и глазели на меня, будто на существо из другого мира – хотя в каком-то смысле так оно и было. У здешних обитателей были собственные собаки, и псы следовали за ними на безопасном расстоянии. И собаки, и хозяева выглядели одинаково забитыми.
Однако стоило мне остановиться у ручья, как высокий угловатый мужчина подошел ко мне и довольно-таки любезно осведомился, что мне угодно.
– Я ищу молодую женщину, которая приехала к вам на днях, – ответил я. – Может быть, в лагерь уже приходил разносчик, чтобы доставить ей плащ.
– Плащ, сэр? – переспросил мужчина. Он снял шляпу, под которой скрывалась копна седых кудрей, и почесал голову. – Про плащ мне ничего не известно.
– А про женщину? – Мое терпение было на исходе, и я заговорил сердито: – По всей вероятности, она прибыла в лагерь в воскресенье.
Должно быть, от злости я дернул поводья. Лошади это не понравилось. Мотнув головой, она галопом поскакала обратно, вверх по склону, а я отчаянно вцепился в ее шею. У ворот, ведущих во двор, одна из собак Мангота погналась за моей кобылой. Та отпрянула к задней стене фермы. Я закричал на пса и замахнулся тростью, которую не выронил лишь чудом. Собака с рычанием попятилась.
Но передышка оказалась лишь временной. Остальные псы в лагере, вдруг осмелев, стали окружать меня, и люди последовали их примеру. А страшнее всего было то, что все они надвигались на меня беззвучно: люди не кричали и не произносили ни слова, собаки не лаяли. Они лишь молча подбирались ко мне и моей кобыле. Возглавлял их высокий мужчина. В руках он держал топор. Я крепче сжал трость, от всей души жалея, что не позаимствовал у Сэма пистолет.
Тут дверь у меня за спиной открылась. Я потянул за поводья, пытаясь развернуть лошадь в сторону этой новой угрозы.
– Дражайший сэр, ради бога, прекратите измываться над этим несчастным животным.
От удивления я едва не свалился со своей проклятой кобылы. Выйдя из дома, Кэт взялась за повод и похлопала лошадь по шее, отчего та словно по волшебству снова превратилась в обещанный хозяином конюшни образец благонравия.
Стоило Кэт появиться, и от враждебных намерений погорельцев и их собак не осталось и следа. Их настроение изменилось столь внезапно и неуловимо, что я даже задался вопросом: неужели исходившая от них опасность мне просто померещилась?
– Благодарю, господин Хэлмор, – между тем произнесла Кэт. – Господин Мангот сказал мне, что этот человек меня ищет.
Хэлмор пожал плечами:
– Смотрите, чтобы он не ходил в лагерь. Здесь ему не место.
Кэт ответила кивком. Вместе с лошадью девушка вошла во двор и подвела мою кобылу к поилке. Все это время я сидел в седле. Лошадь опустила голову и стала пить. Я воспользовался представившейся возможностью и соскользнул с ее спины. Почувствовав под ногами твердую землю – вернее, жидкую грязь, – я испытал непередаваемое облегчение.
– Зачем вы приехали? – спросила Кэт. – И как вы нашли…
– Вы слышали, что случилось? – перебил я.
– О чем вы?
– Эдвард Олдерли мертв. Скорее всего, убит.
Секунду Кэт глядела на меня во все глаза. Ее лицо было неподвижно, точно маска. За прошедшие несколько дней она успела загореть, хотя погода в основном была пасмурной. Я заметил, что Кэт сделала другую прическу, а ее глаза на посмуглевшем лице казались особенно яркими. Они как будто стали больше – хотя, может быть, девушка просто исхудала.
– Хорошо, – наконец произнесла она и после небольшой паузы повторила: – Да. Хорошо.
Кэт ничем не выдавала ни своих мыслей, ни чувств. Меня охватила знакомая бессильная злость. Иметь дело с Кэт Ловетт было бы намного проще, знай я, что ею движет. Но чем больше я узнавал эту женщину, тем меньше ее понимал.
Кэт провела меня на кухню. Мангот сидел за столом, углубившись в чтение Библии. На нас хозяин даже не взглянул. Кэт повела меня в коридор, ведущий в разрушенную часть дома. Над нашими головами раскинулось ясное голубое небо, вид на которое загораживали только сломанные балки, сваи и стропила.
– Не повышайте голос, и никто нас не услышит, – тихо велела Кэт. – Как вам удалось меня отыскать?
– История долгая, и рассказывать ее не вижу смысла. Главное, что здесь вам оставаться опасно.
Во взгляде Кэт мелькнула тревога.
– Почему?
– Власти собирают доказательства, чтобы обвинить вас в убийстве Олдерли.
– Я к нему и пальцем не притрагивалась, – с негодованием выпалила Кэт. – Клянусь Богом, это истинная правда. А жаль.
– Однако со стороны дело выглядит по-другому. У вас было более чем достаточно причин расправиться с Олдерли. И вам представилась такая возможность: в Кларендон-хаусе он был частым гостем. Так же, как и вы.
– Откуда властям это известно?
– Кто-то написал донос, обвиняя вас в убийстве. А когда вас пришли арестовывать и обнаружили, что вы скрылись, этот факт восприняли как лишнее свидетельство вашей виновности. Петля вокруг вашей шеи затягивается все крепче и крепче.
Кэт пожала плечами, но не произнесла ни слова. После небольшой паузы она перевела разговор в другое русло:
– Как он умер?
Долю секунды я колебался: может быть, сказать ей правду и признаться, что тело Олдерли нашли в колодце лорда Кларендона? Однако мне еще так мало известно об этом деле, к тому же я не имею права делиться чужими тайнами, в которые меня посвятили. Не говоря уж о том, что Кэт мне не доверяет, так с какой стати я должен доверять ей?
Поэтому я ответил:
– Вчера его нашли утонувшим в пруду неподалеку от Тайберна. Олдерли раздели догола, к тому же говорят, что его избили. Подозревают, что вы заплатили наемникам, чтобы те разделались с вашим кузеном.
– Эдвард мертв, – произнесла Кэт. – В голове не укладывается. Вы уверены? В этом нет никаких сомнений?
– Ну разумеется, уверен, – сердито бросил я. Похоже, ликование Кэт от гибели кузена пересиливало ее страх за собственную судьбу. – Однако сюда я приехал не за этим. Вчера забрали Бреннана, его будут допрашивать. Может быть, ему уже развязали язык, а если нет, то это вопрос времени. И когда он проговорится…
На секунду вид у Кэт стал виноватым. Затем она произнесла:
– Бреннан ничего не скажет. Он меня не предаст.
– Не будьте наивны.
Она едва не испепелила меня взглядом. Однако я лучше нее знал, что делают с подозреваемыми в Скотленд-Ярде. Да, страшные времена, когда арестантов пытали, подвешивая их на дыбу или сдавливая им пальцы тисками, остались в прошлом. Но дознаватели освоили другие методы вырывать признания у заключенных, а Бреннан особенно уязвим, ведь на заступничество влиятельных покровителей ему