Карла окунулась в работу. Забудь Джека, приказала она себе. Забудь Джека, но помни, что ты чувствовала. Эта пьеса — сама страсть, сама жизнь.
Последующие дни оказались похожи один на другой: усталость, душевное напряжение на сцене, размышления о роли по ночам. Приходили и сны — рваные, сюрреалистические, где не было Карлы, а была Анна Прайс, измученная любовью и страхом, разрывающаяся между мужем и возлюбленным. В спектаклях-снах роль мужа играл Джек — властный, суровый, деспотичный. И роль любимого играл Джек — чуткий, ранимый, нежный. Эти ночные «репетиции» изматывали Карлу, но здорово помогали ей на реальной сцене. Ни у кого уже не оставалось сомнений, что актриса на роль героини выбрана правильно. Сила молодого таланта открыла новые стороны в пьесе Фримена. Репетиции финала потрясли всю творческую группу: Анна Прайс умирала от руки ревнивого мужа, который таким образом «проявлял свои чувства». Карла сыграла конец так сильно, что была поражена сама, не говоря уж об остальных. Все дружно признали оригинальность ее интерпретации и искренность самовыражения. О пьесе заговорили еще до премьеры. Критика и публика уже замерли в ожидании.
— Карла, детка, не надо перенапрягаться, — как-то посоветовал ей Питер Меткалф. — Переродиться в героиню ты можешь, но только на сцене. По-моему, ты устала. Выглядишь утомленной. Давай-ка поужинаем вместе, ты немного развеешься, — неожиданно предложил он.
— Спасибо, Питер, но я действительно слишком устала, чтобы веселиться. Перекушу дома что-нибудь и сразу спать. Завтра воскресенье. Отосплюсь и поеду к маме. Вот кто меня накормит.
— Тогда на следующей неделе, — настойчиво продолжал Питер.
Карла покачала головой.
— Сейчас я не гожусь для светской жизни, — сообщила она. — Может, после премьеры?
— Значит, договорились. Не переживай, Карла. Ты им устроишь такой фейерверк!
Девушка добралась домой совсем поздним вечером. Она рылась в сумке в поисках ключа, как вдруг рядом возникла вездесущая миссис Палюччи.
— Карла, ведь тебя давно ждет Ремо. Я уж пустила его в твою комнату, не обижайся.
Миссис Палюччи улыбнулась, заговорщически подмигнула и исчезла. Карла вздохнула. Слава Богу, предупреждение не опоздало.
— Ремо! — тепло воскликнула она, увидев его в полумраке комнаты. — Что же ты не позвонил заранее? Наверное, давно ждешь? У нас репетиции поздно заканчиваются. — Они дружески расцеловались. Вообще-то я надеялась увидеть тебя завтра, у наших, — щебетала Карла, снимая туфли и плащ. — Мама ведь говорила тебе, что я собиралась приехать? Кофе будешь?
Ремо как-то криво улыбнулся.
— Нет, спасибо. Конечно, говорила. Но потом попросила, чтобы я зашел к тебе сегодня.
Карла удивилась.
— Почему? Что-нибудь случилось? Мы же все обсудили с ней пару дней назад, она ничего такого…
— Карла, присядь, пожалуйста, — сказала Ремо. — Я сейчас все объясню.
— Что, что надо объяснять? — запаниковала Карла. Внутри завыли все сигнальные сирены. Девушка была вымотана напряженными репетициями, нервы сдавали. Господи, что могли затеять мама и Ремо?
— Успокойся, — твердо произнес он. — Никто не заболел, все здоровы.
Карла последовала его совету, села, лихорадочно соображая, в чем дело. Мама действительно говорила с ней по телефону непривычно скованно. Могла бы и раньше задуматься об этом, упрекнула себя Карла. Наверняка, какие-то сюрпризы.
— Карла, пока ты была в отъезде, миссис Де Лука обратилась ко мне с одной просьбой, — медленно начал Ремо.
— Деньги, — вырвалось у Карлы. Ей стало не по себе. Дурное предчувствие тяготило сердце.
— Деньги. Точнее выплаты за дом.
— Выплаты?! Дом давным-давно выкуплен, — горячилась девушка. — Мать в первую очередь заплатила за него. Сумма была не такая большая, под залог ей все равно ничего бы не дали…
— Все верно. Все так, — терпеливо объяснял Ремо. — Но дом сам по себе, а бумаги на него сами по себе. Под эти бумаги, а иначе говоря, отдав дом в заклад, миссис Де Лука несколько лет получала кредиты в одной финансовой компании. Тебе она ничего не говорила, потому что знала, как ты к этому отнесешься.
— Но зачем маме занимать деньги? — в отчаянии воскликнула Карла. — Я ей отдавала суммы, значительно превышающие ее пенсию. Она, правда, молчала об этом, иначе ее могли лишить пособия. Девочек я обеспечивала абсолютно всем. Кроме той малости, что откладывала на черный день, я все до последнего пенни несла матери! Зачем она занимала?
— Карла, постарайся понять. Твоя мать — чудесная женщина, но она тратит деньги широко, как привыкла еще при жизни отца. Экономить она не умеет, сбережений, которые выручали бы в трудную минуту, у нее нет. Ей неприятно ощущать себя бедной. Поэтому однажды она решила занять самую капельку, потом побольше… Это затягивает. Уже очень давно, Карла, все твои деньги шли на погашение ссуды.
Карла онемела. Одежка для Франчески, музыкальные занятия Сильваны, развлечения Анджелы, — оказывается, она платила не за это. Она отдавала мамины долги.
— Ну, а когда ты уехала в Италию, все и началось. Миссис Де Лука просрочила несколько выплат, деньги, которые ты ей оставила, потратила, не успев даже положить на счет. Финансовые компании не зевают в таких случаях. Они пригрозили лишить ее права выкупа заложенного имущества, то есть дома.
— О, Господи, — только и выдохнула Карла.
— Перспективы неприятные — потерять дом, потерять уважение соседей. Она пришла в отчаяние, Карла. Ты же знаешь, какая она гордячка.
— Но почему она не сказала мне? Почему не написала? — Карла не знала, злиться ей или плакать. — Я бы обратилась к руководству своей фирмы, мне перевели бы комиссионные авансом. Я бы…
— Не сказала, потому что сознавала свою вину. Зато она пришла ко мне.
— Ты говоришь, она сознавала свою вину? — усмехнулась Карла. — Она-то?
— Впрочем, — бесстрастно продолжал Ремо, — ты все равно не смогла бы помочь. Кредиторы уже не верили никаким ее обещаниям, не давали больше отсрочек. Они потребовали немедленной выплаты долга. Одноразовым взносом. Полную сумму.
Повисла мертвая тишина.
— Сколько? — одними губами спросила Карла, прикидывая, сколько же у нее отложено на черный день.
— Много, — не сразу ответил Ремо. — Но беспокоиться не о чем. Я заплатил все.
Девушка обмерла. Сложив вместе кусочки этой мозаики, она увидела страшную картину.
— Ты заплатил? Ты заплатил? А кто, интересно, заплатит тебе? Кто вернет долг тебе?
— Я не требую никаких денег.
Карла резко вскочила.