class="p1">– Вот… В этом южном городе проживала одна уникальная нация – бакинцы. Там не делились на азербайджанцев, на армян, на русских. Там ценили людей исключительно по человеческим, личностным качествам. Вы понимаете?
– Да… Но мы вам… столько…
– Лично вы нам ничего плохого не делали. А кто сделал, они и для вас постарались. Вы что, тут от хорошей жизни?
–Не знаю, как у вас?.. – женщина всплакнула. – Разное говорят. Но у нас там ад… – она платком вытерла вновь прослезившиеся глаза. – Ни работы, ни покоя!.. Я все боялась, что Радика заберут в армию и отправят в Карабах. Я все золото продала и откупила его. Мы просто убежали оттуда…
– Понятно… Сусанна, я хочу от вас только преданности. Я могу вам довериться как Арам?
– Боже мой! Конечно!..
– Вот и прекрасно. Тогда у меня сразу две просьбы. Во-первых, когда я буду принимать… гостей, я хочу, чтобы нас только вы обслуживали, при этом ничего не слышали, не запоминали и не задавали лишних вопросов. Вам ясно?..
Она кивнула.
– …Вторая касается смерти Арама. Зашел в заведение некий субъект из армян, которого вы по имени не знаете, а просто запомнили, как клиента, и сообщил об этом. Как выглядел, придумайте сами, это неважно. Боясь, что, узнав о смерти хозяина, персонал ограбит сейф, вы сами открыли его и таким образом ознакомились с его содержимым, в том числе и с завещанием в отношении кафе. Что и почему, вы не в курсе и не ваше дело. Исполнив волю хозяина, вы передали документы мне. Вы все поняли?
Она вдруг заплакала:
– Арам!.. Он действительно…
– Да. Он умер от болезни, его похоронила жена. И чтобы у вас не возникли дурные мысли, нате и почитайте это…
Я протянул ей записку Арама.
– Не надо!.. – она в испуге отпрянула от протянутой бумаги.
– Читайте. Если во всем не уверитесь, вас всегда будут точить сомнения…
Она дрожащими руками взяла и прочитала. После подняла глаза.
– Ваша жена…
– Да… – я взял обратно письмо. – Она тоже была армянка, как и вы, правда, бакинка. Мы вместе выросли, сидели за одной партой долгие, счастливые школьные годы… Теперь вы понимаете, что, придумывая эту легенду, я исполняю волю Арама. Он не хотел, чтобы после его смерти нарушили покой его дома, беспокоили жену.
– Я все поняла!.. – она опять вытерла глаза, которые благодарно заблестели сквозь печаль. – Как хорошо, что вы все объяснили. Я-то, дура старая, подумала…
– А вот это… – я протянул ей второе письмо, адресованное Арамом своей воровской братве, – вы передадите его друзьям. Ну, вы знаете кому…
Она кивнула.
– …Они наверняка будут интересоваться судьбой Арама… Да, это письмо передал тот же армянин, который принес весточку о его кончине. Вам ясно?
– Я все сделаю, как вы велели. Спасибо за все!
– Не торопитесь благодарить меня, Сусанна. Я еще вынужден вам сказать, что в случае, если меня разочаруете, вы поставите под угрозу не только свою жизнь…
Она побледнела, но кивнула…
Конечно, это был не самый лучший вариант завершения нашего диалога. Конечно, в ее глазах я прочитал страх за своих родных, и угрожать пожилой женщине… Но поймите правильно. Иногда страх неплохо корректирует поступки человека, предохраняет от ошибок.
– Пойду вам что-нибудь приготовлю… – она вздохнула и вышла…
Когда в дверь вновь постучали, я смотрел телевизор, правда, ничего не видел. И не слышал – звук был убран. Бутылка водки, поданная Сусанной, уже наполовину опустошилась, но у меня не было ни в одном глазу.
Толик пропустил в комнату Павла, сам вышел. Старший устало плюхнулся в кресло. После потянулся, налил в стакан водку и выпил, закусив ломтиком сыра.
– Цыган наших взяли. Всех, кто непосредственно работал с Мансуром. Марина еле унесла ноги. Но забрали обоих ее братьев.
– …
– Трофим едет. Скоро будет.
– Ты передал ему паспорт Харчиева?..
Он кивнул.
– …Павел, я хочу, чтобы вы были начеку.
– В каком смысле?
– Без смысла. Объясни и Толику. Пусть он удостоверится, что за Трофимом нет хвоста… Ну и прицепа. Меня беспокоит арест цыган.
– Понятно.
– И сними этот ментовской облик. Ты в этой упаковке уже не смотришься.
– Мне она тоже надоела. Пойду приму человеческий вид, – он улыбнулся…
Глава XXII
Тощий появился минут через двадцать с двумя бойцами. Я даже не определил, были ли они те, которые взаимодействовали с нами в Краснопавловске или другие, настолько они меж собой были похожи в камуфляже. Но, кажется, другие. Потому что Романовы на них не среагировали. Младший вышел наружу, а Старший усадил их в зале и сам присел напротив, не спуская глаз.
Мы с Трофимом обнялись. Сели за стол.
– Вы нас озадачили, – перешел он к теме, как всегда, без предисловий. – Связываемся с Солнечногорском, вас нет. Начали пробивать по сводкам – глухо. Хорошо, Павел прибыл.
– Я был без сознания. Ребята пробивались.
– Понятно. Что за родственник в Ярцево? Он надежный?
– Да, вроде. Я его толком даже не разглядел, отлеживался.
– Передашь координаты. Мало ли?
“Все-таки будут…”
– Мне жаль… – он сухо выразил соболезнование по поводу жены.
Я кивнул.
– …Но тебе все равно к своим…
– Знаю.
– Как рана?
– Заживает. Не поверишь, Коран спас.
– Как это?
Я рассказал. Тощий был впечатлен:
– Поди разберись, это совпадение или проделки Бога. Хотя в Афгане я с чем-то похожим столкнулся. Служил у нас некто Маликов Иван. Разгильдяй был до невозможности. Целыми днями не просыхал. Подружился с нашими узкоглазыми, обкуривался. Ну да не в этом дело. Он на шее носил, до сих пор помню, большой такой железный крест. Такие попы носят. Говорил, от дедушки на память. Родня вспугнула, что, если крест снимешь, умрешь. Потому он болтался у него на толстой веревочке до того судного дня, когда их отделение под Газни во время зачистки в засаду попало. Всех замочили. Один этот выжил. Говорил, помнит, что какая-та волна швырнула его на землю, он головой стукнулся обо что-то и отключился, а убитый товарищ закрыл его телом и измазал кровью. Его даже не добили, настолько он мертвым казался. После выяснилось, что пуля пробила броник и оторвала пол креста. Даже кожу не задела. Правда грудь была черная от убойной силы. Подышал пару дней через заднее отверстие, этим и обошлось.
С этим оторванным раритетом и демобилизовался он прямиком в монастырь. Сослуживцы видели, волосы отрастил, бороду… Но под рясой у него тельняшка. А на ней этот сломанный крест…
“В монастырь… А мне куда?”
Зашла Сусанна с подносом. Разложила графинчик