— Не буду! — Отвернулась я с вызовом. Дима на это не обратил ни малейшего внимания, прошёл от двери до кровати и аккуратно приземлился на её край, не пытаясь спугнуть или шугануть меня.
— Галь, я прекрасно понимаю, что едва ли там пункты плана твоего коварного заговора против меня, поэтому и спрашиваю по-хорошему. В противном случае, вывернуть тебе руку не составит труда. И тогда, поверь, пальцы автоматически разжимаются. Но мы ведь оба понимаем, что делать я этого не буду, так?
— Не будешь… А зачем тогда угрожать?
— Ни в коем случае не угрожаю. — Улыбнулся он. Гораздо мягче, я уже ощущала солоноватый вкус победы. — Всего лишь рассказываю варианты, как может быть, если между нами не будет доверия. Я верю тебе безгранично. — Я упрямо промолчала, хотя его слова были приятны, правда, не подкреплялись действием: он по-прежнему настаивал на полной капитуляции. Пусть и не словами, так взглядом. — И я даже могу предположить, что там что-то вроде твоего дневника или чего-то личного. Не достаточно близко тебя знаю, поэтому не скажу более определённо. Покажешь? — Уточнил вкрадчиво, а меня аж передёрнуло от одной этой мысли.
— Сам же сказал, что личное. С какой стати мне этим хвастаться перед каждым? — На последнем слове прикусила губу, но оно всё равно вылетело. — Ты же не обиделся? Я не это имела в виду. Просто не привыкла к тебе, да и сам ты всё время повторяешь, что это сложно. Вот и вырвалось, но я не хотела обидеть, правда.
— Можешь не тараторить, я так и подумал. Однако всё так же жду.
— Дима, я не буду показывать. Как хочешь понимай!
— Что же, сказано достаточно твёрдо, чтобы я отступил, но извини, я лев и отступать не привык.
— В каком смысле?
— По гороскопу. — Еле сдерживая смех, уточнил Дима. Я надулась.
— Вот что, дорогой мой лев…
— Можно просто любимый.
— Да, да, конечно, любимый. Любимый лев. Но я не собираюсь…
— Ты хорошо подумай. — Он уже улёгся, опираясь на кровать локтем, ко мне стал значительно ближе, но отсесть показалось трусостью, даже наоборот, выпятила вперёд грудь.
— Я хорошо подумала.
— Галя, я не люблю тайны.
— А их никто и не создаёт. Ты просто мешаешь мне работать, а я этого не люблю. И недоделанную работу показывать не люблю, и когда кто-то над душой стоит, тоже. Я понимаю твою скептическую улыбочку, но делать из текстовой портянки интересную историю это дорогого стоит. Я творческий человек и не потерплю ущемлений!
— Красивая речь. Но абсолютно бесполезная. Галь, — Дима провёл ладонью по моему бедру, пытаясь внушить, что не несёт никакой угрозы на интеллектуальную собственность, — я знаю, что ты натура творческая, и понимаю, каково это, когда тебе мешают, но мне интересно.
— Дима, нет.
Один рывок, бросок. И никакой он не лев. Змея он! Самая настоящая. Отобрал флешку и глазом не моргнул, тут же выпрямился, гипнотизируя взглядом, а я сначала растерялась, потом поняла, что произошло, и обиделась. Принципиально унижаться не стала, упрашивая вернуть то, что ему не принадлежит, хотя душа и разрывалась на две части. Я сдержала первый судорожный вздох, второй получился рваным, но довольно чётким, нос мгновенно заложило, но слёзы всё ещё держались, наверно надеясь на лучший исход. Всё, на что меня хватило, так это на угрозу.
— Если ты… — Палец, которым я указывала на Диму задрожал и пришлось его убрать. — Если ты откроешь её… я не прощу. Считай, что у тебя больше нет жены.
— И не рискнул бы без твоего ведома. — Пожал он плечами и перед моим носом на раскрытой ладони оказалась маленькая карта памяти в виде булавки. — Просто наглядно продемонстрировал, как просто я могу взять то, что захочу. Но мне будет интересно только если ты откроешь её. Бери. — Подсунул ладонь ближе и я, ещё секунду поломавшись, быстрым захватом вернула драгоценную вещь. Снова сжала в кулаке, но при этом чувствовала себя дурой-дурой.
— Извини…
— Ничего.
Я отвернулась, а Дима приобнял меня за плечи.
— Мне просто интересно. Может, я могу чем-то помочь…
— Да. Сделать пару дырок.
— Каких дырок? — Не понял он, а я развернулась раздражённая.
— От пулемётной очереди, Дим.
— А-а…
— Ну, чем ты можешь в моей работе помочь?! — Попыталась я возразить на его многозначительное «а-а», а он пожал плечами.
— Наверно мне было бы полезно узнать тебя с другой стороны…
— Это просто работа. — Стояла я на своём, а вот Дима не верил. И даже не пытался этого скрыть.
— Тогда я вообще проблемы не вижу.
Не знаю, отчего больше: от раздражения или, может, от желания показать ему первому то, что ещё никто не видел, но я бросила флешку к компьютеру, словно ненужную вещицу. Словно мне и не важно, посмотрит он или нет, оценит, или засмеёт. Дима не притронулся, так и висел на моих плечах.
— Мне будет приятно, если ты сама покажешь то, что можно посмотреть.
— Вот ещё!
— Стесняешься? — Ударил по больному и я закусила губу. Попыталась сбросить его с плеч. Дима засмеялся.
— Ну, думаю, если ты всё же уступила, то…
Якобы нехотя, он потянулся и прилёг, повернувшись лицом к компьютеру. Послышался звук обнаруженного устройства, Димино ворчание по поводу допотопности техники я не заметила, не до того было. А вот после его тихого «гхм-гхм», насторожилась.
— Галь?.. — Потянул он.
— Что? — Всё так же, не оборачиваясь, да ещё и крепко зажмурив глаза, процедила я, на самом деле уже хотела услышать вердикт.
— Это нормально, что на флешке ничего нет.
— Что значит ничего?! — Сориентировалась я быстро, даже слишком, и уже через мгновение лежала рядом, пытаясь понять, что он имеет в виду. Для полнейшей демонстрации недовольства несколько раз цокнула, подёргала флешку, даже перезагрузила компьютер, хотя нехорошее предчувствие уже громко топало, подступаясь к сознанию.
Когда даже после повторения манипуляции моя родненькая флешечка так ничего и не показала, я сорвалась.
— Что ты с ней сделал?.. — Развела руками, не глядя на Диму, но думаю, он понял к кому обращалась. — Что ты с ней сделал?! Это ты, ты виноват! Зачем полез ко мне, зачем?! Личное пространство, личное пространство! Да что ты вообще в этом понимаешь?! Так и норовишь прикопаться поглубже, чтобы потом ударить посильнее. Ненавижу!
При этом не забывала молотить его раскрытой ладонью по спине, и шипеть как змея, из которой яд цедят. Дима мужественно молчал.
— Галь, нельзя вот так выдёргивать средства памяти, такое неожиданное прерывание работы вполне может вызвать потерю данных. Думаю, ты должна знать.
— Я тебе вообще ничего не должна! — Хлюпала я носом. — Я просила тебя, не лезть! А ты всё равно, как танк, как бульдозер! Нельзя сделать человека счастливым насильно. Нельзя! Что ты молчишь? Ну, вот, что ты молчишь?! Тебе ведь даже не стыдно!