в интернете, когда они решили участвовать в чемпионате по слэклайну от Гиббон15 и ярко заявили о себе с первого же трюка. Теперь у них была мечта одна на двоих — Чемпионат по триклайну в Мюнхене.
Они давно отказались от набора для новичков и оборудование для триклайна собрали самостоятельно. Уже больше года они использовали рэтчеты с двух сторон стропы, хвосты на них заменили на более короткие, чтобы избежать лишней растяжимости, что было важно при выполнении трюков. Для крепления использовали строительные спансеты16, обернутые в обрезанные пожарные рукава. С протекторами не мучились, купили готовые. Проще было заплатить за них, чем потом покупать новую стропу. Полиэстер, конечно, обладал большим запасом прочности, но и у него был срок годности. Быстрее всего он портился при использовании на солнце или зимой.
А вот с хайлайном Крис познакомился сам. Год назад. Вадим распрощался с альпинистами окончательно, он нашёл себя в триклайне, Крис же поддерживал с ними отношения и частенько ходил в походы, самые обычные без экстрима. На длительные и сложные маршруты у него просто не было времени.
Но однажды случился в его жизни хайлайн. Прошлая весна подарила ему высоту, адреналин и полёт. Там он впервые прошёл по стропе над бездной и впервые разрешил себе вспомнить Славку.
Тогда он пошёл, как новичок, за оборудование и навешивание станций отвечали другие участники группы. Хотел отдохнуть от города, подышать свободой, побывать в Крыму. В разговоре постоянно мелькало слово «бездонка», но Крис не представлял, насколько оно отражает суть. Стропу навешивали над карстовой воронкой — входом в пещеру «Бездонный колодец». И дна там действительно не было. Накануне приехали на туристическую базу, недалеко от провала, рано легли спать. Крис постоянно сваливался в мысли о Славке. Стоило ему коснуться дикой природы или уловить запах костра, как в голове всплывал её образ — худая, смуглая, обнажённая Славка… и чертовски злая.
Проснулись рано. К счастью, прогноз не оправдался, и небо сверкало почти белой голубизной. Воздух казался свежим до остроты, покалывал и выстуживал горло. До «бездонки» добрались пешком, шутя и переговариваясь. В компанию затесался фотограф — Лина, она то и дело что-то снимала графичные камни, змеевидные петли верёвки, склоны Эклизи-Бурун и громко восторгалась. У Криса же восхищение всегда пережимало горло и лишало речи.
После осмотра площадки решили вешать линию покороче и пониже. Сверлили долго, порода оказалась твёрдой. Забили по четыре анкера с каждой стороны, левую станцию пристраховали дополнительно к дереву. В навешивании стропы Крис тоже участвовал, крепил шакл и лайнлок17, едва не забыли надеть кольцо для страховки. Как он позже узнал, этот момент амнезии был довольно распространённым у хайлайнеров.
На стропу удалось встать только после обеда. Первым пошёл проверяющий — самый опытный в группе. Тимофей — бородатый болтун. Несмотря на довольно прохладную погоду, он сразу же разделся до пояса и подмигнул фотографу.
— Снимай!
Его оклики и не всегда приличные комментарии перемежались советами других спортсменов, наблюдавших за распечатыванием линии. Стропа звенела и вибрировала, как верхняя гитарная струна, ветер играл на ней и толкал Тимофея то в бок, то в спину.
Крис наблюдал со стороны, с опаской смотрел на бездонное чёрное жерло воронки, внизу, над одним из тёмных отверстий, висела огромная сосулька. Лина всё порывалась спуститься ниже, чтобы снять Тима на фоне живописного ледяного конуса, но её уговаривали подождать до завтра, а ещё лучше вообще туда не лезть.
Когда Тим упал в первый раз, Крис вскочил и на легкомысленный смех не обратил внимания. Момент падения выглядел настолько жутко, что он вообще забыл про страховку. Проглотил грохочущее сердце, подскочившее к горлу, и снова сел. Кроме него, никто так не отреагировал. Привыкли.
В первый день по стропе прошёл только Тим. Навеску на ночь не снимали и на следующее утро вернулись к воронке. Осмотрели станции, Крис с привычной дотошностью сам перепроверил все крепления и снова на какое-то время превратился в зрителя. Когда же наступила его очередь лезть на слэк, испытал странную смесь нервического возбуждения и страха.
Он сделал первый шаг и приостановился. Стропа раскачивалась и норовила ускользнуть из-под ног. Крис глядел вперёд, на противоположный край воронки, нарочно не опускал взгляда в бездну, но, дойдя до середины, замер и всё-таки посмотрел. Прямо под ним раскрыла пасть преисподняя, и котлов с чертями там не было, только студёное дыхание вечности. Он потерял равновесие и упал. Повиснув на страховке, несколько секунд приходил в себя, пытаясь осознать, что он не разбился об острые камни и вполне себе живой. И тут в объятиях самого ледяного ужаса его накрыло странным спокойствием и безмятежностью. Страх сжался в крохотную точку, осталось только щекочущее острое ощущение свободы и полёта. Крис схватился за стропу, поднялся сначала на колено, потом во весь рост. Страх больше не мешал ему ощущать солнце и ветер. Он снова пошёл, уже легче и без скованности.
До вечера Крис ещё трижды пересекал «бездонку», и каждый раз ощущение полёта и свободы возвращалось. Оно не было таким болезненно острым, как в первый раз, но всё равно опьяняло и разгоняло адреналин по крови. Позже он узнал, что распечатывание стропы — это особый вид удовольствия.
К сожалению, Вадим не разделял его страсти к хайлайну и злился, что Крис тратит время на длительные поездки неизвестно куда, вместо того чтобы оттачивать трюки и готовиться к чемпионату. В институте они учились на одном факультете, но при этом обросли персональными увлечениями и даже отдельными непересекающимися друзьями.
Крис участвовал в ежегодных туристических слётах, хотя от настоящего туризма там осталась разве что турполоса и еда, приготовленная на костре. Вот и в этот год, едва на горизонте забрезжили соревнования, с ним связался руководитель туристического кружка Олег Степанович Дядько. Среди студентов просто Дядька. Кружок существовал стихийно, собирался три-четыре раза в год за пару недель до соревнований. Остальное время числился на бумаге.
После пар Крис попрощался с Вадимом, отправил Аню домой и сразу же направился в спортзал. Прямо на полу лежали развёрнутые палатки и спальные мешки, как обычно, перед походом проверяли, насколько вкусными этой зимой они показались мышам. В кармашках и складках внезапно обнаружилась забытая мелочь, сухие листья, скрепки и даже серьги. На скамейках лежали обвязки и карабины, всё спутанное, без начала и конца, как весенний клубок змей. Олег Степанович ковырялся в подсобке, периодически извлекал из залежей кем-то позабытую приблуду и радостно восклицал:
— Так вот она где!
По залу бродили незнакомые студенты,