с двумя злобными пёселями тут появляется, нашего шефа просто накрывает нездоровым энтузиазмом, а мы потом расхлёбываем…
Понятно. Пока я откровенно делился с пьющим приятелем деталями недавнего разговора, наш специалист по древним языкам только хмыкал, хихикал и прикладывался к вину всё чаще. Из дверного проёма вышел старик Церберидзе с большущим подносом в руках. Он начал накрывать стол к завтраку, я стал ему помогать, столкнувшись с удивлённым взглядом старика и явным недоумением Денисыча:
– Зема, мы тут сотрудники, а не обслуга. У каждого свои обязанности. Разок поможешь – тебя каждый раз припахивать будут.
Я даже не стал отвечать. Зато когда всё было расставлено, горбун благодарно потёрся о мою руку головой. Седые волосы его были жёсткими, как металлическая щётка в слесарной, на моём запястье осталось несколько мелких царапин, но обращать на это внимание было как-то неудобно, что ли…
Буквально через пару минут вышел Герман. Не знаю уж, что за мазь дала ему сестра нашего Феоктиста Эдуардовича, но на нём больше не было ни одного бинта, а три самые глубокие раны просто прикрыты обычным пластырем. Лицо ещё, конечно, бледное, но общий вид вполне себе бодрячком.
– Рад видеть вас, друзья мои! – он уселся за стол напротив нас, но ни к чему не прикоснулся. – Как я понимаю, на этот раз мы ждём только нашу Афродиту?
Ну да, начинать завтрак неполным составом было бы невежливо, а единственная дама в нашем мужском коллективе деликатно запаздывала. Завтрак, конечно, не остыл бы – остывать нечему, – кроме разве что кофе. Который, кстати, сегодня подали в первый раз.
– На полуостров его завезли турки, – неодобрительно качая головой, сказал Герман. – Я никогда не понимал вкус этого напитка.
– С винишком плохо сочетается, двойная нагрузка на печень и сердце, – подтвердил наш полиглот. – И Светка кофе не пьёт, говорит, типа он чернит зубки.
Я же не мог ответить ни слова, наслаждаясь изумительным ароматом, идущим из носика кофейника. За все дни, которые я провёл на новой работе, на стол не ставились горячие напитки. Странно, но здесь как будто бы не пили ни чай, ни кофе, ни какао. Вода и вино, кажется, один раз был компот или морс. Или вообще не было?
Гребнева подтянулась минут через пятнадцать, когда мне удалось ввести в курс дела уже и Земнова. Нежная красавица с железным характером присела к нам, улыбаясь столь обворожительно, что, естественно, пришлось пересказывать ту же утреннюю историю уже в третий раз. Что, в принципе, не так уж и трудно.
Если Диня был уже на кураже, Герман полон энтузиазма и веры в правоту справедливости, то Светлана оказалась совершенно равнодушной к затее директора. Она отщипывала маленькие кусочки белого хлеба, заедала его оливками и виноградом, но категорически отказалась принять участие в обсуждении такой важной темы.
Мы же, трое мужчин, единогласно и единодушно пришли к решению о том, что крымское золото должно быть возвращено на его историческую родину! Каким образом всё это воплотить в реальность – вопрос другой, и отыскать на него мгновенный ответ вряд ли предоставляется возможным.
– Но, как говорили древние, Vivere est militare![16]
– Звучит как тост, – тут же вскинулся наш знаток всех языков, но пить ему сегодня пришлось в одиночестве. Поддержать хотя бы на один бокальчик отказались все.
Я вдруг поймал себя на мысли о том, что, невзирая на все бравурные речи и могучий русский патриотизм, дело, с которым нам предстоит разобраться, относится к популярной серии фильмов «Миссия невыполнима». Да и вообще, о чём тут можно рассуждать всерьёз? Ну не об ограблении же суверенного европейского государства, правда?!
В конце концов, мы все тут музейные работники, узкие специалисты, но никак не опытная группа международных воров антиквариата. Нас гарантированно ждёт арест, суд и тюрьма. Почему-то мне кажется, это совсем не то, ради чего я устраивался на новую работу, да? Разумеется! Но всё-таки на какой-то момент мне вдруг показалось, что я, собственно, и не жил до того дня, как меня приняли в частный выставочный комплекс музея «Херсонес»…
– Слушай, а так вообще можно?
– Ты про вчера, когда я предложил тебе попробовать в новой позе?
– Тоже мне новая, ты всё равно не дотягиваешься, но я не про это.
– Я дотягиваюсь, смотри…
– А-а-а… Убери руку!
– Что не так?
– Я хочу знать, кто им разрешит лететь в Голландию и обворовывать музеи?! Это же преступление. Международный скандал! Куда смотрит полиция? Почему молчит совет Европы?
– Милая, ты сама хотела, чтобы игра продолжалась. Я просто слегка их подтолкнул, кое-где нажал, кое-что сдвинул – и вот…
– А-а-а… Убери руку!
– Убрал.
– Как ты это делаешь, извращенец? Хочу ещё…
…После завтрака сторож сумрачно сообщил, что Феоктист Эдуардович ждёт нас с Земновым. Денисыч и Гребнева могут заняться своими прямыми обязанностями по экспозиции музея. В частности, нужно исследовать тот самый золотой меч тавров, на чьей рукояти ещё тогда мы обнаружили гравированные надписи на непонятном языке.
Кроме того, оказывается, сегодня прислали вёрстку статьи для британского журнала BBC History, автором которой была как раз таки наша специалистка по греческим вазам, а поскольку сама статья была переведена на английский именно Денисычем, то его участие также требовалось и в этом вопросе.
Мы же направились в кабинет начальства. По пути я спросил у Земнова, что он рекомендует посмотреть в городе. Он развёл руками, но я настаивал.
Премию мне выдали, так что можно было бы всей компанией посидеть где-нибудь в хорошем приморском ресторанчике. Севастополь сам по себе легендарное место, уникальная бухта, куча архитектурных и исторических памятников, фруктовый рынок, набережная, история Крымской войны и героев Великой Отечественной. Скучно же, наверное, всё время торчать в музее?
– Вечером, после работы, пошли все?
Великан смущённо вздохнул и вновь отрицательно помотал головой.
По его словам, я-то как раз могу прогуляться, никаких запретов на это нет, но вот составить мне компанию тоже никто спешить не станет. Гребневу пытались несколько раз чуть ли не похитить – на яхту, в сауну, в горы на шашлычки и всё такое. Но самое главное, что она-то как раз не против, вот только любое подобное мероприятие заканчивается, ещё не начавшись, потому что горячие южные мужчины бьются в кровь за одну её улыбку…
Диня теряет тормоза, и его вечно приходится вытаскивать пьянючим из местного отделения полиции. В последний раз он споил московского генерала ФСБ, они устроили безобразные пляски голышом в детском парке,