особенного, сущий пустяк, с новенькими вечно что-то происходит… новеньким вообще нельзя доверить ни одного мало-мальски серьезного дела… да и зачем они нужны, если в доме полный комплект девочек… Возмущение было ленивым и вязким, словно топленое масло – девочки понимали, что Ник-Ник сделает так, как хочется ему, и просто чесали языками. Только Алекс, сладкий красавчик Алекс, петух, павлин и единственный жеребец в стае тонконогих кобылиц-манекенщиц, злился по-настоящему. Он сел в отдалении, чтобы все присутствующие смогли оценить глубину, нанесенного Алексу оскорбления. Прямая спина, хмурое лицо, старинный брегет – неотъемлемая часть имиджа и самая настоящая вещь в облике этого пустоголового смазливого самца – покачивается в руке. Алекс ревновал к Ивану, ревновал страшно, по-испански, с огнем в глазах и стилетом за поясом. Стилет, правда, декоративный, из мягкого алюминия, а ревность самая настоящая. И ревновал он Ник-Ника, пестрое стадо кобылиц-манекенщиц, белый язык подиума, работу и фотографии, на которых вместо вызывающе-хорошенькой мордахи Алекса будет лицо Ивана. Алекс жутко боится получить отставку. Поэтому его кандидатуру смело можно вычеркнуть из круга подозреваемых. Хотя, с другой стороны, может, Алекс хитрым способом пытался извести соперника? Дошел, что без Химеры Иван не нужен? Вряд ли, слишком глуп и ко всему трусоват.
– Все собрались?
– А то… – Инка, темноволосая оглобля в кожаном сарафане, надула губы. – Ник-Ник, ты чего мурыжишь, давай, спасибо и по домам, меня ждут, между прочим.
Инка единственная из всей своры имела постоянного бойфренда, чем несказанно гордилась и при каждом удобном случае подчеркивала свой статус женщины-которая-уже-почти-вышла-замуж.
– Ничего, подождешь. А кому не нравится – заявление на стол и свободны, силой никого не держу.
– Никуша, не сердись. – Инка сразу пошла на попятный, одно дело корчить из себя жутко занятую даму, прикрываясь женихом и трудовым кодексом, и совсем другое оказаться на улице. Моделей нынче хватает, есть и покрасивее, и помоложе.
– Я недоволен.
– Догадались.
– И вы знаете, почему. Вопрос один: чья это работа! – Туфельки выглядели очень жалостливо: порванная ткань, темные пятна крови… Хотя видны они были лишь Ник-Нику.
– Ну… откуда нам знать?
– Говори за себя, – вставил Алекс.
– Я и говорю, я не видела. И вообще, сама виновата, смотреть надо, что обуваешь, пусть к себе претензии и предъявляет, а мы не при чем!
– Претензии здесь предъявляю я, понятно?
– Понятно. – Инка сникла. – Я не видела.
– И я.
– Я тоже.
– Ага.
Понятно, никто ничего не видел, никто ничего не слышал, и вообще смотреть надо было. Симпатии окружающих на стороне Инки, новеньких здесь не любят, а таких новеньких, которые получают все и сразу, и подавно. Девочки с трудом переносили существование Айши, а тут еще одна «красавица» появляется.
– Значит, никто не знает, каким волшебным образом в туфли попало стекло?
В ответ раздалось нестройное «ага», только Алекс не упустил случая выпендриться.
– А может это этот, который актер?
– Зачем? – Даже Инка сообразила, насколько нелепо данное предположение.
– Ну, чтоб выделиться. Эк он ее на руках, типа романтика. А все сразу повелись. Нет, ну это ж свинство так сценарий ломать, правда?
Аронов в очередной раз с неким непонятным удовлетворением констатировал тупость и косноязычие красавчика-Алекса.
– Или сама. Чтоб поссорить. Я вчера киношку зырил, так там одна фифа сама себе жизнь портила, а все типа ее жалели и между собой срались, так она потом типа королевой стала. Похоже, типа, правда?
– Помолчал бы, гений ты наш, – попросил Инка. – Никуш, ну мы взаправду не в курсах, кто пакость устроил. Ну ты что, всерьез своих подозреваешь? Да тут всякий знает, что за испорченную вещь ты на британский флаг порвешь и не извинишься. Оно нам надо, такие проблемы? А чужих сегодня было до хренища, и лазили везде без спросу.
– А им-то зачем, чужим? – Ник-Ник уже сдался. Права, Инка, права, стерва черноволосая, ни одна девка из «л’Этуали» не рискнет с хозяевами отношения портить, каждая за место горло перегрызет, оно и понятно, только «л’Этуаль» держит штат из моделей, другие дома привлекают девушек время от времени, по мере необходимости, и платят соответственно. А в «л’Этуали» хорошо, Лехин заботится, чтобы постоянные контракты были, он в этом плане настоящий профессионал.
Значит, не свои. Тогда кто?
Айша?
На нее это похоже, сделать гадость чужими руками. Сама она сегодня не появлялась, а вот подкупить кого вполне могла. Да, надо хорошенько потрясти Айшу. Нет, ну что за дрянь такая! Ведь разобрались же, никто никому ничего не должен, уезжает, контракт хороший, денег заработает, на мир посмотрит, а она все никак с потерей призрачного трона смириться не желает.
– Так это… того… мы пойдем, что ли? – Инга переминалась с ноги на ногу.
– Идите.
– А… сильно пострадали?
– Кто?
– Ну туфли, естественно. Если что, так я возьму? Размер подходящий и…
– Вали отсюда! – Обида за не сложившуюся судьбу туфелек, таких замечательных, неповторимых, удивительных туфелек, созданных специально для того, чтобы ими восхищались, любили и обували исключительно в торжественных случаях, всколыхнулась с новой силой. – Все вон! Вон пошли! Свободны! К чертям собачьим!
За месяц до…
Адетт укатила в Англию. Странно, более чем странно, ранее она не проявляла интереса к путешествиям, более того, Адетт не единожды заявляла, что Париж – ее мир, и другого ей не надо. А тут Англия, знаменитые лондонские туманы, сумрачное Аббатство и вялые, точно снулая рыба, англичане.
Серж злился. В целом он не имел ничего против Королевства, Лондона и англичан, но Адетт уехала! Уехала в Лондон! Без него! Последний факт заставлял скрипеть зубами и вымещать раздражение на слугах.
Сначала Швейцария, вояж в закрытую клинику красоты – Сержу пришлось жить в убогой деревушке, коротая время среди тупых иностранцев и толстых, вальяжных местных жителей, более озабоченных толщиной кармана приезжего, чем его происхождением. А теперь вот Лондон, и он снова за бортом.
Адетт даже предлогом не озаботилась, поставила его перед фактом за день до отбытия.
За этими ее поездками что-то стоит. Или кто-то? Любовник, новый любовник, и на сей раз это не мимолетное увлечение, а нечто серьезное, иначе Адетт не пряталась бы. Из-за него, из-за любовника она в Швейцарию отправилась. Клиника красоты, как же… Адетт с ее самомнением в жизни не опустилась бы до посещения клиники красоты. Заведения подобного толка она не жаловала.
Конечно, любовник. Наверное, живет он в Лондоне, если Адетт изменила горячей Франции с сумрачным Альбионом.
Влюблена… Как он раньше не догадался? Влюблена настолько, что забыла о гордости и достоинстве. Адетт Адетти бегает за мужчиной! Сенсация из сенсаций.