— То есть вы не представляете, что там сейчас происходит.
— К сожалению, нет. Постоянный обмен информацией — это заметный след. А мы должны появиться неожиданно и во всеоружии.
Стивен поднялся и стал взволновано нарезать круги от камина к дивану и обратно.
— Я бы хотел отправиться с вами, гросс-адмирал. У меня есть боевой опыт. Извини, Майкл, но я не могу лететь куда-то там, когда такое творится дома.
— Я что-то вас не пойму, капитан, вы давали присягу служить гражданам экзопланеты или нет? — со снисходительными интонациями спросил Штраус.
— Да, давал, но…
— Никаких «но», не может быть. Вы можете уйти только если вас освободят от нее. А об этом, как я понимаю, речи пока не идет.
— Я не знаю, о чем пойдет речь, если все на «Горизонте» узнают правду, — горько проговорил Майкл. — Одно дело — мутные предсказания Алекса Треллина, о которых можно промолчать. И другое — факты. Мне придется официально сообщить жителям о нападении на Землю. Они имеют право знать и сделать выбор.
— Господин губернатор, вы отдаете себе отчет, что граждане «Горизонта» могут и в самом деле оказаться последними выжившими. Их участие в войне не изменит ничего, а побег — даст человечеству надежду на будущее.
— Вполне отдаю, — вскинулся Майкл. — Но они имеют право знать правду и решать за себя сами.
— Имели право. Пока не случилось то, что случилось, — отрезал Штраус. — И они теперь не просто граждане «Горизонта», а нечто куда большее.
— Не вам решать, адмирал.
— Не мне. Они вас выбрали губернатором. Чтобы вы принимали сложные решения.
Майкл покачал головой. За последнее время он все отчетливее понимал, что власть — это ответственность за неверный выбор. Если бы существовал тот самый единственный и правильный, в таких как он не было бы нужды. Люди шли за лидерами, чтобы, если что-то пойдет не так, проклясть их за неудачи, и верить в возможность нового начала.
— Вы поможете нам со стартовыми двигателями?
Штраус пожал плечами:
— Я сделаю запрос на запчасти, на большее нет времени. Мы завершаем тестирование систем после кросс-перехода и сразу стартуем к следующему.
— Надеюсь, вы переломите ситуацию на Земле, гросс-адмирал.
— А вы, губернатор, — Штраус лукаво прищурился. — Сделаете правильный выбор.
Откуда-то из-за камина он вытащил три рюмки на высоких ножках и початую бутылку. Покачал ее в руке, играя прозрачной жидкостью.
— Перед тем как расстаться, я все же предлагаю выпить шнапса. Разумеется, за нашу победу, господа.
Глава 17
Темная материя
Ларский скользил взглядом по унылому ландшафту. Серая, порядком измятая простыня с редкими окаменелыми хребтами и стенками песочных кратеров. Если смотреть с Земли, то Луна — загадочная красавица, а здесь — беззубая страхолюдина, краше разве что смерти с косой.
— Нервничаешь?
Марго подошла и встала за плечом. Ларский вдохнул влажный запах ее волос и чуть горьковатого аромата, похожего на грейпфрут.
— Вот зачем тебе вид на эту выветренную серость? Смотришь и настроение портиться. Выбрала бы какие-нибудь водопады или привычный тебе Алтай, в конце концов.
— Я же психолог, Ник. Стараюсь себя не обманывать, пусть как есть, так и будет.
Он фыркнул:
— Мы глубоко под поверхностью, да еще на темной стороне.
— Считаешь, стоит сделать черный квадрат во всю стену?
— Наоборот. Если уж создавать иллюзии, то отрываться по полной. А реальность пусть катится в тартарары.
— И мы вместе с ней. Даже не заметим, как.
Он повернулся, провел пальцем по высокой скуле, выпуклости подбородка, скользнул по шелковистой шее.
— Признайся, Марго, нервничаешь как раз ты, а спрашиваешь у меня. Зеркалишь — это так у вас называется?
— Я — да, волнуюсь. Мое мнение может повлиять на важные военные решения. Боюсь такой ответственности.
Марго перехватила его руку, крепко сжала и опустила вниз. Смотрела внимательно, выискивала ответы глазами:
— Ты как два разных человека, Ник. Я познакомилась с одним, а позже встретила совсем другого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы все изменились, — отвел глаза Ларский, ощутив вдруг возникший между ними незримый барьер.
— Я не об этом сейчас, не о войне. Тогда, в Макао, мне казалось у нас был шанс. Пусть ни к чему не обязывающее развлечение, игра, флирт, случайный секс. Но все равно был. Ты казался открытым, понятным и… нам было хорошо.
— А теперь нет?
Наступила ее очередь отводить взгляд, любоваться пустотой за фальшивым окном.
— Не знаю. Ты не рядом. Затащил меня в постель, но будто долг выполняешь. Зачем? Кому это нужно?
— Сложно все объяснить, — сказал он тихо и пропустил ее пальцы между своими. — И это не долг. Мне, наверное, нужно.
— Наверное… — с горечью произнесла Марго, но вырывать руку не стала.
В их первую встречу перед глазами не стояла потерянная Лиза. Не лишала его права выбора и надежд, не слишком мешала развлечениям. Теперь же превратилась в немой укор, он рождал в душе много эмоций: вина, тоска, привязанность. Память подбрасывала счастливые моменты их совместной жизни, и Ларского буквально выкручивало от потери. Все это странным образом влияло на желание быть рядом с Марго, не выпускать ее из поля зрения. Он сам не понимал почему. Искал ли замену? Хотел ли уберечь вторую, раз не смог спасти первую. Или испытывал разные чувства к двум женщинам. В любом случае не стоило говорить Марго о том, в чем сам пока не разобрался. Эта ночь не была ни формальностью, ни ошибкой, он хотел ее, и при этом прятал от внимательных глаз царящий в душе хаос. Закрывался.
— Мне ты нужна, даже не сомневайся.
И Ларский притянул ее в себе. Руки легко скользили по облегающему тело тонкому скафандру. Вторая серебристо-черная кожа придавала Марго какую-то дикую грациозность. В руках не умная ироничная женщина, а дикая пантера, способная коротким ударом наказать за любое неосторожное движение.
— Я, между прочим, тоже с трудом тебя узнаю, Где прожигающая жизнь отчаянная авантюристка. Сплошь здравые рассуждения и психологические наблюдения. Становится страшновато, когда ты на меня пристально смотришь.
— Значит, тебе есть, что скрывать, Ларский?
И она в знакомой насмешливой манере изогнула бровь.
— Есть, есть, — рассмеялся он. — Но пощади, я запишусь на консультацию после войны.
— Ловлю на слове, — Марго вздохнула и обвила руками его плечи. — Но ты прав, война меняет что-то внутри, ты вспоминаешь себя прежнего и не чувствуешь отклика. Будто прошлое кино, а теперь реальность. Потерянная жизнь.
— Надеюсь, это поменяется местами. Нам нужно идти, Марго.
Он показал глазами на разметку выхода на темно — серых переборках.
Там, где они проходили, гулкий коридор вспыхивал тусклыми огоньками, и они гасли за спиной. Меньше света, меньше шума, меньше энергии. Чувствуешь себя мышью, что бежит из норки в норку, надеясь не попасться коту.
— Тебя не пугает, что мы здесь одни? — Марго будто читала его мысли.
— Честно говоря, меня пугает любое место в космосе, кроме матушки Земли.
— Сейчас я не об этом. Это же дурь какая-то, что мы здесь одни — возмущенно, но тихо зачастила она. — Под разговоры о какой-то там секретности летим на авиетке на Луну, в потом крадемся по пустым ангарам. Я надеялась, что здесь за каждым углом будут страшнющие армейские рожи, но ни одной. А у тебя даже крошечной пушки при себе нет.
— Ну крошечную мы где-нибудь найдем. А зачем она тебе?
— Отбиваться от врагов.
Марго воинственно махнула рукой, и Ларский хохотнул.
— Да тише, ты, дурак, вдруг кто услышит.
Женщины, всегда такие женщины, даже если умные психологи.
— Во-первых, не услышит, во-вторых, в одной пушке смысла нет. Нужно полное боевое снаряжение и навыки. И наконец, наше одиночество и есть наш главный телохранитель. Много тяжело вооруженных армейским — много легко регистрируемой энергии. Нам лучше просто оставаться невидимками. За мышами лев не охотится.