читать «Малую землю» дедушки Брежнева.
— Мазохисты… Уже представила их. Разных.
Верю. Вот прямо легко и сразу, ибо уж кто-кто, а бывшая путана однозначно успела всякого и всяких повидать, в том числе и садистско-мазохистскую братию. Первых наверняка куда как чаще, вторых, соответственно, реже. Но я так полагаю, всё ж было. Такое впечатление, что нечто совсем особенно запоминающееся в памяти всплыло. Особенный в такие моменты взгляд, сложно его с чем-либо иным попутать.
Почувствовав, что удалось «зацепиться», перевёл разговор на разные похожие чудасии среди мировой литературы, среди которых мемуары маркиза де Сада были так себе, откровенной мелочью. Затем последовал вопрос относительно того, что действительно нового и интересного из хорошей импортной литературы поступало. Качественная фантастика, история, детективы опять же. Помимо того, что я уже успел посмотреть на полках. Вроде и обычные вопросы, но перемежаемые иными, прощупывающими психологическое состояние Виктории, её интересов, кругозора.
Хорошо пошло. В том смысле, что надлома не чувствовалось абсолютно, хотя подозрительность ко всем и вся ощущалась явственно. Это она правильно, с её то сложным прошлым и непонятным будущим. Полагаю, опасается того, что обидчики, не довершившие дело до конца, могут вспомнить, постараться найти, а там уж исход более чем понятен. Если, конечно, живущие если не одним днём, то уж точно не заглядывающие далеко вперёд отморозки вообще ещё помнят о той проститутке, которая пыталась прирезать одного из них. Неудачно ведь… А их жизнь вообще та ещё карусель с постоянным риском быть подстреленным, зарезанным, в лучшем случае приземлённым на нары по не самым легковесным статьям.
— Жизнь — интересное явление, Виктория, — я обращался по имени, потому как к этому моменту уже успел и сам представиться, и её имя «узнать». Для хорошего и щедрого покупателя нормальное явление, подозрений не вызывающее. — Равно как и ситуация, в которой может оказаться тот или иной человек. А уж к добру ли, к худу ли — тут заранее и не предсказать. Не зря кое-кто сравнивал жизнь с причудливо тасуемой колодой.
— Хорошая книга, я её ещё в школе прочитала, — с теплотой в голосе произнесла Виктория. И тут же вновь вернулась к чисто деловому аспекту. — Вот ещё есть. У нас что Бодлер, что Вийом особо не издавались раньше, а сейчас ещё то ли не успели. то ли думают, что популярностью не пользуются. Но как оказалось, у нас есть. Обложки только невзрачные.
— Возьму.
— Много уже выбрали, нести будет неудобно. Может отложить, чтобы в два захода забрали?
Профессиональное беспокойство, а всё равно радует. В большинстве случаев «ненавязчивый советский сервис» заключался в словах вида «Берите, а то и этого не будет», «В очередь, граждане, а то выгоню», «Вот ещё, буду я тут с вами возиться, мне не за это государство зарплату плотит!» и всё в этом духе. Про недовольные рожи и небрежный сервис что продавцов, что обслуживающего персонала иного вида я и вовсе молчу. Спасибо, на собственной шкуре испытал, добавки ну совершенно не хочется.
— Благодарю, но тут никаких проблем. Автомобиль неподалёку, да и шофёр, если что, оттащит и в багажник сгрузит.
— Тогда действительно волноваться не о чем.
И изучающе так посмотрела, не в первый раз. Что поделать, не совсем я типичный персонаж, с какой стороны ни посмотри. Одет вроде как и дорого, и со стилем, нов то же время не совсем так, как делают это представители криминалитета. Обилия золота или псевдозолота — чем грешат многие «быки», не имеющие достаточно денег, но старающиеся пальцы гнуть и понты колотить — также не наблюдается. Вместо всего этого серебро, да к тому же видно, что не новодел, а вполне себе старое, как минимум начала века, а то и более старое. Правильная речь, хорошие манеры, интерес к книгам опять же.
С другой стороны, уж такая битая жизнью девица как Вика Ласточка не могла не знать, что представители «теневого мира» разные бывают. Особенно сейчас, на стыке эпох, когда многие ищут свой путь наверх самыми разными способами.
— Волноваться всегда есть о чём. Каждому. Другое дело, что волнение, оно разное бывает, равно как и поводы для него. И если уж вспомнили одну мистико-философскую книгу, то почему бы не пойти чуть дальше.
— Правило о «никогда не разговаривайте с неизвестными» я уже нарушила, — пожала плечами Ласточка. — И бояться этих разговоров я успела отвыкнуть.
— Неизвестные тоже разные. И результат разговоров с ним от многого зависит. Может случиться пролитое масло, а может и бал ста королей.
— Увы, моя пра-пра-прабабка не была из королевского дома Бурбонов, Бонапартов или ещё какой династии. Королевы Марго из меня не получится. И ни одного мессира поблизости не находилось.
Иронизирует. И вместе с тем начинает относиться не как к случайному клиенту. Серьёзная стала, вернулась к своему основному рабочему месту, за которым почувствовала себя несколько более уверенной. И рука поблизости от открытой полки, что скрыта от моего взгляда. Оружие? Наверняка. Огнестрельное? Практически наверняка нет. Пушки таким манером располагают лишь в тех местах, до которых и добраться легко, и никто другой не обнаружит либо тронуть не осмелится. Тут же обычный магазин, не та ситуация. Более того, есть другая продавщица в соседнем зале, может заведующая подойти или кто там в задних, служебных помещениях обретается. Вдобавок она и тогда пыталась рассчитаться с обидчиками, используя холодное оружие, а вовсе не огнестрельное. Времена, конечно, меняются, равно как и привычки, но вряд ли столь кардинально. А ещё огнестрел и покупать в нужных местах надо, и деньги на него иметь. Обстановка опять таки.
— Я немного о другом результате. О том, который случается, когда никогда и ничего не просят, особенно у тех, кто сильнее. Это и правильно. Как раз в таком случае может случиться, что сами предложат и сами всё дадут. Например, возможность рассчитаться с Акопом Варданяном и Федором Ивушкиным. С третьим же рассчитываться уже бесполезно, пристрелен в разборке месяца полтора тому назад. Сейчас в метре под землей обретается, смирный, безобидный и активно разлагающийся червякам на потребу.
Опаска. Любопытство. Жгучий интерес, сменяющийся нутряной ненавистью. Точно не перегорела! Ненависть тому явное и яркое свидетельство. Руки на виду, обе. Сжаты в кулачки до белизны, нижняя губа прикушена, только на лице румянца или бледности повышенной нет. Косметика, ага, да толстым слоем. Уже не предположение, абсолютная уверенность. И вот молчание наконец нарушено.
— Кто вы? Зачем это вам? Чем