Говоря это, Сулейман вдруг понял, что он впервые шутит после смерти шехзаде Махмуда. У Хюррем отлегло от сердца – она не разгневала султана Сулеймана неподобающим вопросом. Но падишах все равно заметил испуганное выражение в ее глазах.
– Успокойся. Падишах остался там, – и он указал на тюрбан с кафтаном, перед которыми недавно почтительно склонилась Хюррем. – У тебя еще есть вопросы?
– Да.
– Тогда спрашивай.
– Почему вы изменили мне имя?
– Как тебя звали, Руслана, и еще… Как-то на А…
– Александра, – перебила его Хюррем. – Александра-Анастасия Лисовская.
В ее голосе слышалась легкая обида.
– Да, именно так. Оба имени тебе не подходили.
– А что значит – Хюррем? Я ведь не знаю.
– А почему ты тогда не спросила?
Девушка, смутившись, опустила голову:
– Ну мне было неловко. Увидев вас, я так заволновалась, что обо всем забыла.
– Ты такая красивая… У тебя такие красивые глаза… У тебя такая красивая улыбка, что, когда ты улыбаешься, кажется, что восходит солнце. Мне захотелось, чтобы у тебя было именно такое имя. Чтобы оно рассказывало обо всей твоей красоте. Чтобы завидовало даже солнце.
Неужели она не ослышалась? Неужели все это говорит ей сам султан Сулейман?
– Наш повелитель оказывает большую милость своей покорной рабыне, но он так и не сказал, что все-таки значит Хюррем.
– Вот эта улыбка, – продолжал Сулейман. – Вот улыбка, от которой я теряю голову. Хюррем означает именно это. Хюррем означает – красивая, улыбчивая, с прекрасными глазами. Это имя означает и все вместе, и каждое по отдельности.
Падишах склонился над столиком. Из бутылки с узким горлышком он налил какую-то красную жидкость в хрустальный стаканчик, сверкавший, как тысячи звезд, когда на него падал свет. Затем поднял стаканчик и посмотрел через него на огонь. А Хюррем наблюдала за тем, как в свете пламени соединяется блеск хрусталя с красным цветом жидкости. «Родос, – произнес Сулейман, протягивая стаканчик Хюррем. – Вино, которое производят на Родосе, считается лучшим в мире».
Хюррем взволнованно вскочила. Сам великий падишах прислуживает ей, а она сидит себе на диване и мечтательно смотрит на него! Разве такое возможно!
Сулейман, увидев, как заволновалась девушка, спросил: «Ты что, боишься вина, моя красавица?»
– Я ничего не боюсь!
– В самом деле? И меня тоже?
– А зачем мне вас бояться? Вы даже не рассердились на мой вопрос.
– А тогда чего ты так разволновалась?
Хюррем смущенно и виновато посмотрела на Сулеймана.
– Пока я здесь сижу, мой повелитель наливает мне. Если мой повелитель позволит, то пусть его покорная раба прислуживает.
Султан Сулейман был очень доволен ответом. Он сел на седир, поджав одну ногу. Хюррем, наливая вино во второй стаканчик, чувствовала на себе взгляд падишаха. Она изо всех сил старалась не разлить от волнения вино, но руки все равно дрожали. Затем она подошла к седиру и с поклоном протянула стаканчик Сулейману. Вновь Сулейман, не удержавшись, посмотрел на ее прекрасную грудь, видневшуюся в разрезе сорочки, Хюррем поймала его взгляд, и лицо ее вспыхнуло, ему стало неловко. Улыбнувшись, он взял стаканчик.
– А ты что не пьешь?
– Я никогда раньше не пила.
– А попробовать не хочешь?
– Неужели мой господин желает видеть свою рабу Хюррем опьяненной?
Падишах предпочел сделать вид, что не понял ее намека.
– Я только хотел, чтобы ты попробовала родосское вино. Очень редкое, очень хорошее. Лучшее вино в мире.
– Даже если мой падишах своими собственными руками нальет в этот стаканчик яд, то Хюррем все равно выпьет.
Она с трудом сделала маленький глоток и тут же ощутила, как жидкость теплой волной согрела ее горло, оставляя во рту терпкий вкус.
Не отрывая взгляд от Хюррем, Сулейман тоже сделал глоток.
– И как, тебе понравилось?
– Мне показалось, что меня обожгло огнем, – ответила Хюррем, пытаясь сдержать кашель. Но потом все-таки закашлялась.
Сулейман довольно засмеялся: «Вся тайна вина в этом тепле. Оно и согревает, и дразнит».
Хюррем не могла понять, почему у нее внезапно закружилась голова. Конечно, она пила вино впервые в жизни, но невозможно же потерять голову от маленького стаканчика? А может быть, голова у нее закружилась от волнения, от радости, от страсти? Почему у нее так пересохли губы?
Сулейман взял из чаши огромное красное яблоко и протянул его Хюррем. Когда девушка потянулась было за яблоком, падишах убрал ее руку и поднес плод к алым полным губам Хюррем. Когда яблоко коснулось ее губ, Хюррем охватила сладкая дрожь. Тело ее пылало. Она смущенно откусила маленький кусочек. Их глаза встретились. Они долго смотрели друг на друга. Сулейман, глядя на эти прекрасные глаза, пытался про себя сложить слова в рифму и составить стихотворный бейт. А Хюррем искала в глазах человека, которому предстояло стать ее первым мужчиной, свет любви. И в самом деле, когда же все произойдет? Кто сделает первый шаг? Может быть, падишах ждет, что она? Может быть, таков обычай? Екатерина об этом ничего не говорила. Вовсе не трудно быть недавно знакомыми, но вот неопытность в любовных делах очень мешала. Хюррем не любила это ощущение беспомощности, а неопытность не оставляла ей выхода.
Она сделала еще глоток вина. На этот раз довольно большой. А за ним, не отрывая взгляда от глаз Сулеймана, еще глоток…
– Постой, постой. Не надо так торопиться.
– Почему? Разве господин не хочет видеть меня опьяненной?
Падишах расхохотался.
– Нет, не хочет. Потому что он хочет услышать тот прекрасный голос, которому завидуют все соловьи мира.
– Но мне не на чем играть, – улыбнулась Хюррем.
Сулейман встал, ненадолго исчез за перламутровой ширмой и через несколько мгновений вернулся с маленьким сазом.
Хюррем обрадовалась, как ребенок, совсем забыв о том, что находится перед падишахом.
– Я очень рад, что тебе понравилось. Теперь это твое.
Хюррем осторожно взяла саз, который протягивал ей падишах, словно боясь сломать его тонкий гриф, и тихонько сказала: «Благодарю вас, повелитель».
– Ну теперь Хюррем есть на чем играть, так что мы ждем песню.
Она была так благодарна за подарок, что хотела поклониться ему в ноги, но Сулейман удержал ее и прижал хрупкое тело девушки к своей груди.
– Как ты думаешь, Хюррем Ханым, почему ты нам понравилась? Только тем, что ты веселая? Только своей красотой?
Девушка, не ответив, лишь сильнее прижалась к Сулейману и положила голову ему на грудь, а молодой падишах наслаждался ароматом ее волос.
– Есть еще одна такая же важная причина, из-за которой ты нам понравилась. У тебя гордый и непокорный нрав, ты всегда высоко держишь голову.