не всегда шли кулаки, в такие моменты у Павла просыпалась свойственная обычно женщинам коварность, опасная и неотвратимая. Так что, у Павлы не имелось врагов, по крайней мере, явных. Все просто боялись мести старшего, не в меру заботливого братика.
— Это хорошо, что обида не застила тебе глаза и не заставила действовать в угоду ей, — довольно кивнула Оксана. — Значит, есть вероятность, что ты её быстро перерастешь и сможешь начать всё сначала.
Сама Настя не была так уверена в этом, поэтому и медлила.
— Надеюсь, — неуверенно отозвалась Анастасия.
— Ну, так чего ты ждешь? Скажи ему сейчас! И сразу перестанет он докучать тебе песнями Димы Билана. Уже плюс, — легкая улыбка женщина несла в себе нотку хитринки.
Настя поняла — её все это время умело и твердо подводили к нужной мысли. Почему-то Васильеву это не разозлило. За окнами Павел продолжал свои песнопения, от чего уши Анастасии потихоньку сворачивались в трубочку. А ведь действительно, чем быстрее она осчастливит будущего папашу, тем быстрее она сможет нормально поспать. Это стало решающим фактором. Отодвинув от себя чашку, Настя встала со стула и уверенной поступью направилась к окну. В открытую форточку она прокричала:
— Артемьев, харе голосить, давай в квартиру заходи! Поговорить надо…
Глава 16
Павел явно не ожидал такого подарка судьбы, но быстро сориентировался и быстрым галопом припустил к дому. Настя тихо вздохнула. Почему-то вместо ожидаемого чувства обреченности, захотелось расхохотаться. Мордаха Павла выражала столько надежды, что Васильева при всем желании не чувствовала себя проигравшей, сдавшей крепость. Наоборот, такая зависимость Артемьева от её решения сильно тешила самолюбие. Любой женщине приятно, когда по одному её зову мужчина несётся к ней сломя голову.
— Пойду я спать, — Оксана решила не мешать дочери выяснять отношения с отцом будущих внуков. — Завтра рано вставать.
И направилась к выходу из комнаты. Сама Анастасия только рассеянно кивнула, понимая, что её ждёт разговор, который возможно потрясёт уклад жизни до основания. Прикрыв глаза, она тяжело выдохнула. Тут же прозвучал дверной звонок, напоминая о спешащем к ней посетителе. Васильева чуть вздрогнула. Пора делать шаг навстречу будущему. За неё его никто не сделает.
— Мам, откроешь ему дверь, — попросила Настя, — я пока чая налью.
— Хорошо, — кивнула мама, которая остановилась около дверей. — Удачи!
Пока Оксана открывала дверь и очень тихо, чтобы дочь не слышала, давала краткие указания Павлу, Настя достала еще одну кружку и налила чай. С молоком и двумя чайными ложками сахара. Как любит Артемьев. Васильева чуть качнула головой, они действительно знали друг друга вдоль и поперек, что только усложняло их и так непростую ситуацию.
— Ты меня звала, — неожиданно прозвучал за спиной голос. Девушка настолько задумалась, что не услышала шагов.
— Да, — прокашлявшись и не поворачиваясь к ночному гостю, произнесла Васильева. — Садись, пожалуйста. Я тебе чаю налила.
Всеми силами Васильева оттягивала момент разговора, трусила отчаянно. Немного даже руки подрагивали, когда она доставала шоколадные конфеты, прекрасно зная, что Артемьев от них не откажется и слопает большую часть, лишь для приличия оставив пару штук. Такого сладкоежку, как он, нужно еще поискать.
Ещё раз глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами перед тяжелым разговором, Настя всё-таки повернулась лицом к отцу будущего ребёнка. При взгляде на Павла первой пришла немного бредовая мысль, что именно от таких мужчин и нужно рожать. Красивый, статный, сильный. Породистый. Генетический материал высшей пробы. Ну а то, что характер хреновый… Мы все не идеальны. Тем более, огромное количество женщин, окружающих Пашку всю жизнь, просто-напросто разбаловали его. Практически с пеленок каждая особь женского пола ворковала над милым, голубоглазым мальчиком, а по мере роста количество разбитых им сердец и покоренных тел увеличивалось в геометрической прогрессии, просто потому что бабы, увидев его теряли голову, а он этим пользовался. Зачем отказываться от того, что тебе преподносят на блюдечке с голубой каёмочкой? И что самое скверное Настя ничем не отличалась от тех глупых дам, надеющихся завоевать сердце и другой важный в любовном деле орган в своё постоянное пользование.
Артемьев тоже молча изучал ее, медленно облизывал взглядом. Другой глагол, чтобы охарактеризовать происходящее, Анастасия не смогла придумать. Слишком много интимности в его взгляде скрывалось, потаенного желания и типично мужского доминирования. Даже оказавшись в роли просителя, Павел оставался тем, кто руководит ситуацией. Артемьев просто так от неё не отцепится, он уже считал Настю своей. Он бы продолжал уговаривать, выпрашивать, подталкивать, вынуждать, шантажировать, пока в бессилии и усталости Настя не сдалась бы. Артемьев всегда умел добиваться того, чего хотел. В данный момент он хотел её. Даже если бы Настя не забеременела, они так или иначе оказались в этой точке, между прошлым и будущим. Павел не умеет слышать «нет», для Насти же он является слишком большим искушением.
Артемьев меж тем продолжал глазами продолжать путешествовать по ее телу, и Настя запоздало поняла, что одета слишком легко. На ней были лишь короткие шорты и легкая футболка, в которых она всегда спит. Не сказать, что застиранная пижама в цветочек являлась сексуальной и соблазнительной одеждой, но буквально чувствуя на коже страстный взгляд Настя изменила свое мнение. Черт, не факт, что ей сейчас помогло и монашеское облачение.
Настя прикрыла глаза, пытаясь отстраниться от агрессивно-настойчивого сексуального призыва, исходящего от Артемьева. Ей сейчас необходима трезвая голова, от её решений зависит не только собственная судьба, но и судьба невинного ребёнка.
— Думаю, нам необходимо нормально поговорить, — произнесла Анастасия, присаживаясь на стул.
По сути, им давно нужно было поговорить. Без криков, ссор и претензий. Без попыток соблазнения.
— Да, ты права, — немного неуверенно проговорил Павел. Настя еле сдержала смешок, готовый сорваться с губ. Непривычное зрелище — неуверенный Артемьев.
— Итак, сейчас я стою перед сложным выбором… — решила перейти к делу Анастасия, но была перебита взволнованным Павлом.
— Настя, стой, — потребовал он, — давай я сначала скажу, а потом ты решишь, что делать с этой информацией, окей?
Немного