Читать интересную книгу Всё, как ты захочешь - Юрия Флёри

— А кто сказал, что я буду принуждать? — Он разорвал все возможные пределы личного пространства, когда прикоснулся губами к моим губам, а потом резко прикусил мою нижнюю, слегка оттягивая её, проводя языком по тонкой полоске, доступной ему в таком положении.

Приподнялся, не отпуская, рука соскользнула с колена, чтобы тут же накрыть лежащую на столе ладонь, издал тихий стон, услышав, как моё сердце бьётся в бешенном ритме и только тогда закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Зубы соскользнули с губ, но он не отступил, поцелуй продолжил, нежно проводя по губам языком, нерешительно проникая внутрь, дразня, но не наступая, а лишь позволяя наступать мне. Пальцами придерживал за подбородок, но не заставлял, а лишь направлял, помогая сосредоточиться на ощущениях. И я не скрывала удовольствия. От самой себя не скрывала. Осознавала, как мне хорошо и с кем. Отпустив губы, несколькими влажными поцелуями спустился по подбородку к шее, и замер, в миллиметре от горящей кожи. Пока я подставлялась под ожидаемый поцелуй, обошёл меня и стал со спины, прижался губами к шее, казалось, для самого себя болезненно. А потом так же решительно, как и начал, отступил. Я поняла, что продолжения не будет, и открыла глаза, хотя перед ними не особо и прояснилось, всё плыло и качалось, словно после большого количества выпитого вина. Я уже и забыла эти ощущения… Он напомнил.

— Уверен, — шёпот вернул меня к сознанию слишком быстро: я поняла, что Дима всё ещё рядом, — ты возбудилась, как только вошла в зал, как только почувствовала на себе мой взгляд. Но не буду унижать тебя и себя, демонстрируя нам обоим это возбуждение. — Я попыталась повернуть голову, но Дима лбом к моему плечу прижался, не позволяя сделать это. — Ты понимаешь, о чём я. — Улыбнулся, когда почувствовал, как я отступила. — Если захочешь большего — я у себя.

Поцеловал в щёку, разогнулся, оставляя после этой близости неприятный холодок, путешествующий по телу, забрал со стола тарелки и отнёс их на кухню.

— Завтра придёт Мария Васильевна и всё помоет. — Пояснил для меня оттуда, а когда шёл мимо, на секунду притормозил.

— Спасибо, всё было очень вкусно и… красиво.

На этом поднялся в свою комнату, а я осталась удивлённая, счастливая и возбуждённая. И прав Дима. Во всём прав. И возбудилась я от одного его взгляда, потому что он хотел показать мне своё желание, своё внимание, свой интерес и очень наглядно демонстрировал его, не смотря на абсолютное отсутствие слов и жестов. Вся его поза, его напряжённые плечи, взгляд исподлобья, которым щедро одаривал и даже напускное безразличие, заводили меня. Захотелось сделать что-то запретное, но до боли в животе необходимое, расслабляющее. Только одна мысль не давала покоя. Та самая, из-за которой мне всё равно придётся зайти к нему в комнату.

— Дима? — Позвала я. В комнате было пусто, вода в душе не шумела. — Дим? — повторила тише и прошла, прикрывая за собой дверь.

Ванная действительно была пуста. Я обернулась, и встретилась с абсолютно серьёзным взглядом, Дима понял, что пришла не на его зов, поэтому отреагировал без тени игривости.

— Что-то случилось?

Прикрыл дверь смежной комнаты, которую я не видела до сих пор и подошёл ближе, становясь аккурат по центру. На лице даже пробежала смутная тень беспокойства.

— Нет. Я просто узнать хотела. Ты говорил в доме камеры видеонаблюдения… — Он не собирался мне помогать, разглядывал, практически улыбался. — В моей комнате тоже?

Долго разглядывал, прежде чем ответить, даже сейчас своей властью наслаждался.

— Твоя комната едва ли не единственное помещение в доме, которое не охвачено всевидящим оком. — Отметил он слишком серьёзно, и я вздохнула. Слишком рано, потому как на его лице тут же расползлась довольная улыбка.

Я не собиралась выслушивать доводы к ней, поэтому, обогнув мужа стороной, поторопилась выйти, а Дима не собирался удерживать. Повернулся, глядя мне вслед, я даже знала, что он руки скрестил на груди.

— Что ты собралась делать, Галя? — Догнал меня его вопрос в дверях, вопрос, с еле сдерживаемым смехом, а я, как пойманная на месте преступления, стала как вкопанная, не решаясь шагнуть из комнаты.

— Что?

— Что ты собралась делать там, дорогая. Без меня… да так, чтобы никто не догадался? — Получая удовольствие от своих слов и от моей реакции на них, подошёл Дима и сам закрыл раскрытую мной дверь, загораживая выход своим телом, глядя на меня с откровенной насмешкой.

— Ты на что-то намекаешь?.. — Зажевала я губу и скомкала кончик пояса халата, а ему вообще замечательно. Дима просто сияет.

— Наверняка ты хочешь почувствовать себя удовлетворённой, Галь. — Сделал шаг вперёд, чтобы стоять ко мне вплотную.

Только сейчас я заметила, что на нём уже нет пиджака, что рубашка выпущена из-за пояса брюк, а рукава в свободной складке собраны на локтях. Ворот открывает знакомую мне татуировку в виде пера и, как реакция у собаки Павлова, я ощущаю накатывающее возбуждение. Оно набегает волнами, сильным единичным толчком ударяя в промежность. Дима понимает, что происходит, поэтому без какого-либо моего сопротивления, прижимает всем своим телом к двери. А у меня перед глазами наш первый поцелуй. Мой первый настоящий поцелуй. Когда он необузданный, дикий, не спрашивает разрешения, а просто берёт. И волны возбуждения усиливаются, учащаются, я не могу скрывать своего быстрого поверхностного дыхания, а Дима просто наслаждается моментом.

— Давай, признайся. — Шептал, улыбаясь глазами, губами, не притрагивался ко мне, держал руки над головой, упираясь обеими ладонями в двери. Только его слова, которые имеют бесконтрольную силу над моим телом.

Я попыталась отстраниться, но Дима ощутимо вжался в меня возбуждённым членом.

— Мне не нужны камеры, чтобы знать о тебе всё, хорошая моя. Хочешь, расскажу, как ты ласкаешь себя? — Мурлыкнул и потёрся носом о мою щёку, шею, пряча лицо в волосы, вдыхая их запах. — Ну?

Пытаясь скрыть очевидное, я отрицательно покачала гловой, но этот ответ его не устраивал и Дима прикусил мочку уха, только вместо крика из меня вырвался стон. Он удовлетворённо улыбнулся.

— Ты лежишь на спине, широко раздвинув ноги, они совсем немного согнуты в коленях, так, чтобы оставалось ощущения пространства. — Я дрожала от его голоса, от его шёпота, а Дима продолжал ровным тоном. — Ты не снимаешь бельё полностью, а оставляешь его на одной щиколотке. Так эротично. Так возбуждающе. Первые движения неловкие, пробные, ты сомневаешься, задеваешь соски, невесомо, словно это и не ты сделала, понимаешь, что хочешь и спускаешься ниже. Проводишь ровную линию, но не смачиваешь пальцы, ты всегда это делаешь, когда уже готова, когда с ума сходишь от желания. — Его губы зависают в миллиметре от моей кожи, не касаясь, только опаляя и заставляя двигаться навстречу. — Уверенно жмёшь на клитор. Ты любишь балансировать на грани, остро, больно. Отпускаешь, чтобы ощутить собственный жар, всего секунда и снова жмёшь. Так, чтобы содрогаться, но, не доводя до конца. Ты очень чувствительна, я помню… — После этих слов у меня было чувство, что ему даже пальцы не придётся в меня погружать, чтобы почувствовать возбуждение, казалось ещё чуть-чуть и влажными станут не только губы, не только бельё, но и внутренняя поверхность бедра, в которую так уверенно вжимается его колено. — Чтобы подразнить себя, ты начинаешь его игнорировать, гладить, кружить вокруг. Ты не хочешь быстро. Больше не хочешь. И только ощутив, как немеет твоя рука, нажимаешь так сильно, как только можешь себе позволить, движения становятся рваными, неконтролируемыми. Ты кончаешь, повернувшись на бок, чтобы продлить удовольствие. Сильно закусываешь губу, чтобы не издать ни звука, чтобы никто не догадался, как тебе сейчас хорошо, потому что ты никому не доверяешь. Признайся, ты делала так, когда твой парень спал?