— Два куска сахара, верно? — спросил он, обернувшись через плечо, и едва заметно улыбнулся.
Улыбка вонзилась мне в грудь, как острая игла. Она была такой нежной. Такой интимной.
Поэтому она причинила мне дикую боль. Лицо мое стало непроницаемым.
— Могу я узнать, что ты здесь делаешь? — без намека на приветливость спросила я.
— Готовлю кофе, — пожал плечами Брэден и принялся размешивать сахар в кружках.
— На работу тебе, я так понимаю, не нужно?
— У меня через несколько часов деловая встреча. Так что есть время спокойно выпить кофе и насладиться твоим обществом.
Он подошел, вручил мне кружку и поцеловал. Я так подсела на вкус его губ, что ответила на поцелуй. Он получился не долгим, но очень сладким. Но стоило Брэдену поднять голову, я сердито сдвинула брови.
Он тяжело вздохнул, отпил кофе из кружки и осведомился:
— Чем ты на этот раз недовольна, детка?
— Тем, что ты здесь торчишь.
Я резко повернулась и пошла в гостиную. Там устроилась на диване, поджав под себя ноги. Брэден приперся вслед за мной и рухнул в кресло. Я прилагала отчаянные усилия, чтобы не пожирать его похотливым взглядом.
— Почему бы тебе не надеть рубашку, — бросила я, сдвинув брови еще сильнее.
Уголок его рта насмешливо дрогнул. Паршивец слишком хорошо знал, как действует на меня его обнаженный торс.
— Для того чтобы окончательно проснуться, мне необходим кофе. И уж раз я стал делать кофе для себя, решил и о тебе позаботиться.
— А без кофе ты настолько сонный, что не можешь даже вызвать такси?
— К тому же нам надо поговорить, — добавил он, не обращая внимания на мои подначки.
Я едва не обожглась горячим кофе.
— О чем это?
— Прежде всего, о твоей работе в баре. По выходным у меня может возникнуть необходимость отправиться вместе с тобой на какую-нибудь тусовку. Ты не можешь работать в какой-нибудь другой день?
Ответом ему была самая саркастическая из всех улыбок, имевшихся в моем арсенале.
— Так я не понял, можешь или нет, — недоуменно вскинул бровь Брэден.
— Нет, черт тебя подери, — отчеканила я. — Я не собираюсь подстраивать свою жизнь под твое гребаное расписание. Все, на что я согласна, — сделать тебе небольшую уступку. Если ты заблаговременно поставишь меня в известность о том, что у тебя есть планы на мой счет, я перенесу смену.
— Идет, — кивнул он.
— Это все? Или у нас есть еще какие-то темы для обсуждения?
Он прищурился, и я почувствовала, как атмосфера в комнате изменилась. Брэден подался вперед, и, хотя нас разделял кофейный столик, я забилась в самый дальний угол дивана.
— Джоселин, будь любезна, перестань делать вид, что тебе страшно хочется поскорей от меня избавиться. Это начинает действовать на нервы.
Подобного выпада я не ожидала.
— Почему это? Ты сам сказал, мы просто сексуальные партнеры. Получили то, что хотели, и можем расстаться до следующего раза.
— Я сказал, что мы останемся друзьями, и ты с этим согласилась. Или ты так груба со всеми своими друзьями?
— С теми, кто этого заслуживает, — буркнула я.
Он бросил на меня предостерегающий взгляд, и я тяжело вздохнула.
— Послушай, я же объясняла, что не хочу осложнять свою жизнь. Сначала ты остался здесь ночевать, потом решил приготовить мне кофе. Тебе не кажется, что все это становится немножко…
— Немножко что?
— Ну… — замялась я. Его бестолковость ставила меня в тупик. — Не знаю.
Брэден опустил кружку на столик, встал и медленно двинулся ко мне. Я вперила в него настороженный и жадный взгляд. Желание поцеловать его в шею было таким настойчивым, что я с трудом сдерживалась. Брэден сел на диван рядом со мной и положил руку на спинку. Я снова оказалась в западне.
— За всю жизнь у меня не было ничего подобного. Уверен, у тебя тоже. Давай не будем все портить. Вариации на сексуальные темы лучше разыгрывать по слуху, а не по нотам. Пошлем к чертям все правила. И станем делать то, что нам обоим кажется естественным.
— Не знаю, что там у тебя было, а насчет меня ты ошибаешься, — пробормотала я. — У меня довольно богатый опыт.
К моему удивлению, лицо Брэдена мгновенно окаменело. Он крепко сжал челюсти и уставился на меня сверлящим взглядом. Под этим взглядом хотелось поежиться, но отвернуться я почему-то не могла.
— Значит, у тебя богатый опыт? — негромко спросил он.
Я пожала плечами:
— В условиях нашего соглашения ничего не говорилось о том, что мы обязаны пускаться в откровенности по поводу собственного сексуального прошлого. Мой прежний опыт тебя не касается. И кстати, сон в одной постели и совместное распитие утреннего кофе тоже плохо вписываются в концепцию голого секса.
— Богатый опыт, — повторил он как заведенный. — Если я не ослышался, ты сказала, что последний раз занималась сексом четыре года назад. Тебе тогда было восемнадцать, верно?
Я наконец поняла, куда он клонит.
— Ну и что? — спросила я, прищурившись.
— Когда мне было восемнадцать, почти все мои знакомые девчонки воображали, что влюблены в парней, с которыми трахаются.
— И что дальше?
Брэден подвинулся ближе, словно пытаясь нагнать на меня страху.
— Когда же ты успела получить такой богатый сексуальный опыт, Джоселин?
— Повторяю, тебя это не касается.
— Черт тебя подери, Джоселин, ты можешь говорить по-человечески?
Меня обожгла злоба. Так я и знала. Глупо было рассчитывать, что он обойдется без всей этой фигни. Без кретинских расспросов.
— Вижу, я совершила ошибку. Все твои условия — пустой звук. Ну ладно, что сделано, то сделано.
Я резко встала, но ручища Брэдена прижала меня к дивану. В следующее мгновение я распростерлась на спине, а он взгромоздился сверху. Я вытаращилась на него, не веря, что он способен на столь откровенное хамство.
— Ты что, совсем озверел?
Глаза Брэдена полыхали яростью. На секунду мне даже показалось, что изо рта у него, как у дракона, вырывается пламя.
— Ничего еще не сделано, — прорычал он. — Мы только начали.
Я ерзала, придавленная его тушей, но он лишь налегал сильнее. И чем сильнее он налегал, тем влажнее становились мои трусики. Предательство, опять предательство! И снова со стороны собственного тела.
— Брэден, со мной такие пещерные ухватки не работают. А расспрашивать о прежнем сексуальном опыте будешь своих подружек. К числу которых я не отношусь. Мы с тобой договорились — занимаемся сексом, а чувства оставляем в покое. Никакой эмоциональной лабуды.
Он склонил голову, глянул на меня из-под длинных ресниц и неожиданно расхохотался.