живущих доподлинно не было известно, как именно древнее государство Уюн было стёрто с лица земли и каким богам прежде поклонялся его народ. Разве что нашёлся бы небожитель ещё старше Цзюнь У – но это маловероятно.
Путники миновали то, что некогда было стенами, и очутились в кромешной тьме главного зала. Пройдя пару шагов, Се Лянь почувствовал неладное. Поначалу ему казалось, что внутри темно, потому что свет не проникает в помещение через закрытые окна, но чем дольше он осматривался, тем более странным ему это казалось. Принц подошёл к стене, провёл по ней пальцами и понял, что освещение тут ни при чём.
– Они… – невольно вырвалось у принца.
– Чёрные, – закончил фразу Хуа Чэн. – Из того, что я видел, большинство храмов на горе Тунлу такие.
От одного взгляда на эту картину становилось не по себе: как среди этих стен, тёмных, будто бездна, поклоняться богам? Зачем их покрыли такой мрачной краской?
– Может, прогнили? За столько-то лет, – предположил Пэй Мин.
– Недавно мы проходили мимо домов, и они такими не были. Разумно предположить, что все эти здания построены примерно в одно время… – задумчиво протянул Се Лянь, продолжая ощупывать стену. Она оказалась неровной, словно лицо женщины, изуродованное ужасными шрамами. Наконец принц понял: – Храм сожгли!
– С чего вы решили? – удивился генерал Пэй.
– Стены изначально были покрыты толстым слоем краски и расписаны узором, а во время пожара состав оплавился и неровно застыл, – обернувшись, пояснил Се Лянь.
– Ваша осведомлённость поражает! – восхитился Пэй Мин.
– Ну что вы… Я этим не горжусь… – Принц закашлялся и потёр переносицу. – Я знаю это потому, что некогда мои собственные храмы предали огню. – Все молчали, и тут Се Лянь вспомнил ещё кое-что: – Та арка у входа! Поверх высеченной надписи, восхваляющей наследного принца, я видел множество царапин. Не похоже, чтобы они образовались от старости, – скорее, кто-то нарочно нанёс их острым предметом.
– Зачем? – нахмурился Пэй Мин.
– Потому что был не согласен с написанным, – холодно ответил Хуа Чэн.
– Вот именно. Это как разбить храмовую табличку, – добавил принц.
– Получается, жители Уюна сами подожгли этот храм? – Баньюэ была явно поражена.
Какое-то время все молчали, а потом Пэй Мин неожиданно вскрикнул:
– Это ещё что такое?
Принц повернул голову и увидел, что змея-скорпион вцепилась зубами в левую руку генерала и жалит его хвостом.
– Извините, у меня повсюду змеи… – вновь начала просить прощения Баньюэ, чуть не падая на колени.
Се Лянь не знал, смеяться или плакать.
– Баньюэ, отучайся чуть что извиняться и кланяться, – остановил её принц. – Генерал Пэй, как это вообще вышло?
– А я почём знаю? Я только хотел положить руку ей на плечо! – мрачно ответил Пэй Мин.
– И зачем вам это делать? – терпеливо продолжил Се Лянь.
Генерал Пэй задумался: похоже, прежде он не задавался такими вопросами.
– По привычке, – наконец сказал он. – В подобном месте вполне естественно приобнять женщину, чтобы ей не было страшно. Разве не так?
– Извините, но я же совсем не боюсь… – удивилась Баньюэ.
Се Лянь понял, что виной всему нелепая манера генерала распускать руки. Пэй Мин с трудом сбросил с себя змею, место укуса немедленно распухло.
– Дайте противоядие, быстрее.
– Извините, у меня закончилась трава шаньюэ, – пробормотала девушка.
– Ничего страшного, генерал Пэй: вы небожитель – скоро отёк спадёт, – заверил принц и вернулся к изучению стен. Вдруг взгляд его замер: – Смотрите! Здесь осталось лицо!
Глава 152
Четыре небесных духа скрываются во тьме на стенах
Либо пламя пощадило этот участок, либо потёкшая сверху краска защитила его от огня, покрыв собой изображение. Се Лянь принялся осторожно счищать твёрдый верхний слой.
– Ваше высочество, вы интересуетесь живописью? – прижимая к груди распухшую левую руку, спросил генерал Пэй.
– Просто у меня появилась одна весьма смелая идея, – ответил принц.
– Поделитесь с нами?
– Нам представилась уникальная возможность побывать на горе Тунлу. Если бы разобраться в её истории и докопаться до истоков… Кто вообще создал это место, какие силы им управляют? Вдруг у нас получится разрушить его раз и навсегда? Тогда не придётся больше беспокоиться о новых князьях демонов.
– Идея и правда смелая. Но если уж господин Хуа не узнал ничего такого, боюсь, мы потратим на поиски ещё больше времени. Не очень-то разумно в сложившейся ситуации…
– Гэгэ значительно умнее и способнее меня, – возразил Хуа Чэн. – К тому же меня постоянно отвлекали: приходилось сражаться с другими демонами. Кто знает – может, если этим займётся наследный принц…
– Нет-нет, Саньлан куда талантливей! – поспешно воскликнул Се Лянь.
Пэй Мину надоело слушать этот обмен любезностями – оставив Пэй Су на Баньюэ, он направился к выходу:
– Пойду подышу свежим воздухом.
Се Лянь ловко сковырнул со стены кусок краски и не поверил своей удаче:
– Получилось!
За время их короткой беседы принцу удалось очистить приличный участок, обнажив лицо размером с кулачок младенца. Несмотря на простоту линий, оно смотрело как живое: взор был устремлён куда-то вперёд, художнику удалось даже передать восхищение во взгляде. Под застывшим чёрным слоем цвета́ не утратили яркости, будто рисунок завершили совсем недавно. Се Лянь повернул голову:
– Саньлан, давай вместе…
Хуа Чэн не ответил, но в темноте забрезжил серебристый свет, и вскоре сотни бабочек беззвучно взмыли ввысь и облепили смоляную стену. Они замахали крылышками, Се Лянь услышал едва различимый хруст: то краска пошла сеткой мелких трещин, словно маска, готовая упасть с лица.
Затем твёрдая корка, которой были покрыты стены, обвалилась, являя скрытую за ней громадную живописную фреску. Принцу пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть её целиком, и он почувствовал, как сердце рвётся из груди. На рисунке отчётливо выделялось четыре яруса. На самом верхнем клубились облака, озарённые золотым сиянием. На втором был изображён человек – прекрасный юноша в белых одеждах, тело которого окутывало яркое свечение того же оттенка, что и на предыдущей картине. На третьем ярусе расположились четыре фигуры ростом пониже – все в разных позах, в разной одежде и с разными лицами. А внизу толпилось бесчисленное множество людей вдвое мельче, глядящих с одинаковым выражением, как зачарованные, – в их взорах читались восхищение и трепет. Лицо, которое изначально расчистил Се Лянь, как раз находилось на четвёртом ярусе.
В столь детально выписанном рисунке чувствовалась рука мастера. Принц некоторое время в изумлении разглядывал фреску, а затем спросил:
– Саньлан, ты… видел такое прежде?
– Я обошёл бо́льшую часть горы Тунлу и побывал почти в каждом храме Уюна, но уверен, что никогда не встречал подобного, – протянул Хуа Чэн.
– Не похоже, что этой картине две тысячи лет, – усомнился Се Лянь.
– Судя по тому, как она сохранилась, я уверен, что ей нет и ста.
– Допустим, здесь изображены Небеса, – указав на верхний ярус, начал принц, – потому что они возвышаются над всем сущим. – Затем настал черёд второго яруса: – Тогда это – наследный принц Уюна. В храме поклонялись ему – значит, он и должен быть центральной фигурой.