— Если он не станет отвечать на наши вопросы, — повторил Моркоу, — мы поднимаемся и уходим. Все понятно.
— Ну, раз все понятно…
Моркоу постучал, вытянул руку, поймал торт с заварным кремом, когда тот вылетел из потайного окошечка, и с силой швырнул его обратно. Потом пнул дверь так сильно, что та на несколько дюймов ушла внутрь.
— Ой, — сказал кто-то за дверью.
Дверь приоткрылась, и в щели показался маленький клоун, с ног до головы заляпанный кремом и побелкой.
— Зачем так грубо-то? — обиженно поинтересовался он.
— Просто хотел настроиться на нужный лад, — откликнулся Моркоу. — Я — капрал Моркоу, а это — представители гражданской милиции, и все мы очень любим посмеяться.
— Прошу прощения…
— За исключением младшего констебля Дуббинса. А младший констебль Детрит тоже любит посмеяться — только через несколько минут после всех. Мы пришли поговорить с доктором Пьеро.
Волосы клоуна встали дыбом. Из цветка в петлице брызнула вода.
— А у вас есть… предварительная договоренность?
— Не знаю, — честно признался Моркоу. — У нас есть предварительная договоренность?
— У меня есть железный шар с шипами, — сообщил Шноббс.
— Это называется «моргенштерн», Шнобби.
— Да?
— Да, — сказал Моркоу. — Предварительная договоренность — это обязательство с кем-либо встретиться, а «моргенштерн» — это большой кусок металла, используемый для того, чтобы злонамеренно проламывать чьи-либо черепа. Тут очень важно не перепутать, не правда ли, господин?… — Он вопросительно поднял бровь.
— Боффо, но…
— Может, ты соблаговолишь сообщить доктору Пьеро, что мы пришли с железным шаром с ши… Что я говорю? Без предварительной договоренности. Будь любезен. Спасибо.
Клоун умчался.
— Итак, — сказал Моркоу, — мы все правильно сделали, а, сержант?
— Возможно, патриций даже прибегнет к сатире, — мрачно произнес Колон.
Они стали ждать. Младший констебль Дуббинс достал из кармана отвертку и принялся изучать устройство тортометательной машины, установленной на двери. Остальные переминались с ноги на ногу — все, кроме капрала Шноббса, который постоянно ронял себе на ногу что-то железное.
Вскоре появился Боффо в сопровождении двух мускулистых шутов, у которых, судя по их виду, чувство юмора напрочь отсутствовало.
— Доктор Пьеро говорит, что гражданской милиции не существует, — сказал Боффо. — Но… Гм… Доктор Пьеро говорит, что может принять кого-нибудь из вас, если дело действительно важное. Только никаких троллей. И никаких гномов. Насколько мы слышали, как раз сейчас город терроризируют банды троллей и гномов…
— Слухи быстро распространяются, — кивнул Детрит.
— А ты, случайно, не знаешь, что говорят о… — начал было Дуббинс, но замолчал, когда Шнобби сильно ткнул его в бок.
— Мы с тобой, сержант, — сказал Моркоу. — Я и младший констебль Ангва.
Сержант Колон только вздохнул.
Они последовали вслед за Моркоу в унылое здание и прошли по мрачным коридорам в кабинет доктора Пьеро. Глава всех клоунов, дураков и шутов стоял в центре помещения, а какой-то паяц пытался пришить к его плащу дополнительные блестки.
— Итак?
— Добрый вечер, доктор, — поздоровался Моркоу.
— Хочу, чтобы было понятно с самого начала. Лорд Витинари будет немедленно поставлен в известность, — предупредил доктор Пьеро.
— Да, конечно, я ему лично сообщу, — успокоил главного шута Моркоу.
— Не могу понять, почему вы решили побеспокоить меня, когда на улицах творятся такие бесчинства?
— Знаю, знаю… Но мы займемся ими позже. Капитан Ваймс всегда говорил мне, что существуют большие преступления и маленькие преступления. Иногда маленькие преступления выглядят большими, а большие преступления едва можно заметить. Самое главное — определить, что есть что.
Они внимательно смотрели друг на друга.
— Итак? — повторил главный шут.
— Мне очень хотелось бы услышать подробный рассказ о событиях, произошедших в здании Гильдии позапрошлой ночью.
Доктор Пьеро не спускал с Моркоу глаз, долгое время не произносящий слова.
— А если я ничего не расскажу? — наконец спросил он.
— Тогда, — сказал Моркоу, — боюсь, мне придется — уверяю, я сам этого не хочу — выполнить приказ, который я получил, перед тем как прийти сюда.
Он перевел взгляд на сержанта.
— Все в порядке, сержант?
— Что? А? Да, конечно…
— Я бы предпочел этого не делать, но у меня нет выбора, — продолжил Моркоу.
Доктор Пьеро свирепо оглядел стражников.
— Вы находитесь на территории Гильдии и не имеете права…
— О, я всего лишь капрал и плохо разбираюсь в законах, — перебил Моркоу, — но еще не было случая, чтобы я не подчинился отданному мне приказу, поэтому должен с величайшим сожалением сообщить, что этот приказ я выполню в точности.
— Послушай…
Моркоу подошел чуть ближе.
— Вряд ли, конечно, это успокоит тебя, — тихо промолвил он, — но потом, наверное, мне будет стыдно. Очень стыдно.
Шут посмотрел в его честные глаза и увидел в них лишь то, что видели все другие, то есть чистую правду.
— Предупреждаю, — воскликнул доктор Пьеро, густо покраснев под гримом, — если я закричу, сюда сбегутся все мои люди!
— Что ж, — пожал плечами Моркоу, — тогда мне будет еще легче подчиниться приказу.
Доктор Пьеро всегда гордился своим умением разбираться в людях. На полном решимости лице Моркоу он не увидел ничего, кроме абсолютной честности. Он покрутил в руках гусиное перо и вдруг резким движением отбросил его.
— Будь все проклято! — закричал он. — Как вы узнали? Кто вам сказал?
— На этот вопрос я не могу ответить, — признался Моркоу. — Но если подумать… У обеих Гильдий только по одному входу, однако они граничат с друг другом и имеют общую стену. Нужно было только пробить ее…
— Уверяю, мы ничего об этом не знали, — сказал доктор Пьеро.
От восхищения сержант Колон потерял дар речи. Он видел, как люди блефовали с плохими картами на руках, но никогда не видел, чтобы человек блефовал совсем без карт.
— Мы посчитали это обычной проказой, — продолжал доктор Пьеро. — Подумали, что молодой Бино глупо пошутил, а потом его нашли мертвым, и мы не…
— Я бы предпочел осмотреть дыру, — перебил его Моркоу.
Другие стражники находились в различных вариациях стойки «вольно» во внутреннем дворе Гильдии.
— Капрал Шноббс?
— Да, младший констебль Дуббинс.
— А что такое говорят о гномах?
— Перестань, ты что, издеваешься? Это знает каждый, кто хоть что-то знает о гномах.
Дуббинс прокашлялся.
— А гномы — нет, — сказал он.
— Что значит, гномы — нет?
— Нам-то никто не говорит, что говорят о гномах.
— Ну… наверное, просто думают, что вы сами все знаете, — несколько сбивчиво ответил Шнобби.
— Только не я.
— Хорошо, хорошо, — согласился Шнобби.
Он бросил взгляд на троллей, потом наклонился и что-то прошептал Дуббинсу на ухо.
Дуббинс кивнул.
— И это все?
— Да. А… это правда?
— Что? Конечно. Для гномов это нормально. Не у всех, конечно, такое большое, как у других, но…
— Быть того не может, — недоверчиво сказал Шнобби.
— У меня хозяйство — несколько пещер, а вот у моего кузена…
— Да нет! Я не имел в виду не это хозяйство, а…
Шнобби снова что-то прошептал ему на ухо. Выражение лица Дуббинса не изменилось.
Шнобби задвигал бровями.
— Ну? Это правда?
— Откуда я знаю? О наследстве у нас не принято распространяться.
Шнобби наконец сдался.
— В одном люди не ошибаются, это точно, — сказал он. — Вы, гномы, действительно очень любите золото, верно?
— Конечно нет. Не говори ерунды.
— Но…
— Понимаешь, мы так говорим, чтобы заманить его к себе домой.
Это была типичная шутовская спальня. Моркоу не раз про себя гадал, а есть ли у шутов и клоунов личная жизнь? И если есть, то какая она? И вот она, вся перед ним: огромная колодка для башмаков, очень широкий гладильный пресс для штанов, зеркало с безумным количеством свечей вокруг, несколько тюбиков грима промышленного размера… и кровать, которая представляет собой не что иное, как обычное одеяло на полу. Среди клоунов и шутов праздный образ жизни не поощряется. Юмор — дело серьезное.
Кроме того, в стене зияла огромная дыра, в которую легко мог пролезть человек. Рядом валялись обломки кирпичей.
А с другой стороны была темнота.
С другой стороны стены люди за деньги убивали других людей.
Моркоу сунул голову и плечи в дыру, но Колон попытался оттащить его.
— Погоди, парень, ты даже не знаешь, какие ужасы ждут тебя на той стороне…
— Я как раз хочу это выяснить.