Кесерской Империи. Вечный противник Румелии, поработивший и уничтоживший сотни народов. От одного упоминания этой страны Мила обычно кривилась и старательно уводила разговор к другим темам.
Мила прошла под входной аркой и внезапно поняла, что слышит непривычный гул. Обычно утром бурлила вся академия. Громкие голоса раздавались ото всюду, вечно кто-то смеялся, кто-то кричал. Если повезëт, то и драку можно было увидеть. Но сейчас единственным источником звука стал лазарет. И Мила первым делом направилась туда.
У лазарета и впрямь скопилось много людей. Студенты, преподаватели, сотрудники ректората. И все что-то оживлëнно обсуждали.
Мила протиснулась сквозь толпу. Из обрывков разговоров стало ясно, что случилось несчастье. Лица у всех были мрачные, тëмные, будто на похоронах.
Всë ощутимее становилось то неуютное чувство, когда не знаешь, что произошло, но понимаешь, что дело плохо. Кто-то пострадал? Жив ли? Знакомый ли?
В гуще студентов Мила заметила и Олега. Бледный, с взъерошенными волосами и невыносимой печалью на лице. Таким она видела его впервые.
Олег разговаривал с суровым на вид мужчиной. Тот делал пометки в блокноте и коротко что-то спрашивал. Олег же отвечал громко, махал руками. За шумом было не разобрать, о чëм речь, но складывалось впечатление, будто его допрашивают.
Когда мужчина закрыл блокнот и отошëл, Мила протиснулась к Олегу и потянула его за руку.
— Ты здесь? — тихо спросил он, а в глазах читалось не то облегчение, не то удивление.
— Только подошла. Что происходит? Кого-то убили?
— Да, — коротко ответил Олег и замолчал, стиснув зубы.
— О Дэв, какой ужас! Здесь, в лазарете? — прикрыла ладонью рот Мила и спросила то, что уже начинала понимать сама: — Кого?
— Егора, — выплюнул Олег и уронил голову. Слëзы выступили на его глазах.
А Мила и не знала, что сказать. В один миг все слова позабыла. Ведь невозможно это. Несправедливо неуместно, абсурдно! И люди вокруг… Собрались, галдят о чëм-то. Да только всë тихо, будто и вовсе вдалеке.
А Олег и не смотрел на Милу. Говорил, уставившись себе под ноги:
— Его просто разорвали. Будто дикий зверь в палату забрëл. Только откуда ему там взяться? Да и свидетелей нет. Сегодня ночью дежурил доктор Гребник, но он вообще пропал. Сыщики думают, его тоже убили. У него в кабинете кровь…
— Кто? — прохрипела Мила.
Олег вскинул на неë влажный взгляд и произнëс, выждав секунду:
— Они подозревают профессора Мамаева, — он вздохнул, и спокойнее пояснил: — Всё из-за того, что он оборотень. Но я уверен, что это не он. Кто угодно, но только не Ирек Мамаев. Все знают, что он себя прекрасно контролировал.
— Если я как-то могу помочь… — Мила положила ладонь ему на грудь.
Но из толпы вынырнул мужчина, с которым Олег разговаривал минуту назад, и попросил проехать с ним в отделение.
— Да, секунду, — кивнул Олег и вновь обратился к Миле: — Наверное, сегодня я не скоро освобожусь. Вечером созвонимся, я тебе всё расскажу.
И ушëл, оставив Милу одну среди толпы зевак.
Смерть Егора не укладывалась в голове. Теперь, когда уже ничего не изменить, казалось, что многое было сказано зря, за что-то было стыдно. Могла ли Мила считать Егора другом? Они редко говорили по душам, зато часто расходились во мнениях. Не будь Олега, они и общаться бы не стали. Вот только легче от этого не становилось.
Мила выбралась из толпы и поплелась к скверу. С Егора мысли постепенно переключились на Киру. Знает ли она о случившемся? Как приняла это? Вряд ли она вчера говорила искренне. Наверняка остались какие-то чувства, не могли они пройти все разом.
И каково же было изумление Милы, когда в глубине сквера она заметила Киру. Та сидела с книгой на лавочке и спокойно читала, будто ничего не произошло. На семинарах она и то волновалась больше.
Мила подошла к ней и с минуту стояла рядом, но за чтением подруга этого не заметила. Тогда Мила откашлялась и произнесла:
— Привет, ты как? Слышала, что произошло?
Кира оторвалась от книги и посмотрела на Милу до мурашек холодным взглядом. Потом улыбнулась и сказала, как ни в чëм не бывало:
— Привет-привет, ты про Егора?
— Конечно! Его, говорят, задрали ночью. Это ужасно!
— Ну да, слышала. И правда печально.
Мила не знала, как реагировать. Она была готова, что подруга будет биться в истерике. Чуть меньше она рассчитывала на сдержанное, но всё же горе. Но к будничному «печально» она оказалась совершенно не готова.
— Вот так просто? — поразилась Мила. — И больше ты ничего не скажешь?
— А зачем? Для меня он теперь пустое место, я тебе вроде об этом вчера говорила. Разве нет?
— Да, я помню. Но не настолько же. Его же убили, а ты… Это как-то совсем… — Мила не смогла подобрать верного слова и замолчала.
— Это нормально. Он хотел, чтобы я от него отстала. Вот, пожалуйста. Я выкинула его из своей жизни. Кстати, надо ему сказать спасибо. Очень вовремя он всё это мне объяснил. А то сейчас сидела бы и слëзы лила.
— Слушай, ну… — Мила замялась. Кира не могла говорить так цинично. Только не она. Пусть они поссорились с Егором, но… — Он же умер. То есть, насовсем. Какая разница, вместе вы были или нет? Это же… Не нормально.
— Правда? — Кира склонила голову на бок и изучающе окинула Милу взглядом. — Я так не думаю.
— Какой-то бред, — пробубнила Мила, но решила не настаивать. Спросила о другом: — Ты Максима не видела? Он где-то тут должен быть.
— Максим? — приподняла одну бровь Кира.
— Да, Максим. Мой брат.
— Я не знаю. Он поступать к нам собрался?
Вопрос Киры звучал настолько абсурдно, что Мила огорошено открыла рот.
— С тобой всë нормально? Может, отравилась чем-то? — спросила она.
— Нет. Я сегодня ещё не ела.
— Тогда что с тобой не так? — вспылила Мила. — Ты серьёзно не помнишь, кто такой Максим?
То ли луч солнца коснулся глаз Киры, то ли нечто хищное едва не вырвалось наружу, но Мила совершенно отчëтливо, пусть и на один миг, увидела во взгляде подруги необузданную, беспощадную ярость. Она вспыхнула ледяным пламенем и тут же погасло. Интуитивно Мила отступила на шаг. А Кира быстро взяла себя в руки и с прежним спокойствием произнесла:
— Конечно, я помню Максима. Как я могла забыть брата моей лучшей подруги? Но сегодня я его не видела. Ему что-нибудь передать, если встретимся?
— Нет, наверное. Не стоит.
Мила уже пожалела, что упомянула брата. Поведение Киры вызывало самые неприятные ассоциации. Казалось, она одурманена, а то и