следы своих преступлений и угрозами покарать за совершенные преступления. Пленумом это всё не закончилось. В начале главы я привел цитаты из выступлений членов ЦК на 22-м съезде — там тоже обвинения в совершенных преступлениях. Четыре года топор висел над головами большевиков. Четыре года над ними висело обвинение в массовых незаконных казнях «честных коммунистов». С пенсией это обвинение не совместимо, тем более, что оно было озвучено на съезде.
Более того, если на Пленуме эти слова были в сторону троих, Маленкова, Молотова, Кагановича, то на 22-м съезде уже и Ворошилова в этом обвиняли. На съезде и выяснилось, что Климент Ефремович тоже был в составе «антипартийной группы», да еще и самым активным ее участников. Почему его сразу обошли в Постановлении вниманием, так сказать? Здесь даже гадать не нужно. Популярность Первого маршала в народе была такой, что это вызвало бы ненужные троцкистам эксцессы в народе.
В 1961 году посчитали, что можно и Первого маршала судить за расстрелянную в 30-х годах сволочь. Как же! Ведь Гагарин в космосе побывал! Первый спутник и первый космонавт дали троцкистской власти серьезную идеологическую фору. Да еще приняли программу строительства коммунизма. Поэтому, если на 21-м съезде, внеочередном, созванным под предлогом принятия семилетнего плана, когда еще и пятилетка не закончилась, на деле — специально для закрепления отстранения от власти сталинской группировки, имя Ворошилова еще никто не упоминал, то на 22-м — почти все выступающие о нем говорили, как об участнике «антипартийной группы».
Члены ЦК — это не та категория людей, которые могут разбрасываться угрозами походя. Народ серьезный, как вы понимаете. Значит, работа по подготовке судебного процесса должна была идти все эти четыре года. А быстро ее не проведешь, такую работу. Слишком много нужно было в архивах «обнаружить» улик.
Что остановило? Думаю, резкая реакция китайской делегации, возглавляемой Чжоу Эньлаем, на решения 22-го съезда относительно Сталина и его товарищей. Китайские коммунисты демонстративно ушли со съезда. Здесь уже легко можно догадаться, если бы начались судебные процессы над большевиками с обвинениями их в незаконных расправах с «честными партийцами», КПК получила бы в руки грозное оружие против КПСС. Мало того, что Сталин, ближайший соратник Ленина, посмертно заклеймен как преступник, так еще все оставшиеся живые большевики, тоже работавшие с Лениным, никогда не только не состоявшие в оппозиции к Владимиру Ильичу, но вместе с ним боровшиеся против оппозиции — на скамье подсудимых… Китайские коммунисты порвали бы в клочки в идеологическом противостоянии советских ревизионистов-оппортунистов.
У меня лично нет другого объяснения, почему остались только бульканьем угрозы выступавших на 22-м съезде членов ЦК. Их испугала реакция китайцев. Испугало, что социалистическое содружество после такого откровенного сбрасывания масок «марксистов-ленинцев» Китай мог начать раскалывать и уводить в свою сторону.
Здесь нужно обязательно отметить по-настоящему товарищеское отношение Мао Цзедуна и китайских коммунистов к «антипартийцам». Образ товарища Мао в реальности ничего общего не имеет с тем, как его представляла брежневско-сусловская пропаганда. Найдите собрание сочинений этого человека. Прочтите. Вы увидите не жестокого и циничного диктатора, как советским людям внушали десятилетиями, а удивительно деликатного человека, старавшегося действовать убеждением, словом до последней возможности. Может, начнете понимать, почему китайцы до сих пор так чтут своего Вождя, а не искать в этом уважении какой-то особый восточный менталитет.
Только представьте себе, что могло обрушиться на головы опальных Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, если бы на пике противостояния СССР с КНР, при Брежневе, Мао Цзедун стал использовать в качестве аргумента при обвинениях КПСС в оппортунизме имена «антипартийцев»?! А ведь отстранение от власти большевиков — это был бы очень сильный аргумент. Мы ведь начали забывать, что брежневская пропаганда рисовала китайский народ в образе коварных и жестоких азиатов, строивших планы захвата Сибири и Дальнего Востока. Малейший намек на то, что пришедшая к власти в СССР троцкистская банда изгнала из партии и ошельмовала большевиков — и «антипартийцев» советскому народу КПСС начала бы представлять в образе пособников китайских националистов-империалистов.
Еще попробуйте найти хоть какие-нибудь свидетельства видевших после «отправки на пенсию» Маленкова, Молотова, Кагановича в театре, например, на Первомайской или Ноябрьской демонстрации, на встречах со студентами, школьниками, с трудовыми коллективами… Не слишком ли сильно эта «пенсия» похожа на пожизненный домашний арест?
Вас не смущает аналогия с «добрым» по отношению к революционерам царским режимом?
Мы, в нашем Коммунистическом Движении им. «Антипартийной группы 1957 года» уже заявили, что не считаем ни одну левую организацию, признавшую цифры жертв «сталинского террора» представленные В. Земсковым (на самом деле это данные комиссии Яковлева), коммунистической.
Беру на себя смелость заявить, что нельзя считать ни одну левую организацию, согласившуюся с хрущевско-брежневским шельмованием соратников Сталина, «антипартийцев», коммунистической. Отрыв от Сталина его ближайших соратников, представление их конформистами (тем более на противопоставлении им Берии, «последнего рыцаря Сталина»), является одним из жупелов антикоммунистической пропаганды, продолжением бессовестной лжи противопоставления Сталина Ленину.
* * *
Есть еще один момент, связанный с «антипартийной группой», пугающий всех наших современных «коммунистов». Пугающий до истерики, которую Движение, в котором я состою, очень хорошо на себе чувствует. Момент крайне важный.
Стенограмма Пленума 1957 года начинается с доклада Суслова, в котором он назвал главную претензию к Хрущеву со стороны Маленкова, озвученную на заседании Президиума ЦК: сбивание на диктатуру партии.
То, что стенограмма «неправленая», особенно в части выступлений «антипартийцев» — явно видно. «Сбивание» почему-то членами ЦК стало трактоваться как обвинение в установлении прямой диктатуры партии. Многие выступающие высказывались в том плане, что обвинение «антипартийцев», брошенное Хрущеву в установлении диктатуры партии — клевета.
Здесь нужно понять, что подмена диктатуры пролетариата диктатурой партии — это старая провокация Зиновьева, за которую его Сталин рвал, как тузик грелку, нужно понимать, что Иосиф Виссарионович разгадал этот подлый трюк:
«…понимать диктатуру партии не в переносном смысле, не в смысле руководства партии рабочим классом, как именно и понимал ее тов. Ленин, а понимать ее в точном смысле слова „диктатура“, т. е. в смысле замены руководства насилием партии над рабочим классом. Ибо, что такое