Сложно сказать, у кого первого не выдержали нервы. Когда к машине подскочил здоровый штуррман, в руках которого автомат выглядел практически игрушечным, дёрнул дверцу, намереваясь достать наружу пассажиров, изнутри ему в лицо вылетело две пули, разнеся череп и мгновенно отправив на тот свет. Возможно, ничего такого боец и не предполагал, лишь выполняя инструкции, однако чего заговорщики хотели меньше всего — это попасть живыми в руки немецкой тайной полиции. В конце концов устраивая покушение на Гитлера они прекрасно понимали, на что идут, и сколь невелики у них шансы на итоговое выживание.
Короткая перестрелка и вот у изрешечённой пулями машины лежат три тела, нашпигованные свинцом. Водитель, получивший четыре пули в грудь и две в лицо, умер мгновенно. Штауфенберг, вывалившийся на асфальт и пытавшийся прикрыться автомобилем успел выпустить обойму своего люгера до конца, но никуда уже не попал. Генерал Фельгибель пытаясь выбраться из ставшим ловушкой автомобиля поймал три пули в живот и теперь медленно доходил скрючившись в позе эмбриона. Кровь чёрного цвета, толчками выходящая наружу недвусмысленно намекала на пробитую печень, а значит жить генералу оставалось минут пять-семь.
Гибель заговорщиков, не сумевших подать сигнал об успешном покушении не позволила, их находящимся к столице коллегам начать действовать вовремя, что в итоге обернулось для них не малыми проблемами.
Спустя примерно сорок минут оторвавшись от раненного Гитлера смог подойти к телефону Вернер Хаазе.
— Докладывайте, оберштурмбанфюрер, — на той стороне провода личный врач Гитлера узнал голос своего начальника по линии СС — Гиммлера — на сколько все плохо?
Видимо то, что дела фюрера не слишком хороши Гиммлеру уже доложили ранее.
— Совсем плохи, герр рейсхсфюрер, — в СС при обращению к старшему по званию особенно в неофициальной обстановке обычно опускали слово "господин" а иногда даже заменяли его на "товарищ", подчёркивая таким образом боевое братство. Однако это был совершенно очевидно не тот случай. — Травматическая ампутация правой кисти, множественные переломы правой ноги, ожоги на открытых частях тела, контузия. Про ушибы и порезы я вообще не упоминаю.
— Что было вами предпринято?
— Я вытащил осколки, во всяком случае самые крупные, остановил кровь, перевязал раны, вколол противошоковое и обезболивающие, погрузил фюрера в сон. Начал переливание крови.
— Каковы прогнозы, доктор Вернер? — Очень осторожно осведомился Гиммлер придав голосу максимальную нейтральность.
— Состояние фюрера критическое, — не стал юлить врач. — Раны очень тяжёлые, а он уже не мальчик, сами понимаете. Пока что-то конкретное сказать сложно, ближайшие пару дней станут определяющими, но…
— Но?
— Но, боюсь, что после таких ранений даже молодые уже не восстанавливаются. Фюрер же и до этого чувствовал себя не лучшим образом.
— Значит ли это, что он не сможет в дальнейшем исполнять свои обязанности, — Гимлер подобно акуле почувствовавшей кровь, не стал ходить вокруг да около. Он то, в отличии от любого другого человека в Германии мог быть уверенным, что его разговоры не прослушиваются и оттого чувствовать себя менее стеснённым в выборе выражений.
— Скажем так, — доктор Вернер, понимая, что сейчас решается в том числе и его судьба, постарался ответить именно то, чего ждал Гиммлер, но сделать это в максимально обтекаемой формулировке. Просто на всякий случай, — крайне маловероятно, что фюрер после такого ранения сможет вернуться к исполняемым ранее обязанностям. И совершенно точно, что полностью восстановится у него не получится. Руку он потерял, ногу мы попробуем собрать, но полностью вернуть ей функциональность вряд ли получится. Плюс тяжелейшая контузия… Впрочем, это все обсуждать будет иметь смысл только если он вообще сможет найти в себе силы и пережить кризис.
— Спасибо вам доктор, я благодарен вам за такой профессиональный ответ.
— Хайль Гитлер! — Как было принято в СС, ответил Вернер, чувствуя настолько такое завершение разговора неуместно, в свете того что недавно обсуждалось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хайль, — ответил Гиммлер с той стороны и положил трубку.
Вернер, чувствуя как адреналин начинает отпускать тоже опустил трубку на рычаг и бросил взгляд на висящее на стене зеркало. Белый халат надетый перед операцией был заляпан кровью, руки слегка подрагивали от волнения а лицо смотрящего с той стороны человека представляло из себя застывшую маску. Очевидно, что такой поворот судьбы не обещал доктору ничего хорошего.
— Как и всей Германии, — пробормотал Вернер и решительно двинул наружу из переговорной. Кроме Гитлера его помощь требовалась многим другим, пострадавшим при взрыве.
Интерлюдия 3
Кремль, Москва, СССР, 9 ноября 1945 г.
— Точных данных о том, что произошло, у нас нет, — Берия наклонил голову и поверх стёкол пенсне оглядел собравшихся этим вечером представителей военно-политического руководства СССР, собравшихся в кабинете хозяина. — Со вчерашнего дня столица полностью перекрыта, введён комендантский час, по городу много патрулей, поэтому все нижеизложенное базируется на косвенных данных.
— Мы поняли, Лаврентий, давай ближе к делу.
— Что нам точно известно, — продолжил нарком внутренних дел. — На Гитлера было совершено покушение, но он выжил. Об этом по радио выступил Геббельс, призвав как обычно всевозможные кары на головы коварных внутренних врагов. Первыми на покушение среагировали СС. Они попытались взять штурмом здание немецкого генерального штаба под предлогом поимки заговорщиков. Военные сдаваться не пожелали, плюс на их стороне выступил Геринг.
— Толстый боров видимо почувствовал, что Гиммлер хочет захватить главенство в партии в обход него, — прокомментировал ситуацию Молотов, задумчиво протирая платком снятое с носа пенсне.
— Видимо так, — кивнул Берия и продолжил. — Одновременно были подняты по тревоге расквартированные в столице части Люфтваффе, однако по имеющимся данным из казарм их не выводили.
— От пятидесяти до ста тысяч штыков, — нахмурившись бросил генерал Антонов. — В прямом боестолкновении боевым частям они конечно уступят, все же зенитчики — не штурмовики, но сама порой важна сама численность
— Боги на стороне больших батальонов, Алексей Иннокентьевич? — Полувопросительно полу утвердительно приподнял бровь Молотов.
— Именно так, Вячеслав Михайлович, именно так.
— То что в столице ситуация напряжённая подтверждает то, что из-под Кривого Рога на запад начали перебрасывать стоящие во втором эшелоне части СС. Пока сложно говорить о точном количестве, но погрузка в эшелоны идёт авральными темпами вторые сутки.
— Итак, — Сталин постучал трубкой о пепельницу высыпая оттуда прогоревший табак и одновременно привлекая внимание собравшихся. — Очевидно, что с Гитлером что-то произошло, однако власть в свои руки пока никто твёрдо взять не успел. Среди претендентов — Гиммлер, Геринг… Что армейцы, промышленники? Кого поддержит партия? Борман?
— Насчёт промышленников пока сказать что-то сложно. Видимо будут ожидать какой-то определённости. Армейцы… В Берлине видели Вицлебена хотя до этого он сидел практически безвылазно сидел в своём поместье. Вероятно, он может стать лицом группы "старых" генералов. Тех что все прошедшие годы дистанцировались от политики НСДАП.
— Может это быть провокацией?
— Провокацией кого? — Вскинул брови Ворошилов, он после 1940 года значительных постов не занимал, однако продолжал быть членом политбюро и был допущен в главный кабинет исключительно по старой памяти, — и на что? Сомнительно.
— Слишком мало информации, — Бария открыл папку лежащую перед ним, перелистнул несколько страниц. — Во всяком случае танки на улицах Берлина совершенно точно настоящие, а выступление Геббельса по радио можно было прослушать и самостоятельно.
— Прогнозы. Краткосрочные и долгосрочные?
— Пока что-то сказать однозначно очень сложно, — было видно, что Берии не комфортно признавать свою неосведомлённость, однако времени действительно прошло еще очень мало. — Очевидно, что самой активной "фракцией" на данном этапе является Гиммлер и СС. При этом каратели совершенно точно не смогут договориться ни с армейцами ни с Герингом. Да и промышленники вряд ли поддержат Гиммлера, все же репутация у него слишком специфическая.