– Кстати, он сегодня меня заберет после лекций, так что сможешь сама увидеть. Только, чур, не отбивать!
Если утром этого дня Вика считала, что «стечение обстоятельств» – это некая нереальная субстанция, необходимая лишь для сведения воедино разрозненных частей отдельно взятой мыльной оперы, то к вечеру она уже знала наверняка, что эта формулировка не только реальна, но почти физически ощутима. Само понятие оказалось подобно селевым потокам, несущимся с гор, вырывающим с корнями деревья, выворачивающим многотонные валуны и сходящимся в определенной точке, куда и обрушивается вся эта стихия, образуя клокочущий водоворот. Пообещав Вике показать нового кавалера, Бульбенко отправилась в аудиторию «наводить мосты» с новым преподавателем экономики. Маринка заранее предчувствовала, что со сдачей зачетов могут возникнуть проблемы, поэтому спешила очаровать бледного до синевы мужичка, которого больше всего беспокоил своевременный прием таблеток, призванных побороть его хронический гастрит, а вовсе не волнительно вздымающаяся в вырезе декольте Маринкина грудь. Бульбенко старательно трясла достоинствами, изгибаясь, как пантера перед прыжком, отклячивая пятую точку так, что во всем теле раздавалось пощелкивание, и ловя ускользающий взгляд преподавателя, ко всему прочему страдавшего еще и косоглазием. Вика была отослана вниз, чтобы не сбивать настрой: Маринка сказала, что ей еще рано смотреть «такие мультики».
– Можно подумать! – фыркнула Вика и поплелась, соображая, обидеться или все-таки посмотреть кавалера. Любопытство победило, и она покорно села на скамеечку у входа в ожидании окончания бульбенковской выходки.
– Привет, как жизнь? – При первых же звуках этого голоса, еще не обернувшись, она уже знала, кто сел рядом. Сердце болезненно сжалось, и тут же бешено заколотилось где-то в желудке, словно надеясь вырваться на свободу. Пульс тоже несанкционированно поменял дислокацию и со всей силы колотил по ушам, легкой дрожью отдаваясь в горевших щеках. Неловко повернувшись, словно она с ног до головы была упакована в тугой корсет, Вика что-то нечленораздельно пискнула, изобразив радость от встречи. На помертвевшую девушку с немым изумлением смотрел Дима.
– Болеешь, что ли? – неуверенно посочувствовал он, не зная, как реагировать на страшную гримасу, перекосившую ее лицо. Он совершенно явно появился не вовремя, но другого выхода не было. Только вчера, после очередного разбора полетов, Дима решил, что назло матери будет встречаться с Мариной. Конечно, жениться он все-таки не планировал, но возобновить их легкую связь хотел, невзирая на то, что Марина явно внесла номер его мобильного в черный список, а едва заслышав его голос по домашнему телефону, просто швыряла трубку. Дима был уверен, что цена вопроса – дороговизна «примирительного» дара, и готов был не поскупиться, лишь бы настоять на своем. То, что ветреная Бульбенко уже могла сменить его на кого-то другого, ему даже в голову не приходило.
Он невероятно обрадовался, наткнувшись на Вику: ее присутствие говорило о том, что Марина должна вот-вот появиться.
Не дождавшись ответа о ее самочувствии, Дима максимально равнодушным тоном поинтересовался:
– А Марина где? Скоро она выйдет-то?
Вопрос прозвучал так, словно они договаривались о встрече и Диме уже порядком надоело ждать.
– Скоро, – сипло брякнула слегка примороженная Вика, но тут же до нее дошло, что вряд ли Маринка и Диму пригласила поглазеть на нового бойфренда. Скорее всего, его появление у института было чистой воды самодеятельностью, поэтому следовало немедленно выкручиваться. Почему-то Вика почувствовала себя обязанной оградить любимого от глубокой психологической травмы. В том, что Маринка отнесется к его появлению наплевательски, она не сомневалась. Как только подруга теряла интерес к очередному кавалеру, он выпадал из ее памяти за ненадобностью, как арбузная семечка из сахарной мякоти, и утилизовывался без права реабилитации, поскольку, по мнению Бульбенко, она не совершала просчетов и каждый последующий воздыхатель был намного лучше предыдущего.
– То есть нет, не скоро…
– Ладно, подожду, – покладисто кивнул Дима и, усмехнувшись, добавил: – Хвосты сдает?
– Да, – тут же закивала совершенно дезориентированная Вика.
– Не рано ли? – бдительно поинтересовался Дима. – Только год начался, а она уже с хвостами.
– Это… они прошлогодние. Про-о-ошлогодняя ли-и-ства, ва-ва-ва! – глупо и тоненько пропела Вика, сатанея от дикости ситуации и своей собственной неприглядной роли в ней.
Дима незаметно отодвинулся от странно прихихикивающей и краснеющей девушки, подумав, что, видимо, по законам равновесия с учетом размера ее бюста мозг должен был для поддержания баланса находиться не в голове, а в другой точке организма.
– И когда же она освободится? – У него было еще много дел в офисе, куда он планировал вернуться после примирительного обеда с Маринкой, поэтому рассиживать на обшарпанной скамейке в обществе невменяемой девицы ему было некогда.
– Ну у нас иногда и до утра затягивается, как повезет! – Вика почувствовала, что он торопится, и решила побыстрее спровадить Митю, пока «хвостатая» Бульбенко не появилась на горизонте.
– Интересно, – протянул Дима, напрягшись. – А «повезет» это как: когда до утра или когда наоборот? Или все зависит от половой принадлежности преподавателя?
Он еще помнил унизительные и грязные слухи, бродившие по университету об альтернативном способе сдачи некоторых дисциплин особо симпатичными студентками.
– Нет, не зависит! – Вика умоляюще сложила пухлые ладошки и подалась к нему. – Вы ее не ждите, она по алфавиту последняя, так что поздно освободится!
– Надо же, как интересно! У вас тут что, алфавит другой, или она фамилию сменила?
– Да, то есть нет!
– Или «да»?!
– Нет! Вы знаете, у меня сегодня с утра так голова кружится! Вы меня не слушайте, мысли постоянно путаются, несу непонятно что! – Вика чуть не плакала, и Диме внезапно стало жалко эту миловидную толстушку, которая явно что-то скрывала или просто до одурения стеснялась.
– Совсем плохо? – с искренним участием он посмотрел на Вику, приведя ее в полуобморочное состояние от избытка эмоций, надежд и ожиданий. С одной стороны, безумно хотелось поскорее увести его отсюда, чтобы не поставить парня в глупое положение своим присутствием при сцене знакомства двух Маринкиных кавалеров: уволенного и действующего, с другой – хотелось его внимания, хотя бы ненадолго, на чуть-чуть, чтобы потом было о чем вспомнить, когда нагрянет одинокая старость…
В принципе оба этих желания шли параллельно, а не вразрез, поскольку можно было изобразить, что ей плохо, и попросить подвезти, тогда она и с ним побудет, и удалит его из опасной зоны.