Читать интересную книгу Совок 6 (СИ) - Агарев Вадим

— Я тоже не курю! Пошли! — нелогично, но и не терпящим возражений тоном, вставая из-за стола, потребовал хозяин дома.

С сожалением взглянул на стремительно и безвозвратно убывающую с огромного овального блюда почти метровую стерлядку. И покорно начал подниматься со стула. Недоумённо пожав плечами в ответ на обеспокоенный взгляд Ираиды свет Викторовны. Которая до того одновременно успевала отпивать вино из своего фужера, переговариваться с гостями и вдобавок еще контролировать своего сурового горкомовского мужа.

— Ты куда? — вполголоса обратилась она к супругу.

— Идочка, не волнуйся, мы ненадолго, — с солидным спокойствием пророкотал товарищ Копылов, — Хочу побеседовать с хорошим знакомым нашей дочери. Или ты считаешь это лишним?

Ираида Викторовна вздохнула и вынуждена была молчаливо согласиться с законным желанием супруга. Признав его право на отеческое потрошение потенциального претендента на руку и сердце единственной дочери. Она даже накрыла рукой запястье Натальи, которая с неменьшим беспокойством смотрела сейчас на отца и на меня.

— Ты зачем здесь, Корнеев? — сместившись по просторному балкону подальше от окна, задал мне вопрос отец Натальи, — Скучно тебе живётся? Решил с огнём поиграть?

Товарищ Копылов смотрел на меня, как смотрит бывалый солдат второго года службы на пойманную в своём исподнем вошь. Лениво раздумывая, раздавить её сразу или проанализировать причинно-следственные связи появления насекомого в своих мудях.

— Промашка вышла, Сергей Степанович! — клятвенно прижал я руку к сердцу, — Никак не думал, что вы с Натальей родственники! Да еще такие близкие, — стараясь не моргать, преданно, но твёрдо смотрел я в пронзительные глаза высокопоставленного партийца.

— Врёшь, паскудник! — вполне обоснованно не хотел мне верить обманутый отец.

— Никак нет, не вру! — продолжал я настаивать в своём, не таком уж великом лукавстве, — Должен я вашей дочери. Услугу она мне немалую по службе оказала. Вот и не смог я ей отказать, когда она меня на свой день рождения пригласила. А когда узнал, что она ваша дочь, то уже поздно было, потому, как к тому времени я ей пообещался быть!

Товарищ Копылов минуты две непрерывно сверлил меня взглядом, старательно выискивая в моих глазах враньё и подлый умысел. Но, разумеется, ничего не углядел. Поскольку, если первого там немного и было, то второе напрочь отсутствовало. Как фашистская свастика на ермолке раввина бердичевской синагоги в самый разгар шаббата.

— Если уж совсем честно, то и обещание своё, данное вашей Наталье, я сдержал только потому, что с вами хотел здесь встретиться! — с осторожной отчаянностью ступил я на хрупкий и скользкий лёд нелогичного парадокса, противоречившего ранее мной сказанному. — Совет мне ваш нужен, Сергей Степанович! Вы ведь умный и опытный!

Быть может, мне показалось, но лицо Копылова немного утратило присущей ему стальной твёрдости. И даже подёрнулось лёгкой ухмылкой. Теперь он смотрел на меня с зоологическим интересом. С долей презрения, но без прежней ледяной ленинской решимости в глазах. Выдающей его острое желание кувыркнуть мою тушку через перила. Прямо на асфальт тротуара. На головы прохожим и на радость районных коммунальщиков.

— Могу я изложить вам свою просьбу, Сергей Степанович? — не дождавшись никакой реакции на свой спич, настырно поинтересовался я.

— Валяй! — милостиво разрешил, отмахнувшись от выглянувшей на балкон дочери, товарищ Копылов. — Ты, Корнеев, умеешь просить так, что отказать тебе трудно.

В течение недолгих нескольких минут я излагал героическую судьбу своего друга Станислава Гриненко. Упирая на его беззаветную службу советской родине и конкретно нашему славному городу. Отдельно отметил его эксклюзивный оперативный вклад в раскрытие хищения государственных средств в особо крупном размере. Своё повествование я резюмировал скромным пожеланием содействия со стороны товарища Копылова в решении жилищного вопроса героического опера.

— С руководством соцкультбыта производственного объединения имени Орджоникидзе я договорился, — ковал я железо, не покидая балкон и собеседника, — Сергей Степанович, поддержите от имени горкома ходатайство начальника Октябрьского РОВД! К вам обязательно прислушаются! Масштаб раскрытого преступления ведь вполне тому соответствует!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Какое-то время после того, как я замолк, Копылов еще продолжал меня рассматривать. Потом развернулся от меня и оперся локтями на перила ограждения.

— Не будет никакого масштабного преступления! — невыразительно и в сторону улицы произнёс он, — Есть мнение, что не может руководитель такого уровня, как главный режиссер областного театра, быть замешанным в хищении госсобственности! И горком здесь ни при чем, это негласное, но твёрдое мнение второго секретаря обкома Матыцына. Однако болтать об этом не стоит, ты меня услышал?

— Услышал! — расстроенно заверил я товарища Копылова, — А скажите, Сергей Степанович, правду говорят, что вы с этим Матыцыным в разных клановых окопах находитесь? И, что это именно он вашему переходу в обком препятствует? Не тот ли это Матыцын?

— Правду тебе говорят! Тот самый это Матыцын! — после некоторой паузы подтвердил номенклатурно-партийный папа информацию, совсем недавно полученную мною от его же дочери. — Матыцын в Москву намылился, но что-то там не складывается у него. Боюсь, что долго еще он мне тут палки в колёса ставить будет. И да, ты, кстати, имей в виду, Белоцерковского он прокуратуре не отдаст. Потянут, сколько смогут, сроки и прекратят дело! Сам знаешь, как это делается, не тебе это объяснять! Потому, что этот театральный руководитель структурно под завотделом культуры обкома находится. А это означает, что второй секретарь обкома КПСС их прямой начальник. И, если Белоцерковский под суд пойдёт, то и сам Матыцын под ударом окажется. К тому же оба они в его команде состоят. Если честно, то я удивляюсь, как тебе еще на подступах к главрежу голову не открутили!

— Не открутили мне голову, Сергей Степанович, только потому, что есть у меня свои хитрые методы на этих светло-голубоватых Сапрыкиных! — запанибратски подмигнув старшему идеологическому товарищу, доверительно поделился я с ним своей главной военной тайной.

— Хотите, подарю вам идею, как второго секретаря обкома КПСС Матыцына на кукан присадить, да еще и себе служить заставить? — теперь уже я покровительственно прищурился, глядя в глаза наташкиному папеньке. — Если, конечно, вы с ходатайством на квартиру для моего сослуживца поможете? Вы ведь поможете, Сергей Степанович?

Я не стал стесняться, как и не стал отворачиваться, когда, в ответ на мою хамскую выходку праведным гневом задымился старший товарищ. Закипая тульским самоваром, Копылов начал прожигать меня напалмом своих возмущенно-недоверчивых глаз. Сергей Степанович явно не верил мне ни на йоту. И судя по кумачовому цвету его налившегося кровью лица, выгнать взашей он меня собирался сразу. Сразу, как только наберет в свои партийные лёгкие побольше воздуха. Н-да…

Глава 23

— Ты совсем обезумел, недоносок?! — под высоким давлением начал выпускать перегретый пар глава копыловского семейства, — Ты, ради своих мелкотравчатых мышиных интересов, меня со вторым секретарём обкома стравить решил?! Авантюрист ты сопливый! Ты кем себя возомнил, вымесок?

Номенклатурный оппонент пока еще как-то сдерживался. Но, видимо, уже из последних сил. Сомнений у меня не было никаких, что еще полминуты и мне будет по-настоящему худо. Глядя на искрящегося гневом сановного мужика, даже идиоту было бы понятно, что на нынешнее раздражение наложилось его прошлая жгучая обида. На меня обида! Жуткая, как на синхронную измену жены и обоих любовниц! За подаренную мне «шестёрку» и за вынужденно-добровольную субсидию в размере пяти тысяч деревянных. Та обида, разумеется, так никуда не выветрилась и не делась. И сейчас она была очень для меня некстати. Теперь, в самом лучшем случае, этот до крайности возмущенный мужчина, протащит меня на глазах у всех гостей через зал. Скорее всего, на пинках! А, быть может, за шиворот или, что ни разу не легче, за ухо. И с позором вышвырнет вон из своей квартиры. Как гоголевский городничий, преждевременно разоблаченного Хлестакова. И это не самый пиковый вариант, надо признаться! О худшем исходе происходящего мне даже и думать не хотелось. А посему, надо было срочно принимать меры. Чтобы диаметрально поменять направление пылающих термитом мыслей и эмоций. Этого достойнейшего из самых достойных партийцев-душегубов эпохи развитого социализма.