Эфелиты или нож под ребра от остальных.
— Я пришла попрощаться, — произнесла она. — Мне жаль, что мои слова привели к такому результату.
— Такова воля Священного Света, наверное.
Я подошел ближе к решетке и взялся за прутья. Олета положила свою руку поверх моей, вздохнула.
— Если бы я только подумала к чему это приведет!
— Твоей вины нет.
— Все! — грубо скомандовал охранник. — Мы договаривались на пару минут, только попрощаться.
— Мне будет не хватать тебя, — прошептала эльфийка. — Я обещаю, сделаю все, что смогу, чтобы твое имя осталось чистым!
Перед тем, как уйти, она, неожиданно, припала губами к моей руке. Прикосновение ее горячих губ, словно след клейма, замер на пальцах. Я глупо улыбнулся, наблюдая за тем, как камеры и коридор вновь погружаются во тьму.
— Хе-хе, а ты прям везде успел, — раздался насмешливый голос из соседней камеры, — и с рабыньками и с эльфийками, кхм, хорошие отношения наладить.
Я не ответил.
— Ты прям, необычный эльф, остальные словно замороженные, — продолжил Кемрас, — хотя, поживи столько-то лет, все отморозится. Эльфийки, как-то поживее.
Спрашивать, что они делали с попавшими в плен эльфийками я не стал. Вместо этого я спросил:
— Откуда ты знаешь наш язык?
— Так вы тысячу лет тиранили нас, тут хочешь не хочешь, а выучишь. Общаться-то все равно, как-то надо, а эльфийским господам не с руки было учить звериное рычание остальных.
Он рассмеялся.
— Так это давно было.
— Ага, уж лет пятьсот, как эльфов изгнали.
— Так язык ты откуда знаешь? Тебе, что пятьсот лет?
— Не, тридцать. А язык ваш так и остался у нас, ну, когда, надо поговорить троллю с гоблином или орком, вот на нем и говорим. Не все правда, низким сословиям ваш язык ни к чему, королям, послам, купцам, вот им нужен, да.
«Низкие сословия», ну-ну, кто-то мне тут недавно заливал про «отвратительное рабство».
Из отверстий под потолком потянуло холодно. Видимо снаружи наступила ночь. Сидеть таращась в темноту, в ожидании смерти? Нет, таким макаром завтра на эшафот приведут трясущегося безумца. Визит Олеты придал мне сил. Ничего другого, как смириться со своей участью, не остается. Где-то на задворках сознания запрыгала трусливая мыслишка, а вдруг, когда мои дни здесь закончатся, я просто очнусь в своем мире.
Хорошо бы, конечно. Но внутреннее чувство говорило мне, что на такую удачу лучше не рассчитывать. Но как же хотелось этого. Ладно, завтра узнаем.
— Кемрас, слышишь?
— Что?
— Я решил последовать твоему совету.
— Какому?
— Выспаться перед смертью.
Смех из соседней камеры запрыгал по каменному мешку.
— Тебе ведь надо выглядеть достойно пред своими женщинами!
— Ну, да. Я рад, что познакомился с тобой, Кемрас, хоть и в таких обстоятельствах.
— Ну, на поле боя мы бы не смогли так задушевно побеседовать.
— Прощай, Кемрас.
— Рано еще, попрощаемся утром.
Я завалился на лежанку, слушая, как вождь орков укладывается на свою. Сон не шел. Зато Кемрас засопел мгновенно. В голове крутились несвязанные образы и мысли, я уже почти провалился в сон, когда послышались шаги.
Не темница, а какой-то проходной двор! Я открыл глаза и сел. Свет медленно приближался, но запаха дыма я не чуял. Стража всегда приходит с факелами, а вот Глендрик, помнится, пришел с лампадой. Неужели маг вернулся. Интересно зачем.
Но вместо жреца передо мной появилась Эфелита. Вот так неожиданность!
Стражи с ней не было, впрочем, как их не было и с Глендриком. Одно дело эльфийка пятого ранга и совсем другое высокоранговые господа. Никому не стоит слышать, что они говорят.
Высокая и изящная, она поставила лампаду на пол. Подошла к решеткам вплотную и прижавшись к ним чарующей грудью, прошептала:
— Подойди ближе.
Ткань ее платья, в полутьме я не мог определить цвет, натянулось, грозя порваться. В золотистых влажных глазах плясали искры, губы приоткрылись.
— Неужели, ты, Гунальф Веспар, боишься меня? — промурлыкала целительница.
От нее можно ожидать все, что угодно. Зачем она пришла? Всадить мне нож в живот? Какой в этом смысл? Завтра, топор или веревка палача сделают то же самое.
Я подошел вплотную и прижался к решетке. Я ощутил упругость ее груди, жаркое дыхание. Телу непроизвольно захотелось схватить ее, сорвать одежды, накрутить ее пышные рыжие волосы на кулак, заставив запрокинуть голову.
Будь же проклят Маленкорх, помешавший мне добыть голову Каргана! Как жаль, что он не предатель, а всего лишь хитрый, изворотливый интриган.
Эфелита сама прильнула ко мне, обняла. Одной рукой обхватив мой затылок, она прижалась губами к самому уху.
— Хочешь жить, мальчик? — прошептала она.
Обращение «мальчик» покоробило меня. Я не знал сколько лет мне, но сколько же живет она, если обращается к взрослому, много повидавшему эльфу «мальчик»?
— В полночь, — вновь зашептала Эфелита, — мои