жена владельца местного кафе — Стефани. В течение нескольких месяцев у Стефани был роман с израильтянином по имени Негемия — симпатичным моряком алжирского происхождения, который готовился стать командиром одного из катеров.
Стефани и Негемия любили друг друга и подумывали о возвращении в Израиль вместе. Женщина была готова оставить мужа ради двадцативосьмилетнего израильтянина. В декабре ей стало ясно, что Негемия скоро уедет. Он никогда не говорил ей об этом, но догадаться было нетрудно. Столкнувшись с необходимостью немедленного выбора, Стефани пришла к выводу, что любовник — это любовник, а муж — это муж. Поэтому она решила не разрывать брак. На память она подарила израильтянину белого щенка. Вначале Негемия не знал, что с ним делать. Как отнесутся матросы к собаке на борту катера, которому предстояло совершить трудный и долгий переход в Хайфу? Но щенок понравился всем и быстро стал полноправным членом экипажа.
С 18 по 23 декабря израильские экипажи интенсивно работали по ночам, проверяя и подготавливая катера к длительному походу. Накануне Рождества все было готово.
В то утро Мордехай Лимон попрощался с женой Рашель, дочерью Нили и сыном Цвикой и покинул парижский дом. Заглянув по пути в офис на бульваре Малешерб, адмирал направился в Шербур.