— Я бы сказала, — продолжила Марго, — что человеческое в кристаллах — это болезнь, зараза. Теоретически от нее можно избавится. Но пока она сильно определяет их поведение. Корректирует цели. И их собственные мотивы и человеческие перемешаны. Причем в некоторых агломерациях больше кристаллического, где больше человеческого.
— Ну да, где-то строят свои города, как в Мехико, где-то копируют человеческие.
— Допустим, версия вполне рабочая, — проворчал Виктор Краузе, — но что она дает мне и мои ребятам, которые каждый час имеют дело с этими тварями?
— Я не специалист по военной тактике. Но представьте, что вы имеете дело с непредсказуемым психопатом античного разлива, у которого мозги работают, как компьютер, и максимальная сила, и мощь.
— Психопат античного разлива? И что с такой хреновиной делать? Я пару лет назад видел древней сюжет про такого. Джокер, кажется. Тысячи кристаллических Джокеров. Надо ребятам кинуть сюжет и подгрузить искину, пусть просчитает наиболее эффективные тактики боя.
— Подсовывайте им жертву, приманку, ложную цель, то, что они хотят получить в распоряжение, утвердить власть. Одновременно как люди и как кристаллы. Исполнение собственных планов затягивает, как воронка, и они теряют осторожность. И еще. Психопаты склонны к непредсказуемости, но противников просчитывают. Хотите их дезориентировать — действуйте абсурдно даже для самих себя. Полный бред может сработать лучше, чем здравая мысль и военная хитрость. И постоянно дезориентируйте, заваливайте образами, чтобы они запутались, где их собственные слои сознания, которых и так излишек, а где реальность.
— Интересно, есть на чем построить тактику.
Спустя еще полчаса обсуждений и рекомендаций Марго, участники стали отключаться. Руазсов попросил Ларского остаться на связи.
Когда даже Марго стянула с себя шлем, он сообщил:
— Никита Сергеевич, вы пока остаетесь на базе. Я только что получил информацию, что гиперфлот прибыл на указанную точку. В ближайшие часы мы разрабатываем план генерального сражения и наступления. Ваше участие может понадобиться.
— Принято, господин маршал, остаемся на месте.
Отрапортовал Ларский вроде бодро, но начальство не отключалось. Задумчиво пережевывало губы, сомневалось, раздумывало.
— Не хотел вам пока сообщать, но выбора нет. Алексей Павлович Треллин погиб в сражении за Ганимед.
Ларского словно окатило ледяной водой, он затряс головой не в силах поверить. Кто угодно, но только не Алекс. Если умирают такие неунывающие пройдохи, наступает мрак.
— Пока числится среди условно погибших, — добавил маршал и отвел глаза.
— Да твою же мать, — выдохнул Ларский. — Так бы сразу и сказали.
— Не хочу, чтобы вы питали надежды. Врачи говорят, что шансы ничтожны, им пока не удается отодвинуть горизонт смерти.
— Ясно. Но я буду надеяться.
Руазсов соединил пальцы в шпиль и продолжил:
— Сообщил я непросто так. При Алексее Павловиче обнаружен мысленакопитель, и доступ к нему, оказывается, только у вас. Мы, конечно, попытались обойтись без вашей помощи, но не вышло. Требуется и голос, и лицо, и правильные слова. Загадка, что такое он никому другому не хотел доверять? Вы вроде даже не член семьи.
Интриги, интриги. Неужели у Алекса остались секреты, которые он не выложил в ту их последнюю встречу. Ларский не хотел говорить лишнего, да и врать тоже.
— Не имею ни малейшего представления. Он помогал мне в расследовании, сколько мог, вот и все наше общение.
— Хорошо. Я вам доверяю. Если вскроете накопитель и будет, что сообщить, свяжитесь со мной.
Ларский даже оглянулся, будто надеялся увидеть заветную пластинку, если не на столе, то на ветке дерева за спиной. Маршал хитро улыбнулся:
— Через трансляцию его не передать. Автоматический бот заранее доставил в зону контакта. Осмотрите ячейку хранения.
Спустя пару минут Ларский стоял в опустевшем, едва освещенном помещении и держал в руке мысленакопитель. Тупо смотрел на отливающий желтизной «последний привет» Алекса. Сволочная задница, и на тот свет убраться не может, не подложив напоследок очередную свинью. Меньше всего хотелось узнавать, какую именно. Пусть является сам, если так хочет подгадить Ларскому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Марго обняла сзади и прижалась теплой щекой, ее дыхание защекотало шею.
— Ник, у меня предложение. Вернемся домой и залезем в какую-нибудь безразмерную ванну с пузырьками. Запустим музыку. Даже во время войны можно сделать двадцатиминутный перерыв. Вырваться из секретных операций и темной материи.
Ларский улыбнулся и погладил ее руку на своей груди. Было бы хорошо: ванная, пузырьки, бокал Ламбруско, красивая и умная женщина рядом. Хотя с ней можно и без ванны и даже в параллельной реальности. Лучше бы в параллельной реальности. Но Алекс вряд ли даст им выбор. Что он там сказал во время их последнее разговора с глазу на глаз? «Запомни, Ник, запомни дословно: найди мою сестру». Странная фраза, если подумать. Вот тебе и пароль. Ларский сухо сглотнул и четко произнес:
— Найди мою сестру.
Глава 18
Битва
Страшно. Мокрые ладони, невидимый узел стягивает горло, хочется растянуть и без того свободный ворот. Руазсов стоит, тяжело опираясь на стол. Иннокентий Игоревич, язык заплетется произнести. Раз главнокомандующий здесь, значит, самое важное — отбить Землю.
— Да сядьте вы, наконец, Ларский, хватит кружить!
Рычит. А ведь сроду был вежливый. Видно на нервах.
Обратный отсчет метроном стучит в голове. Вкруговую экраны. Видеть все точки в объеме — голова опухнет. Да они и не в космосе, где каждый шаг к трех измерениях. Здесь его мир, протяни руку.
— Минута до старта. Биологи готовы? Япония, Россия, Индия….
Вспыхивали зеленые строки. Работала связь. Не пряталась, грохотала. Опутывала планету маскировочным коконом. В лавине длинных сообщений, пустых приказов, цепочек данных, кристаллы не должны отловить главное.
— Начинаем синхронно, на всех точках полная готовность. Десять, девять…
Кроме Земли еще два уровня: лунная орбита и солнечная система. Все сами по себе, но начинают в один момент.
— Поехали!
Голос Руазсова хриплый, лицо бледное, но ни одной лишней эмоции. Офицеры штаба у пультов, каждый уперся в свою зону ответственности. Кто-то уменьшил ландшафт, кто-то приблизил точку и вытянул голограмму.
— Пошли красавцы, — прошептал маршал и активировал модель планеты и собственный голографический круг.
Потрясающе, невероятно, абсурдно и глупо. Ларский упал в кресло, задирая голову. Он видел только фрагменты, но остальное могло достроить воображение. Огромные, величественный звери один за другим взлетали над океанами, густыми лесами и жаркими джунглями. Солнце играло на их драгоценной шкуре, бугрились литые мышцы, и гнулись длинные шеи. Из чудовищных, украшенных витыми рогами голов извергалось пламя.
Драконы.
Мифические существа, качавшие человечество в колыбели. В них верили, их кости искали, про них тысячелетиями сочиняли сказки.
— Все модели выпущены, — отрапортовал офицер. — Ждем реакции.
— Поток с плазмодронов пошел.
— С радаров-детекторов пошел.
— Анализ запущен.
Драконы не спешили. Танцевали в воздухе. Вырвались на свободу и умывали крылья свежим ветром и солнцем. А в некоторых частях планеты — дождем.
— Вот ведь красавцы, — обернулся к Ларскому маршал. — Не поверишь, что модели. Прям реальные драконы. Явились спасти человечество.
Запрограммированная биомасса на стальном каркасе. Не клоны, не андроиды, самый простой вариант. Но какой грациозный.
— Как думаешь, Никита Сергеевич, клюнут?
Ларский кивнул. Должны. Обязаны, черт их побери. Чудовищному, больному разуму преподнесли роскошную жертву. Крупное великолепное животное, овеянное мифами, вскормленное античными романами. Символ мощи. Они возжелают его сломать. Присвоить, сожрать.
— А это, что за уродина?!