Вечер продвигался ни шатко, ни валко. Оба не были настроены на задушевные разговоры и ограничились ничего незначащими высказываниями. Блюда оказались действительно вкусными, и Настя предпочла наслаждаться едой, а выяснение отношений отложить потом. Похоже, Павел имел схожий настрой, так как несколько раз Васильева ловила на себе его задумчивые взгляды.
— Павлуша, дорогой, — высокий женский голос прервал их молчаливый обмен взглядами, развеяв легкий дурман отстранённости от всего остального мира, — сколько лет, сколько зим!
Настя обратила внимание на спешащую к ним длинноногую блондинку с хищным, жаждущим взглядом. Очередная бывшая, поняла Васильева. Эта категория женщин самая опасная и самая раздражающая. Наверное, потому что все бывшие Павла отчего-то думали, что имеют право лапать и тискать его, а ещё с упоением рассуждали о его достоинствах. И да, Настя попросту ревновала. Всё-таки осознание, что эти, в большинстве случаев тупоголовые куклы, обладали тем, кого Настя больше всего желала в своей жизни, а она вечно оставалась где-то в стороне, было крайне болезненным. До сих это понимание приносило ей боль, а эти крашенные дуры словно в насмешку постоянно тыкали Васильеву в неприглядную правду.
Артемьев тоже не обрадовался появлению бывшей пассии. Глядя на приближающуюся девушку, он скривился, будто бы лимон съел. В его взгляде Настя четко разглядела… отвращение.
— Здравствуй, Кристина, — тон Павла был настолько холодным, что Анастасия удивилась тому, что не образовался пар. Саму Васильеву пробрало, что она невольно поежилась.
Зато блондинку нерадостный приём нисколько не взволновал. Она отодвинула свободный стул и ножки заскользили по половому покрытию, создавая неприятный звук, отчего скривилась уже Настя. Похоже, у этой девицы талант вызывать неприятные ощущения. Васильева приложила пальцы к виску, надеясь, унять начинающуюся головную боль. Вечер не задался с самого начала.
— Тина, мы ужинаем, — тон Артемьева не изменился, остался столь же ледяным. Нужно иметь полностью атрофированный мозг, чтобы не понять, насколько он не желает присутствия здесь одной отдельно взятой особы.
— Ну, ты же разрешишь мне присоединиться к вам? — Кристина ослепительно улыбнулась, отчего Паша стал еще более хмурым.
— Вообще-то нет, — отчеканил он. — Мы хотели поужинать с моей невестой. Наедине. Без тебя!
Кажется, Павел скоро снова начнет хамить…Васильева же удостоилась от незваной собеседницы изучающего взгляда. Столько неприязни было в нем, что Настя удивилась, как Тина не подавилась собственным ядом ненависти. Анастасия ответила таким же неприязненным взглядом с ноткой превосходства.
— Не уж-то нашла способ женить его на себе? — беспардонный вопрос заставил Анастасию лишь усмехнуться.
— Не твоё дело, милочка, — сладким голосом ответила Васильева, стараясь не выдать всю степень недовольства происходящим.
— А я думаю — мое! — упрямая дамочка, а ещё судя по всему навеселе. Причем похоже дело было не только в алкогольном опьянении.
— Тина, лучше бы ты заткнулась, — посоветовал Артемьев. — Может, я в сильном подпитие и спал с тобой, но это не дает тебе права тут качать права. Если не поняла с первого раза, повторяю — ты здесь лишняя!
— Что-то ты бурно реагируешь, дорогой, — капризно сложила губки бывшая любовница Павла, явно напрашиваясь на ссору, — ведь нас столько с тобой связывает… Вспомни!
— Нас связывает с тобой только оргазм и то посредственный, — выдал Павел. — На тот момент мне бы любая сгодилась.
Другая бы оскорбилась и разозлилась, но только не Кристина. Она будто бы не слышала оскорблений, довольно скалилась. Девушка не имела гордости и явно прожигала свою жизнь в погоне за удовольствиями. И почему у Павла настолько отвратительный вкус? Не мог выбирать более достойных кандидаток?
— Фи, ты слишком напряжен, — констатировала она. — Может, помочь тебе расслабиться?
Двусмысленность сквозила настолько явно, что не оставалось никаких сомнений в том, что именно Тина предлагает Павлу. Артемьев набрал воздуха в грудь, чтобы разразиться бранной речью, но его опередила Настя:
— Мы шлюх не вызывали. Ты ошиблась адресом, детка. Здесь твои услуги не нужны.
— Ты меня с кем-то перепутала, детка, — в том же тоне отреагировала Кристина, — я не шлюха!
— Да? Надо же, а очень похожа, — флегматично отозвалась Васильева. Весь этот цирк начинал надоедать.
— Всё-таки может расскажешь, как удалось тебе заарканить козлика, любящего по чужим огородам бегать? Столько лет от тебя налево бегал и опасался ЗАГСа, как огня, а тут сюрприз… Неужто старым бабушкиным способом — животом?
И рассмеялась фальшивым смехом, от которого по спине Васильевой побежали мурашки. Ей стало так противно, будто бы дерьме вымазалась. Кристина попала по больному, и Насте понадобилась вся выдержка, чтобы не сорваться.
— Паша, пойдем отсюда, — ровным голосом произнесла Анастасия, сдерживаясь из последних сил, чтобы не вцепиться в прическу сидящей рядом дамы, — не желаю выслушивать глупые, далекие от реальности предположения от ничего не представляющей из себя пустышки.
И не дожидаясь реакции Павла, встала с места и пошла к выходу. Моральная нагрузка этого вечера была слишком большой, чтобы Васильева смогла её выдержать. То, что многие действительно подумают, что Настя женила вечного бабника и балагура ребёнком, больно царапнуло по сердцу. И пусть это предположение было далеко от реальности, Анастасия уже представляла сколько подобных рассуждений ей придется выдержать в будущем, а может и её ребенку… От подобной несправедливости хотелось заорать нечеловеческим голосом.
* * *
Артемьев, несмотря на подавляющее желание отправиться следом за Настей, задержался. Встав с места, он подошел к нахально ухмыляющейся Кристине и буквально сдернул ее со стула.
— Еще раз я услышу оскорбительные слова в адрес моей любимой женщины, ещё одна подобная выходка и, — он грубо схватил Тину за руку, намерено причиняя боль. Он искренне жалел, что не может причинить физический вред женщине, воспитали его достойно, как не крути. Поэтому проигнорировал желание придушить девицу и пошел по другому пути. Запугать человека можно по-разному.
— И что сделаешь? — несмотря на внешняя браваду деваха испугалась. Павел по её глазам видел. — Ударишь?
Артемьев нехорошо усмехнулся. Улыбка больше походила на оскал.
— Как отреагируют твои